Короли абордажа - Владимир Шигин

Тем временем в ставке Антония совещались, что же делать дальше. После поражения Сосия стало очевидным, что море находится на крепком замке. Дальнейшее же ожидание, как и отступление через Элладу, грозило голодом и мятежом армии. Надо было нападать. Но сразу же вставал вопрос: нападать армией или флотом? Большинство военачальников высказывалось за сухопутный вариант. В этом был резон. Легионы Антония были укомплектованы испытанными ветеранами и превышали по численности войска Октавиана. Антоний вроде бы и сам склонялся к данному решению. Однако в конце совещания слово взяла Клеопатра и без особых трудов убедила Антония избрать морской вариант. Считается, что египетская царица уже не верила в победу и надеялась в случае морского сражения проскочить мимо дерущихся в открытое море, чтобы затем добраться до Египта. «Поэтому, — как говорят документы, — она посоветовала дать сражение на море, а Антоний, совершенно подчинившийся ей, последовал этому совету, вопреки собственному убеждению».

Впрочем, ряд историков не считают виновницей неудачного выбора Клеопатру. Они высказывают вполне здравую мысль, что если победа в сухопутном сражении не решала для Антония всех его проблем, так как он по-прежнему оставался в морской блокаде, то решительная победа над Агриппой сразу же позволяла возобновить снабжение и доставку резервов, в то время как Октавиан сам оказывался в морской блокаде. Так или иначе, но выбор был сделан в пользу морского варианта.

На линейные корабли был посажены 22 тысячи легионеров, что значительно усилило их боевую мощь. При этом Антоний допустил непростительную ошибку. Он велел сжечь несколько десятков египетских кораблей, командами которых усилил основные силы. Разумеется, усиление главных сил было решением вполне разумным. Однако сожжение собственных кораблей перед решающим боем свидетельствовало о больших сомнениях руководства относительно победы, что, в свою очередь, не могло сказаться на боевом духе воинов.

Историки считают, что всего Антоний имел перед решающим сражением 170 тяжелых боевых кораблей с общей численностью экипажей до 100 тысяч человек. В состав флота Агриппы входило 260 легких трирем-либурн с численностью экипажей до 85 тысяч человек, 34 из которых составляли легионеры. Чтобы разместить на палубе такое количество легионеров, Агриппе даже пришлось пойти на то, чтобы снять такелаж. Мера, прямо скажем, весьма рискованная, но, как вскоре увидим, вполне себя оправдавшая.

Масштабы готовящегося морского побоища не могут, думается, оставить равнодушным никого. Даже принимая во внимание, что некоторые из этих цифр дошли до нас возможно не совсем точно, можно с уверенностью сказать, что по количеству участников сражение при Акциуме не знает себе равных во всей мировой истории.

Итак, 1 сентября 31 года до н. э. все было готово к решающей битве за море. Антоний разделил свой флот на три примерно равные по силе эскадры. Правым флангом командовал Гелий, вместе с ним решил расположиться и сам Антоний. Центр возглавил Юстий, а левый фланг Целий. В резерве со своими быстроходными кораблями расположилась Клеопатра.

План Антония заключался в том, чтобы, отказавшись от всех маневров держать флот в сомкнутом строю, отбивать все атаки противника.

— Агриппа со своими рыбачьими лодками ничего не сможет сделать против наших бронированных колоссов, защищенных таранами и катапультами! Ему останется только разбить свой лоб и с позором бежать, прося снисхождения у Октавиана за свою неразумность! — говорил Антоний начальникам эскадр. — А потому для нас самое главное — это держать строй!

Гелий, Юстий и Целий согласно кивали в ответ. Клеопатру Антоний просил помочь ему быстроходными кораблями для преследования отступающего Агриппы.

— Конечно, милый, я не останусь в стороне, когда потребуется нанести последний удар кинжалом в спину бегущему врагу! — заверила мужа-любовника египетская царица.

Как и Антоний, Агриппа тоже разделил свой флот для удобства управления на три эскадры. Левую эскадру он поручил Арунцию, центр возглавил сам, а правый фланг Луцию. Общая линия построения римского флота была устроена в виде вогнутого полукружия, где центр держался немного позади флангов.

На совете флагманов Агриппа самым решительным образом заявил:

— Антоний, судя по всему, желает, чтобы мы атаковали его. Но я вовсе не собираюсь в угоду Антонию хватать быка за рога и нападать на его плавучие крепости! Мы поступим по-иному. Мы попробуем выманить его из теснин в открытое море, затем заставим разрядить строй, и только тогда будем атаковать, но не столько по фронту, сколько во фланги и в тыл! Только так у нас есть шанс на успех!

