Командировочные расходы - Николай Бенгин

– Петр, ты есть хочешь?

– Нет.

– А я хочу. Служба – службой, а обед по расписанию, – заявил он. – Ты знаешь, где тут рядом прилично кормят?

– Рядом не знаю, – сознался Петр. – А вы же с инспектором вроде в ресторан ходили?

– Да уж ходили, – пробормотал Штимер, колдуя над пассажирским браслетом. – Как-то тут путеводитель включается… Ага… Ну вот… Мне нужен ресторан с видом на триста третью каюту, но только не экзотический.

Через пять минут они уже сидели в небольшом уютном ресторанчике с интересным названием «Анжела – дура!». С балкона, где они устроились, хорошо просматривалась почти вся Аллея Снов, по крайней мере, дорожка перед входом в особняк с белым куполом была как на ладони.

– Да, без путеводителя тот подъемник мы бы точно не нашли, – проворчал Штимер, – Зачем спрашивается такое приличное заведение так прятать?

– Станет проще, если я буду знать, что происходит, – заявил Петр. – Этот «глаз», он как-то связан с вашими особыми полномочиями?

– Ого! А ты шустрый, – Штимер озадаченно почесал нос. – Давай поедим сначала, а потом разберемся, где что. Идет?

– Вы хотите пообедать по-домашнему или что-нибудь необычное? – спросил незаметно подошедший официант – упитанный молодой человек в короткой белой безрукавке. Вместо брюк он носил что-то вроде полосатых трусов с длинным рукавом. На широкой алой ленте, перекинутой через плечо и приделанной снизу к трусам большой элегантной застежкой, гордо сверкало название ресторана.

– Во-первых, ничего экзотичного, – решительно заявил Штимер, – а во-вторых… У вас и правда можно нормально поесть?

– Все просто, – объявил официант, – если вам не понравится – вы сюда больше не придете, – он неожиданно широко улыбнулся, – но вам понравится.

– Ага. Ну, значит, нам на двоих – по-домашнему. И если можно побыстрее, мы, к сожалению, спешим.

– Хорошо, а какую музыку желаете?

– А есть выбор?

– Конечно! – рассмеялся официант и протянул им два плоских экрана. – Смотрите. Выбирайте.

– А! А сколько это стоить будет? – осторожно спросил Петр, увидев первые строки музыкального меню. – Ведь это же все лицензионное?

– Разумеется, лицензионное, – удивился официант. – Не беспокойтесь, вся музыка за счет заведения. Выбирайте, а я, если не возражаете, пойду за вашим заказом.

– Еще вопрос, – остановил его Штимер, пока Петр с очумелым видом листал страницы меню. – Почему Анжела – дура?

– По жизни, – флегматично вздохнул официант и удалился, отсвечивая розовыми пятками.

– Ну вот, надо попробовать, – наконец оторвался от меню Петр, – я тут нашел «Восьмую сонату троллей». Это штука класса «Три А». Продолжительность – сорок восемь минут. Офигеть.

– Давай. Хотя я думаю – здесь какая-то засада. Не может быть «Три А» в свободном доступе. Это никаких денег им не хватит. Может, с перебивками? Так и то – навряд ли. Помнишь, в прошлом году «Слюнявых крокодилов» на Городском стадионе? Сколько билеты стоили?! А ведь там записи крутили – не выше «Одного А», а в основном-то «Б».

– Включаю, – сообщил Петр, и над столом поплыли волшебные звуки музыки. Петр зажмурился – эту мелодию невозможно было слушать с открытыми глазами, даже прекрасный мир «Лотоса» был слишком груб по сравнению с этим чудом. Штимер отвернулся и меланхолически уставился на белый купол далеко внизу. «Да ведь мне погано, – вяло удивился он про себя. – А почему мне погано?.. Ага, зубы ноют. А почему это они ноют?» Легкая нежность музыки незаметно смывала напряжение, дарила покой и странную уверенность, что все будет хорошо. Штимер несколько раз глубоко вздохнул и поймал себя на том, что изо всех сил сжимает челюсти.

«Эк меня скукожило. Не голова, а помойка. Это все «глаз», конечно. И санитар бракованный попался, не вылечил толком», – бессвязно думал он, открывая рот, чтобы поглубже дышать, и незаметно для себя задремывая. Так они и сидели с закрытыми глазами, потому и не заметили тощего, рыжеволосого и вдребезги пьяного субъекта, который с трудом вылез было из-под стола, но снова заснул, привалившись к углу веранды. А соната звучала и звучала. Через три четверти часа, деликатно шлепая босыми пятками, прикатил тележку и стал рядом со столиком официант.

Когда музыка кончилась, Петр открыл глаза и увидел заставленный тарелками стол, заметно повеселевшего Штимера и широкую улыбку официанта.

– Не может быть, – выговорил Петр, – это просто не может быть!

– Рекомендую, пока не остыло, – поклонился официант, – приятного аппетита.

– Но эта соната должна стоить баснословно дорого, – заявил Штимер.

– Да, – согласился официант, – но для дорогих гостей нам ничего не жалко.

