Круче не бывает - Владимир Колычев

Кулик приставил к нижнему дверному зазору обкуриватель для пчел, пустил в квартиру горький дым. Дверь открылась через пару минут. Испуганный Павельев готов был бежать из горящего дома в одних трусах, причем вывернутых наизнанку. Но Кулик тут же дал ему понять, что его дела хуже пожара. Он ловко взял его на прием, заломил руку за спину, чтобы не возникло и мысли о сопротивлении:

– Полиция! Уголовный розыск! Гражданин Павельев, вы арестованы!

Милиция в полицию уже переименована, на подходе постановление, согласно которому подозреваемому при аресте придется зачитывать его права. Может, оно и правильно, хотя Круча в том сомневался.

– За что? – взвыл Павельев.

В трусах он выглядел жалко, растерянно и остро чувствовал свою беззащитность. В одежде бы он смотрелся более уверенно.

– Руки!

Павельев вытянул вперед руки, и Круча замкнул на них стальные браслеты. Он был в форме, поэтому удостоверение предъявлять не стал.

Круча обошел Павельева и стоящего за ним Кулика, заглянул в спальню, где на огромной постели стояла на коленях, закрываясь простыней, широкоскулая и большеглазая блондинка.

– На товарищеский суд мы вас вызываем, гражданин Павельев. Будем судить вас за аморальный образ жизни, – насмешливо сказал Круча, закрывая дверь в спальню.

Женщина ему пока не нужна, хотя ее тоже надо будет допросить – вдруг она что-то знает про Верховцеву.

– Какой товарищеский суд? Что за чушь? – скривился Павельев. – Слышишь, полковник, мне одеться надо. И позвонить.

Круча прошелся по нему тяжелым насмешливым взглядом:

– Полковники делятся на три категории. «Товарищ полковник», «полковник» и «эй, полковник». Так вот, я отношусь к первой категории. И если вам, Максим Олегович, это не понятно, я приложу максимум сил, чтобы доходчиво это вам объяснить. Вы меня понимаете?

Павельев не выдержал взгляд, отвернул голову.

– Понял, – подавленно буркнул он. – Позвонить можно?

– Что?

– Позвонить, говорю, можно?

– Не понял.

– Товарищ полковник, позвонить можно?

– Позвонить? Кому? Даниилу Васильевичу?.. Мне кажется, сейчас не время требовать долг…

– Какой долг? – в недоумении захлопал глазами Павельев.

– Интернациональный. В размере десяти тысяч интернациональных долларов. Столько вы, кажется, заняли нашему, скажем так, не очень уважаемому прокурору?

Круча уже интересовался, по какой причине Ногатов перевелся в Битово. В Центральном округе Москвы он занимал должность заместителя межрайонного прокурора, крышевал там сеть подпольных казино, на чем и погорел. Но его не уволили, просто убрали с глаз долой. Более того, в Битово он ушел с повышением. А здесь тоже существовали подпольные казино. Круча боролся с ними по долгу службы, закрывал их по мере сил и возможностей, но на месте одного тут же появлялось новое. И все потому, что когда-то Битово славилось своими казино, сюда съезжались денежные мешки со всей Москвы, и тропа эта не хотела зарастать и поныне. И кое-кто этим пользовался, привечая состоятельных и не очень любителей пощекотать себе нервы. Ногатов еще и освоиться не успел, как взял под свою крышу одно такое заведение, затем другое. И невдомек ему, что у полковника Кручи везде свои люди. Уже собирается досье на Ногатова, уже сейчас ему можно прижать хвост, так что пусть Павельев на него не надеется.

– Я занял?

– Да, вы заняли. Даниил Васильевич неудачно крутанул рулетку, остался без денег, а вы, не будь дураком, одолжили ему немного денег. Кстати, как вы узнали, что он прокурор?

– Кто прокурор?

– Ногатов Даниил Васильевич.

– А он прокурор?

– Зря вы ему на меня пожаловались, Павельев. Ох, и зря.

– Я на вас не жаловался. Я на этого… как его там… На Романова… Да и не жаловался я, просто сказал…

– Могли бы ко мне подъехать, мы бы с вами поговорили, обсудили вопрос. Заодно решили бы, как деньги найти.

– Какие деньги?

– А которые вы в танке искали. Или там только бриллианты должны были быть?

– В каком танке? – растерянно посмотрел на Кручу Павельев.

– А в котором газ отключили.

– Газ? В танке? Что-то я ничего не понимаю.

– Почему не понимаешь? Это же ты аварийную службу газа заказал.

– Я?! Мне нужно одеться… Я имею право одеться! – От возмущения Павельев вибрировал как звонящий телефон.

– А вы что, раздеты? – как будто удивился Круча.

– А вы разве не видите?

– Откуда я знаю, может, это у вас имидж такой, ходить в одних трусах. Все-таки лето на дворе. Да и с головой у вас, Максим Олегович, не все в порядке.

