Там, где цветут дикие розы. Анатолийская история - Марк Арен

— Есть интересная тема. Брат приехал из Анкары. Он тут встречается с важными гостями. Это корейцы, хотят строить дорогу. То есть еще не хотят, а только прощупывают почву. Их нужно будет угостить, причем брат просил, чтобы это сделал лично ты.

Медина возглавляла департамент внешних связей в муниципалитете Карса, а ее двоюродный брат был большим человеком в правительстве. Сотрудничество с ним, не обремененное излишними формальностями, весьма способствовало успехам Демира, занимавшегося производством материалов для дорожного строительства. Они помогали друг другу и оба честно делились с Мединой плодами совместных операций. Демир был вообще довольно влиятельным человеком. Время от времени брат Медины заговаривал с ним о том, что в правительстве как раз скоро освободится одно неплохое место, так почему бы не посадить на него именно Демира? Однако каждый раз этот разговор кончался одним и тем же. Правительственный чиновник имеет массу преимуществ перед обычным предпринимателем, за исключением одного обстоятельства — он не свободен в своих решениях. А Демиру нужна была свобода. Кроме того, нельзя было сбрасывать со счетов и то, что Демир не принадлежал ни к одной из существующих партий. А его происхождение могло дать почву для различных домыслов — легко представить, с какой радостью ухватились бы журналисты за такую тему: сын одного из духовных вождей «Серых волков» вошел в состав правительства! Не станешь же доказывать каждому обывателю, что Демир не поддерживает никаких связей со своим опальным братцем и никогда не разделял политических взглядов отца. Просто потому, что он вообще не разделял ничьих политических взглядов, а старался заниматься делом без малейшей примеси политики!

Так что Демиру не хотелось никаких перемен. Кроме одной перемены — в своем семейном положении.

— Что от меня требуется? — спросил Демир.

— Организовать прием гостей так, как ты умеешь. Произвести впечатление. Очаровать их. Это не американцы и не немцы, это корейцы. Они превыше всего ценят знаки уважения, а не голые цифры. Брату, как ты сам понимаешь, не очень удобно устраивать пир на весь мир. А ты — частное лицо…

— Я все понял, можешь не продолжать, — сказал Демир. — Если все пойдет как надо, меня подпустят к строительству?

— А ради чего еще стал бы тебя приглашать брат?

— Скажи ему, что я включаюсь в дело. Когда они встречаются?

— Завтра в двенадцать на аэродроме.

— Так они еще не прилетели?

— Нет, они здесь. Завтра у нас вертолетная экскурсия.

— Я вылетаю сейчас же, — сказал он.

У Демира было особое отношение к Карсу. Город, в котором прошло его детство, сейчас, по существу, вымирал. После закрытия границы с Арменией в 93-м году его население резко сократилось. Люди отправились на поиски работы в западные провинции или к морю. Но все могло бы поправиться, если корейцы затеют в регионе дорожное строительство.

Он едва успел. Вертолет уже вращал лопастями, когда Демир подбежал к нему, придерживая разлетающиеся полы плаща. Стюард проводил его в салон, и брат Медины познакомил его с тремя корейцами. Вертолет плавно набрал высоту, описал дугу над разбросанными на склонах домиками и полетел вдоль шоссе.

— Что они задумали? — спросил Демир у Медины, пока переводчик что-то лопотал возле корейцев, прильнувших к иллюминаторам.

— Прокладывать дорогу на Трабзон.

— Шоссе Карс — Трабзон? — Демир не удержался от скептической усмешки. — Это все равно что лифт от Земли до Луны.

Медина тоже улыбнулась:

— Интересно, что ты тогда скажешь про шоссе Трабзон — Карс — Гюмри?

Она умела поставить его в тупик. Вот и на этот раз Демиру нечего было сказать.

Он развел руками:

— Это все равно что построить мост между адом и раем.

— Только не говори этого нашим гостям, а то они сразу улетят, — попросила Медина.

Проложить дорогу от Карса к черноморскому порту Трабзону? Это была вековая и несбыточная мечта всех, кто хоть каким-то боком имел отношение к торговле. Горные хребты, ущелья и пропасти разделяли эти города. Видимо, корейцы рассчитывали покорить природу с помощью современной техники. Дорога же между Карсом и Гюмри существовала, наверное, со времен Римской империи, и ее оставалось только модернизировать. Но Демиру было ясно, что до Трабзона корейцы, может быть, и доберутся, а вот до Гюмри — никогда. Потому что на их пути встанут не природные препятствия, а кое-что покруче. Гюмри — этот город находился в Армении. А турецко-армянскую границу не преодолеют никакие бульдозеры, ни корейские, ни американские.