– А можно послушать еще что-нибудь?

– Конечно, что хотите, хоть то же самое.

– Ты вот что, Петр, поставь чего-нибудь повеселей и давай, наконец, обедать, – скомандовал Штимер, принюхиваясь к замечательным запахам из тарелок.

– А вы заметили, – сиял Петр, – никаких перебивок, как на концерте!

– Да-а, у богатых свои причуды. Ну, ты все-таки не сиди без дела. Ешь давай.

– Сейчас, сейчас, я сейчас, – Петр лихорадочно просматривал меню.

– Слушай, суп обалденно вкусный. Застынет – уже не то будет.

– А, вот! Опера «Судороги страсти», тоже «Три А».

– Приятного аппетита. Нет, вот судорог как раз не надо. Есть чего попроще?

– Ну, есть, – вздохнул Петр. – «Ущипни ее за попу», «Два А».

– Во, отлично! – Штимер уже прикончил суп и завис над закусками, как летающая тарелка над целями бомбометания. Выбор пал на большую плюшку, одиноко скучавшую на блюдце с ярким дорианским орнаментом. – Давай ущипнем.

Петр врубил музыку и стал торопливо есть суп, не отрывая взгляда от немыслимого списка шедевров. Штимер посмотрел-посмотрел и решительно конфисковал у него экран.

– Все. Я понял – ты злостный меломан. Как пить дать, контрафактами балуешься.

– Значит, правду говорят, – обиженно засопел Петр, – в тайный дивизион с музыкальным слухом вообще не берут. Чтоб искушения не было.

– Нагло врут. А когда вернемся – нагряну к тебе с обыском. Наверняка в процессоре полно пиратских записей. К бабке не ходи.

– Можно подумать – у кого-то их нет. Платить бешеные деньги за одноразовую запись нормальной песни – полный идиотизм.

– Во! Так и знал. Идеолог контрафактизма. Модуль полной изоляции по тебе плачет, – Штимер откусил плюшку и зачмокал от удовольствия.

– Ну, маразм же!

– Не маразм, а основы всемирной экономики. Ты вот знаешь, что слово «пират» означает то же самое, что «флибустьер»?

– Не означает.

– А я говорю – означает! – Штимер взмахнул вилкой, и недоеденная плюшка бодро запрыгала по полу. – В древности так называли морских разбойников! – пояснил он, с тоской провожая взглядом сбежавшую еду.

– Так то – в древности.

– Никакой разницы. Разбойники и есть.

– В древности, между прочим, каждый мог любую музыку по душе копировать и слушать, сколько влезет. И ни один урод не мог к нему вломиться, – Петр вытаращил глаза и оскалился, изображая сотрудника службы Культурного надзора: – «А какую такую музыку слушаем?! А сертификат где?»

– И что хорошего? Древний разврат и засилье порномузыки – это тебе любой историк скажет. Тебе, что ли, классика не нравится или оперы? Так никто не заставляет. Можешь на выбор хоть гимны слушать, хоть марши военные, именно «сколько влезет». И бесплатно, кстати сказать.

– Я люблю классику, – печально согласился Петр, – которая хорошая. Только хорошей почему-то очень мало, и не по карману она.

– А ты люби по карману, – ухмыльнулся Штимер. – И тебе хорошо, и государству приятно.

– Гадость это, а не музыка.

– Никакая не гадость. Классическая музыка, она в любом случае – музыка, а не крики пьяных рангутангов в безлунную ночь.

– Природные звуки – это, во-первых, прикольно, а во-вторых, безопасно, потому что – не искусство и никто не придерется, что я чего-то не то слушаю. А что касается древности, так вот, тогда «классической» была совсем другая музыка, а то, что сейчас считается классикой, тогда, знаете, как называлось? «Попса»! То есть «Популярная» му… – начал Петр, но осекся, увидев ледяной взгляд Штимера. В следующую секунду он понял, что есаул смотрит поверх головы.

– Ну вот, – проговорил Штимер, аккуратно кладя вилку и медленно убирая руки под стол, – теперь потанцуем. Не оборачивайся и слушай сюда. У стены сидит один перец с рыжими волосами, когда мы вошли, его не было. Сейчас он вроде как спит, но я все-таки с ним потолкую, а ты смотри, что у меня за спиной. Поехали.

Есаул пружинисто поднялся со стула и мягко, как кошка, двинулся к рыжеволосому. В дверях тут же появился официант, но исчез, стоило Штимеру покоситься в его сторону. Петр развернул кресло так, чтобы видеть и вход на веранду и угол, где приткнулся рыжий субъект. Красивая, веселая и безумно дорогая музыка играла впустую. Подойдя к углу, Штимер некоторое время неподвижно стоял над рыжим, затем одним резким движением усадил его на стул. Тот что-то пробормотал и уставился на есаула. Штимер хмуро разглядывал свою жертву. Рыжие волосы, совершенно явно выкрашенные динамической краской, тонкий серый комбинезон, натянутый поверх черного костюма, – все это выглядело жалкой попыткой наспех замаскироваться.