За аравийской чадрой - Йорген Бич

В проезжающих мимо машинах сидят шейхи и другие знатные господа в длинных белых бурнусах и с черными венками на чалмах. На Задних сиденьях сидят обитательницы их гаремов, тщательно закутанные в покрывала, правда, материя, закрывающая лица, настолько тонка, что они свободно видят все, что происходит вокруг. Самые роскошные машины оборудованы окнами с зеркальными стеклами, сквозь которые можно смотреть только изнутри.

Остальные места в машине заняты детьми всех возрастов и всех оттенков кожи от черного — «мокко» до «кофе с молоком» и даже «чай с молоком». Последний оттенок соответствует чисто арабскому цвету кожи. Однако разнообразие оттенков у детей свидетельствует о том, что в гаремах заперты женщины самых различных национальностей.

Мы едем по городу под непрерывный рев гудков. Дополнительный гудок, который спортсмены-гонщики недаром называют «волчий вой», является самым обычным реквизитом всех машин Джидды. В Саудовской Аравии каждый владелец машины старается заполнить все свободное место под капотом дополнительными гудками и сиренами. Но они не «играют» на гудках, как водители автобусов в Альпах, — арабы никогда не питают особого пристрастия к музыке. Они просто жмут сразу на все сто семнадцать гудков и в общем успешно сгоняют зазевавшихся пешеходов с проезжей части дороги!

Гудки гудят, когда машина трогается с места, когда поворачивает направо или налево, когда едет вперед или назад. Когда шофер увеличивает скорость, он гудит, а когда сбрасывает газ, тоже гудит. Если он обгоняет другую машину, то дает могучий протяжный гудок, а когда другой шофер осмеливается обогнать его, он гудит еще более отчаянно и протяжно.

Когда навстречу машине попадается верблюд, водитель приветствует его громогласным гудком. Если никаких верблюдов нет, он дает предупредительный гудок, ибо нет никакой гарантии, что верблюд не появится из-за следующего угла.

Шофер перестает гудеть лишь в том случае, если «сел» аккумулятор. И чтобы застраховать себя от этого самого страшного позора, какой только может представить себе арабский шофер, обычно он ставит на свою машину дополнительный аккумулятор специально для гудков.

За какой-нибудь год езды по Саудовской Аравии «кадиллаки» и другие роскошные машины быстро теряют и фары, и ветровые стекла, и другие не менее важные детали, так как эксплуатируют их здесь не очень бережно. Однако я готов обещать любую сумму тому, кто отыщет в Аравии машину без гудка!

Красный «кадиллак» выезжает за город и, словно линкор, плавно и бесшумно идет по песчаному морю. Шоферу поручено показать мне поближе бесплодную пустыню, над которой утомленно застыла знойная дымка. Нередко здесь возникают миражи.

Асфальт кончается, дальше дорога занесена песком. Шофер объясняет, что мы находимся на великом караванном пути в священный город Медину. Жара стоит ужасающая, но в машине мы ее совсем не замечаем. Установка для кондиционирования воздуха работает настолько безупречно, что, при желании можно было бы замерзнуть даже в сожженной солнцем пустыне.

Примерно через час мы возвращаемся в Джидду, и «кадиллак», останавливается перед школой Камаля Нури.

В свое время школа эта была создана как частное учебное заведение для двух дочерей принца Фейсала. Десять лет назад обе они закончили свое образование, а привилегированное заведение превратилось в школу-пансион для пятидесяти девочек. Кроме того, в школу ходят еще сто учениц, которые живут у себя дома. И что самое главное — девочки из пансиона, которые все являются детьми бедняков или вообще лишены родителей, учатся вместе с дочерями знатных и богатых людей. Кстати, эту школу посещают восемь принцесс, но в Саудовской Аравии принцев и принцесс хоть пруд пруди!

Камаль Нури встречает меня самым сердечным образом и приглашает к чаю, сервированному на чудесной зеленой лужайке, единственной во всей Джидде. Школьный участок окружен высокой стеной, которая защищает нас от любопытных взоров. Кроме нас на лужайке еще пара молодоженов из Египта и турок богатырского сложения — отец одной учительницы, преподающей в этой школе.

Беседа течет легко и непринужденно. Камаль Нури и его жена — прекрасные хозяева. Он мне нравится все больше и больше. У него светлая голова и широкий кругозор, что позволяет ему вести борьбу не на жизнь, а на смерть со всеми теми предрассудками, которые ежедневно и ежечасно тормозят его работу. Конечно, приятно сознавать, что тебя поддерживает такой человек, как принц Фейсал, однако есть немало людей, которые сами бы хотели заручиться протекцией наследного принца, и их лютая зависть неизбежно выливается во всевозможные козни и интриги.

Если учитывать обстановку, сложившуюся в Саудовской Аравии, можно легко понять, почему школа Камаля Нури вызывает недовольство. Когда окончилась вторая мировая война, здесь вообще не было ничего похожего на школы для девочек. Женщин считали неполноценными существами, созданными лишь для того, чтобы обслуживать мужчин и удовлетворять их желания. Не больше. И вот появляется человек, стремящийся научить женщин великому множеству вещей, о которых раньше они не имели ни малейшего представления, и дать им образование, которое все предшествующие поколения считали для них не только излишним, но и вредным. Едва ли нужно объяснять, какие перемены может повлечь за собой эта школа в будущем и почему многие мужчины усматривают в ней угрозу своему привилегированному положению.

Разумеется, все девушки, которые получают здесь всестороннее современное образование, столкнутся после окончания школы со многими трудными проблемами. В то время как подавляющее большинство их соотечественниц никогда не знало ничего, кроме рабского существования в гаремах, они уже почувствовали в какой-то мере всю прелесть свободы. В стенах школы они ходят без чадры и играют так же, как играют все девочки земного шара. На них форменные платья, такие же, как во многих европейских пансионах, чтобы не было никакого различия между богатыми ученицами и сиротами, взятыми в школу с улицы.

Как только девочки-старшеклассницы выходят за ворота школы, они должны немедленно надевать чадру, которая им ненавистна. За сохранение чадры ратуют мужчины, но уже само по себе нежелание женщин носить ее пролог к освобождению.

Многие фанатики-мусульмане убеждены, что создание «Дар эль-Ханан» — преступление против Корана. Но поскольку наследный принц Фейсал стоит над законом, а Камаль Нури и его жена — иностранцы: он египтянин, она из Иордании, — интриги, преследования и ненависть бессильны погубить школу.