По следам тунгусской катастрофы - Николай Владимирович Васильев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Сколько раз в Томске мы смотрели на карту, сколько раз мечтали о том времени, когда поднимемся на хребет Лакуры? Ты помнишь, Валерий?
— Конечно.
— И вот мы здесь. И знаете, как будто бы ничего особенного: хребет, как хребет. Правда? Интересно, что же он нам покажет завтра?
Мы вернулись к болоту, от которого начиналась Нижняя Лакура. На склоне сопки мы стали лагерем. В болоте разлилось несколько грязных луж. Кое-как начерпали из них коричневую воду в котелки.
В эту ночь мы долго сидели у костра, обсуждая завтрашний маршрут.
Реки Верхняя и Нижняя Лакуры текут с севера на юг параллельно друг другу. Они несут свои воды в голубую ширь Подкаменной Тунгуски. Километрах в сорока от впадения, между узкими лентами Лакур, горбясь сопками, поднимается горный хребет. На карте он напоминает перевернутый вопросительный знак, растянувшийся на восемь километров. Мне даже показалось, что на листе кальки начерчена извилистая подкова, сплюснутая с боков, от концов которой оторвались, завернувшись наружу, зубчатые завитки.
Внутри этой подковы длинная впадина. Ее сплошь забивают высокие обомшелые ели с хрупкими сухими ветвями. Иногда встречаются рослые, в несколько обхватов, сосны. На земле, в высокой траве, кочках и стланниковых березках, валяются рухнувшие лесные гиганты Здесь, внизу, среди мертвых колод, всегда, даже в солнечные дни, таится редкий настороженный полумрак Под ногами путается болотная трава с широкими листьями. Задень ее, и в нос ударит тягучий пьянящий запах дурмана, закружит голову хмелем. И почти везде, раскрывая над травой легкие парашютики из розовых лепестков, тянется вверх долговязый Иван-чай.
Обследовать хребет Лакуры мы начали 26 июля. Впадина между отрогами настолько не походила на те места, в которых могла скрываться Сухая речка, что мы даже не стали зря терять время на ее поиски. Наш путь лежал по восточной части горной подковы.
Начались крутые подъемы к вершинам, беспрерывно лазание по склонам сопок. Через несколько часов мы вновь вышли на полянку, где еще утром взяли пробу почвы, и здесь во время привала попали под проливной дождь, который навряд ли пришелся бы нам по сердцу другое время, но сейчас был как нельзя более кстати: вода в наших флягах кончилась, а пить коричневую жижу из болота было противно.
Дождь полоскал траву, шумел в листве березок и ольхи. Трепетно вздрагивала на ветках сосен хвоя. Тусклые градинки, лежавшие узкой полоской у стены па латки, напоминали рассыпанные белые бусы.
Постепенно натиск дождя ослабел. На востоке затихали надтреснутые раскаты грома.
Перелив в котелки воду и дождавшись окончания дождя, мы продолжили поиск Сухой речки.
Отправились вдвоем с Плехановым. Пообещав вернуться в 9 часов вечера, мы бодро зашагали по росистой траве. Геннадий посоветовал мне делать на деревьях двухсторонние затесы, чтобы легче было найти дорогу назад. Следуя за ним, я усердно работал топориком направо и налево. При каждом ударе с листвы брызгал град дождинок. Капли сыпались за шиворот, словно ртутью смочили сетку накомарника. Вскоре мы промокли.
Хорошо в тайге после грозы. В воздухе разлита молодая свежесть. Кажется, что все кругом пропиталось густым настоем пихтовой хвои и можжевельника. Стоит лишь прикоснуться лезвием топора к гладкой коричневой коре кедра, как из-под нее в нос бьет острый, бодрящий запах…
Уже начинало смеркаться, когда Геннадий остановился.
— Стоп! Дальше идти нечего — там спуск. Можно считать, что западную часть хребта прошли до конца.
Чтобы лучше обследовать местность, назад шли другим путем. Потом Геннадий заметил:
— Давай-ка поищем твои затесы. Посмотрим, как по ним можно следовать.
Свернули в сторону. Затесы долго не попадались. Наконец на сухой березе забелела свежестесанная полоска.
— Есть! — бросаясь вперед, крикнул я.
Подошел Геннадий.
— Где затесы?
— Да вот, смотри.
— Да разве это двухсторонние?
— А какие же? — удивился я.
Плеханов покачал головой.
— Твои затесы можно заметить только сбоку. А если прямо идешь? Видно что? Ничего не видно. Двухсторонние затесы делаются по ходу с обеих сторон. Дай-ка мне топорик!
Взяв у меня топорик, он несколько раз взмахнул им. На землю полетели березовые щепки. Ствол был затесан с двух сторон.
— Ну как теперь? — спросил Плеханов. — Сюда идешь, видно. И обратно. — тоже видно.
Мы отошли от этого места уже на порядочное расстояние, когда он вдруг спохватился:
— Ну что за дьявольское наваждение!
Я остановился.
— В чем дело?
— Компас потерял. Наверное, выронил у березы, где затес делал, — он у меня в рукавице был.
— Вернемся, поищем.
— Да нет, спешить нужно, уже девять часов. Заждутся нас…
Как на грех, я не захватил с собой своего компаса. Делать было нечего, и мы двинулись дальше. Шли зигзагами. Время от времени натыкались на сделанные мной затесы и снова теряли их.
Сгущались сумерки. Легкой пеленой они заволакивали редкий березняк и лиственник. Мы внимательно осматривались вокруг, боясь пройти мимо палатки. Она должна была находиться где-то поблизости. Закрадывалось беспокойное сомнение. Правильно ли идем? Не сбились ли в сторону?
Вдруг за кустами что-то затрещало. «Буська»! — мелькнула мысль. Я окликнул собаку и тут же в просвете между деревьев увидел белую палатку. Рядом с ней весело потрескивал костер, подбрасывая вверх легкие искры. У костра копошился Кувшинников.
Когда мы подошли к нему, он встретил нас хитрой улыбкой.
— Что это вы с другой стороны появились?
— Разведку вели вокруг бивуака, — ответили мы.
— А я подумал, что вы уже заблудились.
— Ну, разве можно в такой тайге! Она что городской парк…
Примостившись к костру, стали сушить мокрую одежду. Плеханов вытащил из сумки карты и начал их просматривать.
— Оказывается, — сказал он, — мы так и не дошли до конца хребта.
— Не может быть! — потянулся я к нему.
— Да вот, смотри сам. Видишь низинку? Мы ее за спуск посчитали, а это совсем не так.
— Значит, завтра снова по этому маршруту?
— Обязательно…
После ночного дождя тайга кажется чисто вымытом принаряженной. Высоко в небе, над вершинами деревьев, стоит белое, слепящее глаза солнце. Трава свежая, и в ней острыми искорками вспыхивают капельки росы.
С утра начали обследование западной части хребта, до которого мы с Геннадием так и не дошли вчера.
На юге, там, где горные отроги раздвигаются впадиной, наткнулись на круглое заболоченное озеро, около полутораста метров в диаметре. Озеро заросло высокой травой, посредине остались чистые «окна» — в них поблескивает вода. Она стоит и у берегов, между травянистых кочек. Озеро
