Пятая жертва - Наталья Никольская

«Шестерка» выехала на соседнюю улицу. Тротуары были залиты солнечным светом. Пробегая по стеклам витрин, он снопами ослепительных искр обрушивался на крыши авто, зажигая новые галактики вихрящихся бликов.

– Очки надень, – посоветовал Толкушкину Ганке, – а то врежешься куда-нибудь, костей не соберем!

В конторе Вершинину поджидал Мещеряков, которому явно нечем было заняться. Войдя в кабинет, она обнаружила его сидящим в ее кресле. Он беспокойно крутился туда-сюда.

– Где это ты, Валентина, все пропадаешь? – с ноткой раздражения спросил он, – у нас тут выгодный заказчик нарисовался, а тебя – ищи-свищи!

– Знаешь, Миша, какой мой самый большой недостаток? – отнюдь не добродушно усмехнулась Валандра.

– Какой? – Мещеряков как-то бессмысленно заморгал своими маленькими глазками.

– Неспособность быть одновременно в двух разных местах, – усмешка не сходила с ее лица.

– Скажешь тоже! – взорвался Мещеряков, – умная стала? Только из меня дурака делать не надо! Понятно? Между прочим, проработку заказа я поручил твоему Мамедову.

– Он же еще окончательно не выздоровел… – удивилась Валандра.

– Пришел на работу – значит, выздоровел! – отчеканил Михаил Анатольевич, – заказ-то действительно важный!

– Ну говори, Миша, не томи, – Вершинина села в кресло у журнального столика.

Мещеряков выдержал эффектную паузу, небрежным жестом поправил штанину и, артикулируя каждый слог, медленно произнес:

– Банк, Валентина, и какой ты думаешь? – «Волга-кредит», – Мещеряков горделиво приподнял подбородок.

– Ну-у! – симулируя радостное изумление, воскликнула Валандра.

– Вот тебе и ну! Не знаю, куда деньги девать будем, – пошутил Мещеряков, картинно потирая руки.

Хотя он и стремился этим жестом спародировать алчность, служившую мишенью для порой резких и язвительных упреков и насмешек Вершининой, она как никто другой знала, что эта самая алчность является одной из составных частей его натуры.

– Прекрасно, Миша, прекрасно, только я вот не пойму, почему ты всю работу по оформлению заказов повесил на моих сотрудников? У тебя что, персонала не хватает?

– Ну что мы, Валентина, рядиться будем? – пренебрежительно хмыкнул Мещеряков, – денежки-то никому карман не трут. И потом, твои ребята, надо отдать им должное, особенно этот Мамедов, неплохо в этом направлении работают.

– Мы и расследования проводим неплохо, – твердо произнесла Валандра. – Ты, Миша, частенько забываешь, что этими ребятами руководит та, за которой ты ведешь неусыпную слежку, вплоть до того, в котором часу она приходит на работу, а в котором уходит. К тому же, принялся меня еще и среди дня караулить! А я ведь, Миша, делом Трауберг занимаюсь, на месте, как ты видишь, не сижу.

– Ой, ладно, ладно, – как всегда отмахнулся Мещеряков.

– А с этого расследования и ты, и весь «Кайзер» кое-что поимеет… – Валандра хитро сощурила глаза. Она затронула слабую струну своего шефа, охарактеризовав которого как «жадноватого», она погрешила бы против истины. Он был не то чтобы прижимистым, расчетливым и бережливым, он был именно алчным, ибо в обычное скопидомство и скупердяйство вкладывал экспансивную страсть и экспрессивную энергию завоевателя и первопроходца, истекающего слюной при виде новых земель и сокровищ.

– Ну и как же проходит расследование, на «барыши» от которого ты думаешь переоснастить весь «Кайзер»? – язвительно пошутил он.

– Отлично. – оптимистично отчеканила Вершинина, прикуривая от «дракоши». Теперь она стояла около своего стола и думала, когда же Мещеряков уберет с ее кресла свои тучные ягодицы.

– Ободряюще, но излишне лаконично, – охарактеризовал Михаил Анатольевич ответ Валандры.

– К понедельнику, думаю, многое прояснится… Нам удалось расшифровать надпись внутри яблока… Ты же знаешь, этот маньяк оставляет на телах своих жертв определенный рисунок…

– А делает он это ножом… – заметил Мещеряков.

– Я вижу, ты в курсе, – сухо констатировала Вершинина, – преступник, по всей видимости, идентифицирует себя с апостолом Павлом.

– А тот чем занимался? – насмешливо спросил Михаил Анатольевич.