– У меня с головой не все в порядке?! – вскричал Павельев.

Он все больше выходил из себя, именно этого и добивался Круча.

– Ну, скажем так, не всякий умный человек полезет в мемориальный танк, да еще и со взломом.

– Я не понимаю, что вы такое говорите!

При всей своей строптивости Павельев выглядел жалко – прежде всего, от осознания собственной беспомощности.

– Да ладно, не понимаете. Сварщик, который вскрыл танк, предварительно вас опознал. Предварительно. Сейчас мы поедем в отделение, возьмем вашу барышню, проведем опознание…

– Что значит, возьмете мою барышню? – Павельев топнул ногой, скорее всего, это произо-шло у него неосознанно, как проявление эмоций.

– Ну, мы же должны установить личность женщины, с которой вы здесь проводите время.

– Это моя личная жизнь, вас она не касается!

– А вдруг эта женщина была с вами в сговоре? Возможно, вы забрались в танк, чтобы заняться там с ней любовью?

– Вы сумасшедший?

– Нет. И мемориальные танки я не взламываю. И женщин туда не вожу.

– Не было там никаких женщин!

– А вы были?

– Я был, – признался Павельев и с досады увел взгляд далеко в сторону.

– С какой целью?

– А может, бзик на меня нашел? Еду, смотрю, танк стоит, вдруг захотелось в него залезть… Да, это было сумасшедствие! Временное помешательство. Каждый сходит с ума по-своему… Это что, преступление?

– А разве нет?

– И что мне за это будет? Максимум три месяца ареста.

– Вы имеете в виду три месяца за вандализм? Вы не правы. Вы осквернили мемориал в сговоре с группой лиц, а это уже до трех лет лишения свободы. Три года, а не три месяца. Но вы грубо нарушили общественный порядок, допустив явное неуважение к обществу. Причем совершили это деяние в составе организованной группы, а это уже до семи лет лишения свободы. И вы вполне можете получить этот срок. Достаточно только поднять шумиху, привлечь общественное внимание, вызвать общественный резонанс, и народ потребует вашу голову, Максим Олегович. Если вы не верите, можно попробовать… Хотите?

– Не надо, – сокрушенно сказал Павельев.

– Вы же понимаете, что если мы придадим этот факт огласке, то всплывет и ваша история с этой квартирой, с женщиной, с которой вы сейчас были.

– Это шантаж?

– Нет, просто предупреждение. Прививка, так сказать, от излишней горячности. Вы же, наверное, думаете, что Даниил Васильевич вас защитит. Нет, он вам не поможет…

– Вы думаете, мне больше не к кому обратиться? – скривил губы Павельев.

– Ну, вот, будем считать, что мы обменялись угрозами, – усмехнулся Круча.

– Я хочу одеться.

– Да, конечно.

Павельев признал свою вину, значит, можно было немного ослабить прессинг.

Пока он одевался, Круча осмотрел квартиру. Просторные апартаменты, большая кухня, три комнаты, денег в ремонт и обстановку вбухано немало, что, в общем-то, и не удивительно для человека, который любил и щедро спонсировал свои удовольствия.

Наручники на Павельева больше надевать не стали. Он добровольно сел в машину, и его увезли в отдел. Круча распорядился отконвоировать задержанного к нему в кабинет.

Павельев успел оправиться от потрясения и выглядел уже не так жалко. Костюм дорогой на нем, за стеклами очков – холодный блеск глаз, за маской спокойствия на лице – бурное, но контролируемое движение мысли.

Круча предложил ему место за приставным столом, и он сел, забросив ногу за ногу. И тут же последовал вопрос, который принято называть конкретным:

– Сколько вы хотите?

Павельев глазами показал на стопку стикеров. Круча должен был написать на бумажке требуемую сумму и молча передать ему – так объяснялся его взгляд.

Но Круча обошелся без стикера: сумму он озвучил.

– Восемь миллионов долларов, и закрываем вопрос.

– Сколько?! – ошалело уставился на него Павельев.

– Четыре миллиона в деньгах и четыре миллиона в бриллиантах.

– Это вы о чем? – занервничал Павельев.

– О ком. О вашем старшем брате. Теперь понимаете? – сурово спросил Круча.

– Теперь понимаю, – зыркнул на него задержанный. – Так бы сразу и сказали, что вам от меня нужно… Только я уже сто раз объяснял, что к этой истории не имею никакого отношения.

– Но к ней имел отношение ваш брат.

– Я за него не в ответе… Что случилось, полковник? Кто меня заказал? Или это твоя личная инициатива? На вчерашнем дне хочешь навариться? Так это бесполезно… Были люди, которые пытались спросить с меня за эти дела. Где они, эти люди? И где будешь ты, если не уймешься? – в зловещей угрозе ощерился Павельев.