«Но раз уж они прилетели осматривать местность, значит, видят перспективы, — подумал Демир. — Они бы не стали тратиться на перелет, если бы не произвели предварительную разведку. Может быть, за ними кто-то стоит? Америка? Арабы? Кто-то с большими деньгами. А большие деньги всегда требуют одного — дать им возможность стать еще больше. Вот зачем прилетели корейцы. Им надо знать, есть ли тут почва для роста денег!»

После облета территории, по которой в будущем проляжет трасса, гостей привезли в бизнес-центр для продолжения переговоров.

Двое корейцев, мистер Пак и мистер Хван, прекрасно говорили по-английски — медленно, отчетливо и не употребляя слишком умных слов. Переводчик подключался только тогда, когда в разговор вступал самый старый из корейцев, мистер Ким. Но именно мистер Ким и задал тот самый вопрос, которого ждал и боялся Демир.

— Экономические и политические выгоды нашего проекта для Турции очевидны. Также очевидны и технические трудности, с которыми нам придется столкнуться. Мы рассчитываем на сотрудничество с местным бизнесом. И прежде всего — на информационное сотрудничество. Поэтому я бы хотел знать, в чем, на ваш взгляд, заключается основная проблема будущего строительства? Где она лежит, в каком направлении?

Медина и ее брат одновременно посмотрели на Демира. Тот и сам понимал, что право ответа принадлежит ему как человеку из Стамбула. Потому что Анкара — это власть, а Стамбул — это деньги. И Демир заговорил, важно откашлявшись и разгладив усы.

— Как я понимаю, трасса Гюмри — Трабзон является частью проекта транскавказской магистрали. Этот проект еще называют «Южный Шелковый путь». И основное его предназначение — соединить транспортные узлы в новую цепочку, идущую в обход зон, страдающих хронической политической нестабильностью. Так было заявлено несколько лет назад. Однако политическая нестабильность — это не всегда зло. Мудрый бизнесмен может использовать колебания политического курса в своих целях, не так ли?

Итак, вы хотите знать, какие проблемы могут помешать осуществлению проекта. Эти проблемы выражаются одним словом — «граница». Граница между Арменией и Турцией закрыта. Между Арменией и Турцией нет дипломатических отношений. Между Арменией и Турцией идет непрерывная пропагандистская война. В таких условиях и речи быть не может о том, чтобы соединить два города в этих враждующих странах. Однако… — Он оглядел помрачневших хозяев и продолжавших вежливо улыбаться корейцев и сам широко улыбнулся. — Однако политика — это айсберг, и на виду, для показа телезрителям, остается лишь одна восьмая часть. Семь восьмых — скрыто от глаз. Но мы-то с вами не телезрители, мы имеем право увидеть невидимое. А невидимое — это то, что называется словом «интересы». Заинтересованы ли Армения и Турция в осуществлении нашего проекта? Мне кажется, что заинтересованы.

Судите сами. Во-первых, соединив порт Трабзон с железнодорожным узлом Гюмри, Турция и Армения получают доступ к мощному транзитному потоку между Европой и Азией. Каждый контейнер, который будет проходить по их территориям, принесет доход этим странам.

Во-вторых, пробив брешь в границе, на кавказский рынок хлынут дешевые товары из Турции. Развитие торговли неминуемо сопровождается развитием инфраструктуры и общим ростом деловой активности. Следовательно, по крайней мере приграничные регионы обеих стран перестанут сосать кровь из центра и станут развиваться самостоятельно.

В-третьих, выход к Черному морю будет означать прорыв блокады, в которой оказалась Армения. Поскольку финансовые и технические возможности этой страны весьма ограниченны, ее единственным вкладом в проект может стать чисто политический шаг. А именно — смягчение позиции по признанию так называемого геноцида. Этот шаг будет иметь важные последствия — у Турции станет меньше препятствий на пути в Евросоюз.

Таким образом, проблема границы может оставаться на виду. Пусть ее обсуждают политики, пусть мусолят эту тему в газетах и на телевидении. Но вся эта пропагандистская возня не помешает бизнесменам двух враждующих стран принять участие в проекте, который осуществляется вполне нейтральным исполнителем.