– Проповедовал слово Божье в синагогах по субботам (все убийства совершены в субботу), скитался по Греции и Македонии, преследуя ту же цель, один раз ослепил волхва… Тебе ведь известно, что этот маньяк выкалывает своим жертвам глаза?

– Известно, – Мещеряков брезгливо выпятил губы, – что еще?

– Сейчас я бьюсь над расшифровкой смысла этого самого яблока…

– И что, думаешь, оно означает?

– Мне кажется, имя собственное… – задумчиво сказала Вершинина.

– Когда кажется, креститься надо, – хихикнул Михаил Анатольевич, – подозреваемые есть?

– Есть.

– Уж не тот ли, с которым ты вчера в кафе отношения выясняла? – Мещеряков посмотрел на Вершинину с хитрой провоцирующей усмешкой.

Удивительно, но факт: что бы ни происходило в личной жизни Вершининой, Мещеряков знал об этом все или почти все. Как бы подтверждая это замечание, которое сотни раз вызывало у Валандры недоумение и раздражение, Михаил Анатольевич, видя, что «поймал» ее, проницательно добавил:

– Как же теперь разбираться с тем верзилой на «ауди» будешь?

– Ни деликатности у тебя, Миша, ни такта! – возмутилась Вершинина, – ты что, частного детектива нанял, чтобы за мной следить?

– Зря, Валюха, обижаешься, я же тебе не чужой и за тебя переживаю, – при очередном вращательном движении кресло под Мещеряковым издало пронзительный скрип, – ну что ты как белка в колесе – туда-сюда?

Валандра действительно нервно прохаживалась по кабинету.

«Этак он все мое кресло разворотит, шпион чертов!» – негодующе подумала она.

– Или уже разобралась с детиной своим? Я-то ведь не слепой, видел, как Мамедов твой контуженный с ним чуть не подрался… – на губах Михаила Анатольевича играла кисло-сладкая улыбочка.

– Так мы о деле будем говорить или о моих личных проблемах? Вообще-то, Миша, я бы хотела тебя попросить об одной вещи…

– Какой же это вещи?

– Дай мне время до понедельника, не капай на мозги! – сказала в сердцах Валандра.

– Это так ты, значит, со своим начальником разговариваешь?!

Валентина Андреевна видела, что возмущение Мещерякова наигранное. Она вернулась в кресло у журнального столика и приготовилась терпеливо ждать завершения мещеряковского визита.

– Чем же ты до понедельника намерена заниматься? – не унимался любопытный Мещеряков.

– Гадать буду – на кофейной гуще, – язвительно усмехнулась Вершинина, – дай мне время, Миша, – взмолилась она, не приставай с расспросами!

– Финал у этого дела будет? – требовательно спросил Михаил Анатольевич.

– Будет, будет, – поторопилась успокоить шефа Вершинина.

– Нет, а все-таки, что же, крыша у этого психа на религиозной почве что ли съехала? – Мещеряков, похоже, не думал закругляться.

– И на религиозной тоже. Но первоначальный толчок дала нереализованная сексуальная энергия и отрицательный опыт общения с представительницей прекрасного пола.

– Вон оно как! – простодушно воскликнул Мещеряков, хотя Валандра знала, что и это простодушие – напускное.

– Одно на другое наслоилось…

– Тебе-то это не грозит, а? – плутовато подмигнул он Валандре, опять принимаясь за свое.

Я осталась довольной результатами работы Толкушкина и Ганке. В пятницу нежданно-негаданно позвонил Карпов. Услышав в трубке его задорно-мелодичный голос, я едва не подпрыгнула от удивления. Свое исчезновение он объяснил интенсивными занятиями психотерапией с одной из своих клиенток. Занятия проводились у нее на квартире, что вызвало во мне недоверие и настороженность. Клиентка, по словам Карпова, щедро вознаградила его за проведенную с ней работу.

Я, со своей стороны, весьма скептически отнеслась к практикованию им метода «интенсивного погружения», как он обозвал свою новую концепцию.

Он наивно уверял меня, что с клиенткой у него ничего не было, что он немедленно хочет видеть меня и так далее и тому подобное…

Мне было все равно. После двух бессонных ночей, проведенных в раздумьях об этом проклятом яблоке, я чувствовала себя блаженно-рассеянной.

Разгадка, почти что озарение, посетила меня сегодняшним утром. Мне самой нужно было срочно увидеться с Карповым, поэтому я попросила его приехать прямо в контору.

Войдя в кабинет, он…

Телефонный звонок оторвал Вершинину от записей.

– Слушаю.

– Валя, ты не забыла? Мы с дедом и Максимом ждем тебя, – Вершинина услышала голос матери, – они на даче, а я вот приехала – Клавдия Степановна просила ее квартиру надолго без присмотра не оставлять…