Историк A. A. Хлевов в своей работе «Морские войны Рима» пишет: «В ситуации конца 32 г. до н. э. исключительное значение имел контроль над многострадальной Керкирой, которая была ключом к переправе. Флот Антония уже подходил к Керкире, когда показались подходящие корабли под командованием Агриппы. Антоний отступил и укрепился на мысе Акций. Но и Агриппа также не сумел овладеть островом: начавшиеся зимние бури и шторма сорвали высадку. В результате флот Октавиана вернулся в Италию, а Антоний, оставивший армию на мысе Акций, уехал со своей ставкой зимовать в Патры (на полуострове Пелопоннес), оставив армию и флот в лагере на Акции. Весной 31 г. до н. э. в Патры пришла весть: Октавиан не только захватил Керкиру, разгромив при этом одну из флотилий Антония, но и сумел закрепиться на балканском побережье: он высадил здесь войска в количестве почти 75 тысяч человек и занял местность в Эпире, именовавшуюся Торина (т. е. „мешалка“). Его войско располагалось примерно в 35 километрах от лагеря Антония. Клеопатра, смеясь, говорила: „Ничего страшного! Пусть себе сидит на мешалке!“. Однако Антонию было не до смеха.

Армия Октавиана и Агриппы двинулась вперед. Ей навстречу Антоний вывел все свое войско, сняв к тому же солдат и с кораблей собственного флота. Опасаясь, что его лишенные морских пехотинцев суда станут легкой добычей Агриппы, он предпринял откровенный блеф. Антоний приказал вооружить гребцов и расставить их на палубе как бы для настоящего боя и в полной готовности. На опустевших палубах весла были закреплены в таком положении, чтобы издали казалось, что их держат гребцы, которые готовы немедленно налечь на рукоятки и ринуться в битву. В таком состоянии суда были расставлены в боевых порядках в устье залива, носами к противнику. Обман возымел действие. „Купившись“ на гребцов, воинственно стоящих на палубе, Агриппа и Октавиан предпочли не рисковать и, не предпринимая атаки, отступили.

Оба войска расположились лагерями по разные стороны Амбракийского залива: Октавиан на северном берегу, Антоний — на южном. Антоний в основном бездействовал. С помощью построенных на реках и ручьях плотин Антоний затруднил снабжение армии Октавиана водой. Агриппа, в свою очередь, используя часть сил своего флота, захватил Патры, Коринф и остров Левкаду, находившийся у самого Амбракийского залива. В результате армия Антония была блокирована отчасти с суши и полностью — с моря, и подвоз продовольствия из Египта и Азии был отрезан. В лагере начинался голод и дезертирство, многие пополняли армию Октавиана и Агриппы. В который уже раз Октавиана спасала нерешительность его противников».

В конце августа 31 года до н. э. Антоний созвал военный совет. Убедившись, что флот ни в чем не имеет успеха и представляет собой, скорее, обузу, чем реальную силу, Антоний все более склонялся к тому, что стоит перебороть противника на суше. Его правая рука, Канидий Красс, также склонял своего главкома к сухопутному образу ведения войны. Он призывал его отослать Клеопатру назад в Египет, сжечь оставшийся флот, от которого и так мало толку, и двигаться вглубь Балкан — во Фракию или Македонию (к войскам царя гетов, обещавшего помочь), где и дать сухопутное сражение, которое должно решить исход дела. На море Антоний явно уступал противнику, на суше же и сейчас имел превосходство — у него было не менее 100 тысяч солдат против 75 тысяч войск Октавиана. Полководческие таланты Антония были общеизвестны, а войска еще не успели разложиться и проявляли все еще вполне приличное состояние духа. Будет глупо сказал Канидий, распределить это войско по кораблям и потратить его впустую.

За несколько дней до сражения армия и флот Антония чуть не оказались обезглавленными. Лагерь сообщался с якорной стоянкой флота проходом, по обеим сторонам которого были легионерами отстроены длинные стены — миниатюрная копия системы Афины — Пирей. Антоний частенько хаживал к своему флагу по этой дороге, причем обычно без всякой охраны, в сопровождении одного-двух человек. Раб-перебежчик сообщил об этом Октавиану, и тот устроил засаду. Однако дело сорвалось, поскольку солдаты слишком рано выскочили из засады у стены, и захватили лишь охранника Антония, шедшего впереди, сам же главнокомандующий спасся бегством.