Там, по ту сторону - Филип Фармер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рука миссис Уэбстер была холодной и сухой, а миссис Эпплгард – теплой и влажной. Контакт с нею должен был, по идее, быть гораздо лучше, однако покалывание со стороны миссис Уэбстер было намного сильнее.
Прервитесь, если угодно.
Миссис Эпплгард глубоко вздохнула и убрала руку. Чегети поднялась, не скрывая охватившей ее дрожи, и подошла к высокому комоду. Карфакс тоже поднялся.
– Ну, как самочувствие? – спросил он у Патриции.
Она резко встала.
– Хочется выпить. Но миссис Уэбстер предупредила, что во время сеанса нам нельзя пить даже воду.
– Эта искра исходила от тебя?
– Да. В тот момент, когда я отнимала свою ладонь от руки мистера Гарднера. Жаль, что не включили свет. Все кажутся такими мертвенно-бледными...
В полутьме вспыхнула спичка. Она осветила бледное лицо Чегети и сигарету в ее губах. Карфакс уловил едкий запах.
Дверь отворилась, и Патриция от неожиданности подпрыгнула. Служанка, голубая монахиня, бесшумно вошла, неся вазу, окруженную светло-оранжевым сиянием.
– Можете курить. Траву или табак, на ваш выбор. Трава, как подсказывает опыт, является более удачным средством для настройки.
Карфакс предположил, что под словом «настройка» подразумевается более высокого уровня вибрация, независимо от того, что имеется в виду под словом «вибрация».
Служанка поставила вазу на стол перед миссис Уэбстер и плавно, как бы скользя, покинула комнату. Карфакс подошел и заглянул в нее. Там лежали три копьевидных листа с зазубренными краями, казавшиеся черными при этом освещении.
– Это лавровые листья, Гордон, – произнесла миссис Уэбстер, придвинувшись к нему так близко, что коснулась грудью его правой руки. – Благородный лавр. Сладкий лавровый лист, применявшийся нимфами, а также жрецами древнегреческой религии во время их оргаистических обрядов. Эти листья сняты с дерева поблизости от храма дельфийского оракула. Я прибегаю к ним только в тех случаях, когда того требуют обстоятельства.
– Вы добиваетесь лучших результатов, когда жуете их?
– Намного лучших. Но это связано с повышенной опасностью. Я теряю контроль.
– С опасностью? – спросил он, оборачиваясь.
Она отодвинулась не сразу, дав Карфаксу по достоинству оценить упругость своей груди. Потом сделала шаг назад и подняла голову; зубы ее казались серыми на синем лице, между ними пурпурным цветком трепетал язык.
– Я не хочу, чтобы вы были слишком возбуждены. Лучше не гадать, что может произойти.
– Я уже возбужден сверх всякой меры, – ответил Карфакс, подумав мимолетно, догадывается ли она о двусмысленности своих слов.
– Хорошо, – произнесла миссис Уэбстер чуть громче. – Займите свои места.
На этот раз он не ощущал пощипывания в ладонях, но сам воздух, казалось, был насыщен электричеством. Карфакс удивленно подумал, каким образом она сможет взять лист и положить его себе в рот, если руки ее заняты. Но тут над ее плечом возникла рука, взяла из вазы лист и положила его в открытый рот. Это была служанка, стоящая позади миссис Уэбстер.
Наступила полная тишина. Фигуры на противоположной стороне стола стали еще более сине-черными. У него начала болеть голова. Рука миссис Эпплгард стала более влажной и холодной. Температура в комнате начала понижаться, но, как ему показалось, это не было связано с кондиционером. Хотя похолодание, подумал он, могло быть плодом воображения.
Миссис Уэбстер сплюнула. Он подскочил от неожиданности. Масса пережеванных листьев шлепнулась рядом с вазой, в воздухе распространился приятный аромат. Из-за спины миссис Уэбстер снова появилась рука и положила ей в рот новый лист. Снова воцарилась тишина, прерываемая только чавкающими звуками.
