Искатель. 2009. Выпуск №08 - Вадим Кирпичев

Вот, блин, женская логика! Как будто в милиции волшебники работают, сами должны обо всем догадаться!

Подошел лейтенант, спросил, не пропало ли что-нибудь еще. Елена Станиславовна рассеянно ответила, что вроде нет. Лейтенант задал еще несколько вопросов, после чего милиционеры оперативно-следственной группы, попрощавшись, удалились.

— Сергей Эросович, вчера мне позвонил мужик, посочувствовал, сказал, что они ждут уплаты взносов. Сказал, что нужно обсудить кое-что. И еще добавил, чтобы не беспокоилась, они «разберутся» за мужа. Это местная крыша, Алексей был с ними в хороших отношениях, если так можно выразиться по отношению к рэкетирам.

— Уверены, что это именно те, кому он платил?

— А кто же еще? И ведь получается, они в курсе событий, раз обещают разобраться с убийцей.

— Так уж безоговорочно верить им я бы не стал, но проверить надо. Не знаю, даст ли мне начальство санкцию на прослушку, слишком уж они зациклились на этом несчастном грузчике, который перед гибелью вашего мужа поссорился с ним. Но вот, возьмите, пожалуйста, диктофон, записывайте все разговоры. Кстати, не мешало бы и ваши разговоры с Балакиревым записывать. Я обещаю, что его подставлять не буду. И сообщайте мне о всех ваших встречах, договорились?

— Хорошо, попробую.

Ершова, как это ни кощунственно — до конца траура еще далеко, — непреодолимо влекло к Елене Станиславовне. Похоже, и на ней отразилось его настроение. Видимо, женщина всегда чувствует, когда нравится мужчине.

Понимая, что делает не совсем правильно, вдова предложила:

— Сергей Эросович, у меня есть коньяк. Очень хороший, армянский, настоящий. Надо помянуть Алексея.

За службу Ершова не очень часто, но были такие случаи, когда его угощали по тем или иным поводам. Как правило, отказывался, не любил пить на службе. На этот раз без колебаний согласился. Если бы отказался, потом бы он этого себе не простил. Ершов себя знал.

Елена Станиславовна, небрежно расшвыривая попадающиеся под ноги после воровского погрома вещи, поставила на стол коньяк, подошла к холодильнику. Достала, что попалось под руку. Соорудила на скорую руку по-капиталистически скромную закуску. Понемножку красной и черной икры, масло, нарезку семги, сервелат, орехи, шоколад и тонкие ломтики батона. Коньяк вдова щедро разлила в большие пузатые рюмки. Граммов, наверное, по сто пятьдесят налила, на глазок оценил Ершов.

Елена Станиславовна произнесла:

— Не чокаясь. Алексей был плохим человеком, кровушки моей много выпил. Но я его простила. Пусть земля ему будет пухом.

Сурово, однако, подумал Ершов. Впрочем, это не лишает ее шарма. Хотел отпить немного, но уж больно хорошо шел, пришлось допить до конца. Таким же манером поступила и женщина.

Когда коньяк всосался, у Ершова созрел тост. Разлил из бутылки и спокойно, без пафоса, сказал:

— Елена Станиславовна, я хочу выпить за вас. На вас сейчас свалилось тяжелое испытание, и я желаю, чтобы вы безболезненно его выдержали. За ваше здоровье!

Под воздействием коньяка мыслительный процесс у следователя обострился, и к женщине, которую теоретически можно считать одной из подозреваемых, возникла масса новых вопросов. Но он их заглушил в себе, так как более высоким приоритетом для него сейчас была Елена Станиславовна как сексуальный объект.

Сергей Эросович делал себе бутерброды с икрой и закусывал, глядя вдове в глаза. По их блеску он понял, что и можно, и пора. Дожевал, остатками коньяка прополоскал рот.

Затем он обошел стол и опустился перед вдовой на колени, положил руки на бедра. Угрызений совести из-за нарушения правил профессиональной этики и моральных принципов он не чувствовал. Во всяких правилах есть исключения, и это как раз тот случай. Несбыточная мечта, не к месту мелькнувшая, когда он впервые ее увидел, оказалась в буквальном смысле в его руках.

Елена же впервые за несколько последних лет находилась просто в диком возбуждении. Натянутые до отказа нервы требовали от тела разрядки. И оно получило ее сполна. У Сергея за полгода после развода с женой это был первый сексуальный контакт.

Ершов взял Елену за талию. Не многие в ее возрасте сохраняют такую форму. Женщина поднялась, и Ершов уткнулся лицом ей в живот, чувствуя через блузку тепло и запах ее тела, ощущая по-женски идеальную форму живота. Захотелось расстегнуть, но Сергей не стал спешить. Запустив руки под узкую юбку, медленно поднялся, оставил руки на ягодицах. Елена встретила его обволакивающим поцелуем, руками нежно ласкала его лицо, шею, гладила волосы…

Для Ершова Елена оказалась идеальной любовницей. Нежная, страстная, понимающая почти без слов. Стоило ему только касаниями рук попробовать подсказать нужное положение ее тела, и она возбуждающе и ловко занимала его, чутко реагировала на его движения, прикосновения, ласки. О такой соблазнительной женщине, так подходящей Сергею, такой послушной и чувствительной, он мог только мечтать.

Елена была тоже на верху блаженства, сегодня она получила от мужчины то, что требовало, но не получало все ее существо уже многие годы. Не будучи чересчур религиозной, она тем не менее прекрасно понимала, что совершила грех во время официального траура по мужу. И все-таки была этому рада, считая, что этот грех стоит того, чтобы его совершить.

Ершов же чувствовал только некоторую неловкость из-за того, что так быстро оказался на месте ее покойного мужа, не более. Религиозные переживания в нем отсутствовали напрочь.

Глава 13

Водоворот

Вечером следователю позвонила Анна:

— Товарищ следователь! Нам нужно срочно встретиться! Я здесь такое узнала!

Слуга правосудия был уставший и поэтому назначил встречу недалеко от своего дома, в кафе.

До закрытия кафе оставалось полчаса, но Анна сказала, что этого времени хватит. Она была сильно взволнована.

— Я случайно услышала разговор Михаила Борисовича, нашего администратора, по телефону. Он перед кем-то оправдывался, говорил… Сейчас вспомню точно… «Да говорю вам! Он всегда хранил их здесь, в сейфе, и постоянно изучал!.. Не было, я все обыскал!.. Откуда я знаю, почему у него дома не было?.. Я и так уже сто раз пожалел, что связался с вами!» Вот… Потом как ошпаренный выскочил из офиса, а я как раз была перед дверью. И все бы ничего, я сначала и значения этому не придала, но он так побледнел, когда меня увидел! Взгляд такой страшный! Мне аж дурно стало. Не знаю, как до конца дня доработала! У меня такое чувство, что этот разговор как-то связан с убийством!

— Боюсь, что вы правы, Анна Матвеевна! Вы даже не подозреваете как! Но не думаю, что именно сейчас вам что-то угрожает. Продолжайте вести себя так, как будто ничего не случилось. А мы постараемся все проверить и обеспечить вашу безопасность!