Через несколько минут, когда безмолвие стало плотным, как облако, второй лист последовал за первым. И еще раз рука опустилась к вазе.
– Нет! Достаточно! – раздался шепот миссис Уэбстер и рука, продолжавшая держать лист, исчезла.
Рука Карфакса была теперь холодной, как у трупа. Урчащий звук слева заставил его слегка повернуть голову. Он несколько расслабился и даже улыбнулся, догадавшись, что это газы в желудке миссис Эпплгард. Очень нервная женщина, подумал он без упрека. И почему она нервничает, хотя уже много раз проходила через это? Неужели в этом действительно что-то есть?
– Не разнимайте рук! – резко скомандовала миссис Уэбстер.
Снова наступила тишина, нарушаемая тяжелым дыханием. Может быть, это Патриция так дышит?
Голос миссис Уэбстер, казалось, проревел у него прямо над ухом:
– Руфтон Карфакс!
Гордон почувствовал, что внутри его все как бы остекленело. Он превратился во вместилище страха – что-то или кто-то появился в комнате, возник, из ничего, его присутствие ощущалось каждой клеточкой тела. Через несколько мгновений воздух над столом сгустился, начал клубиться, все более и более чернея. Лица и рук Карфакса коснулась воздушная волна, исходящая от парящей над столом массы.
– Руфтон Карфакс!
Псевдоконечность, длинная и тонкая, закругленная на конце, протянулась в направлении миссис Уэбстер. Ей предшествовал холод, такой холод, что кожа покрылась инеем. В груди Карфакса гулко ударило заледеневшее сердце. На противоположной стороне стола кто-то, смутно различимый сквозь сгустившуюся мглу, истерически хихикнул. Этот смешок, замешанный на страхе, еще более ужесточил напряженность.
– Руфтон Карфакс! Спокойно!
Голос миссис Уэбстер, хотя и был повелительным, выдавал охватившую ее панику. Рука стала настолько холодной, что Гордону хотелось высвободиться из цепких пальцев, но он побоялся сделать это – может быть, нарушив цепь, он станет беспомощным перед чем-то, что немедленно воспользуется преимуществом.
– Руфтон Карфакс! Примите надлежащий вид.
С другой стороны стола снова донеслось хихиканье. Это была Чегети. А тот, кто тяжело дышал, видимо, был до смерти перепуган.
– Пусть уходит! – простонал мужской голос.
– Держитесь! – сказала миссис Уэбстер. – Нельзя впадать в истерику.
– Черт побери! – закричала вдруг Патриция. – Это вовсе не отец! Что вы наделали?
– Оставайтесь в обозначенных пределах! – срывающимся голосом произнесла миссис Уэбстер. – Оставайтесь! И назовите себя!
– Это не отец! – пронзительно завопила Патриция.
Стул упал. Раздался звук падения тела, какая-то возня, вскрик, шаги в направлении двери... Гордон вскочил, дернулся, напрягая свои больные мускулы, но женщины цепко держали его за руки.
– Не убегайте!
У двери кто-то с кем-то боролся. Патриция со служанкой? Вдруг миссис Уэбстер закричала:
– Сгинь! Туда, откуда ты явился!
Псевдоконечность поднялась, изогнулась, как слоновий хобот, и метнулась к лицу миссис Уэбстер. Та испустила вопль и откинулась назад, увлекая за собой Гордона; они упали на пол. Он моментально вскочил, превозмогая боль, и увидел у окна Чегети – она деполяризовала окно. Миссис Уэбстер лежала на полу, закрыв лицо руками, и истошно кричала. Масса над столом стала менее плотной, она беспорядочно билась, выбрасывая вращающиеся ложноконечности, достигающие краев стола, но не выходящие за них. В комнате понемногу становилось светлее, показалось ничем не закрытое солнце, и масса исчезла.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});