Арлекин - Евгений Пинаев

Море шипело за бортом и, казалось, поддакивало.

О'Греди поздно заметил, что спутник витает мыслями, как и он сам, тоже в неизвестных пределах. Объяснений, во всяком случае, почти не слушает. Да нет, слушает, но без воодушевления и ожидаемого восторга Поскучнел лейтенант-коммандер и, кивнув на тонкие стволы "эрликонов", с деланной прохладцей заметил, что оные снабжены электрическими прицелами. Арлекин вежливо удивился:

- Да ну?! Меня умиляет другое: эти вот мешки для отстрелянных гильз, что болтаются под казенной частью. Хозяйственно!

- Зачем пропадать добру? - буркнул О'Греди. - Цветной металл не валяется на дворе Адмиралтейства.

- Именно! Целиком согласен с вами, сэр!

- Именно... - О'Греди не мог понять, когда русский говорит серьезно, когда подпускает шпильки. Однако не сомневался, что сейчас присутствует скрытая издевка, и потому пустился в объяснения: - Британия уже несколько столетий считается "мастерской мира", и мы, естественно, всему знаем цену. Маскем, к примеру, уверял при одном из посещений фрегата, что когда "хеджехог" швыряет полтонны прекрасного металла, в казну королевства льются дождем золотые соверены. А чтобы золотой дождь никогда не прекращался, нужно брать под контроль любой источник сырья.

- Понятно, мешок - тоже источник.

- Совершенно верно.

- И потому коммодор пускал на дно суда с ценным грузом, не сделав попытки спасти их? - съязвил Арлекин.

- С какой стати ему переживать из-за тоннажа, предназначенного Советам? Тем более личные доходы контр-адмирала - в нефтяных скважинах Персии.

- Контр-адмирала?!

- Да. Вчера коммодору присвоено очередное звание.

- О господи, - вздохнул Арлекин, - неисповедимы пути твои!

- Если первый лорд Адмиралтейства вытащил из отставки эту бездарь да еще повысил в чине, значит, дела у господа идут из рук вон плохо! - ворчал О'Греди. - Придется мне поинтересоваться у капеллана здоровьем всевышнего: вдруг зацепило отца небесного шальным осколком...

Арлекин рассмеялся. Пожалуй, лейтенант-коммандер - выходец из низов. Начинал матросом, дослужился до офицера. Типичный "хозпайп", как их называют англичане. Воюет не за страх, за совесть, потому и фрегат О'Греди "versatile combatant vessel", боевой корабль, способный выполнить любые (точнее, посильные его классу) задачи; а его командир - "versatile line officer". Да, всесторонне подготовленный строевой офицер. Всесторонне - это уж точно. Начинал-то с матросов. Да, именно так: Hawsepipe officer. "Хозпайп".

Думая каждый о своем, они добрались до кормы.

О'Греди, потерявший всякий интерес к экскурсии, прошел к стеллажу с глубинными бомбами. "Волонтер" остановился в стороне и принялся разглядывать парочку олушей, что держались за кормой и сварливо переругивались какими-то не птичьими, ржавыми голосами: "Р-раб! Р-рраб!" Ишь клювасты! Не зря говорят, что один лишь поморник может испугать олуша и заставить его отрыгнуть проглоченную рыбу. Арлекин улыбнулся: О'Греди чем-то напоминал олуша. Но этот добычу не выпустит. Не из пугливых.

- Что ж, волонтер... Теперь вы имеете представление о фрегате. Отдыхайте. Ваша первая вахта с ноля.

- Слушаюсь, сэр!

- Мы в неофициальной обстановке, не так ли? И незачем тянуться. Или я похож на контр-адмирала Маскема?

В рубку он прибыл, а не явился. Вошел по-хозяйски, но не развязно. С достоинством. Сейчас он, конечно, рулевой, но пусть видят и знают, что перед ними все-таки капитан.

О'Греди встретил добродушным кивком, вахтенный офицер предложил осмотреться, привыкнуть к новой рубке и обстановке. На руль, видимо, решили пока не ставить, и он поступил, как советовали.

С наступлением ночи к "эрликонам" были вызваны расчеты и удвоено количество сигнальщиков. На правом борту увидел О'Греди.

- К рулю вам, пожалуй, вставать сегодня нет никакого смысла, - решил лейтенант-коммандер, - Не будем ломать эту вахту. А мы... Не откажетесь от чашки чая? Тогда - прошу ко мне.

- На море тихо, на море спокойно, а мне - не по себе... - О'Греди рывком снял фуражку и дернул себя за рыжую прядь, но тут же пригладил вихры и вдавил кнопку звонка. - Поскорее бы добраться до Ливерпуля.

Не люблю подобной тишины, а тут еще проклятая трясучка мотает нервы. Да-да - скверно! Плохо! Издерганный человек не сможет выложиться сполна в нужную минуту. В определенном смысле, корабль - тот же человек, и корабль болен. А я привык к здоровому организму и боюсь допустить промах в нынешних обстоятельствах. Скажете, подобные мысли опасны для командира? Да-да-да! Согласен. Но что же прикажете делать?

- Вы очень откровенны...

- Пустое! Своим не скажешь, а вы... Вы - нейтральная сторона, да и расстанемся скоро. - О'Греди предложил гостю диван, сам пристроился в кресле. - Простите, вы на самом деле русский?

- Еще бы!..

- Но ведь... Арлекин - это псевдоним?

- Просто так меня называли друзья. Была причина.

- Говорят, что вы - капитан. И это тоже не выдумка? Полагаю, я не обидел вас вопросами?

- Полагаю, что нет, - улыбнулся Арлекин. - А мое капитанство... И это соответствует истине, клянусь собором святого Павла!

- Бывали в Лондоне? - заинтересовался О'Греди.

- Однажды. В качестве практиканта, когда заканчивал институт водного транспорта в Ленинграде.

- Значит, вы из "купцов"... - О'Греди был разочарован.

- У меня звание капитан-лейтенанта, - пожал плечами гость, - но вы правы. Я офицер военного времени.

Вестовой принес чай, разлил в чашки, снял салфетку с горки сандвичей и бесшумно исчез. О'Греди закурил - извинился, предложил сахар. Дождавшись, когда Арлекин сделает глоток, сам отхлебнул из чашки и снова взялся за сигарету.

- Воевали на суше? - Командир фрегата походил сейчас на любопытного мальчишку. Даже уши покраснели. Это был какой-то новый О'Греди, способный улыбаться с оттенком вины: - Для меня не морские бои - что-то немыслимое, а уж в России тем более. Послушать наших мудрецов - Советы выдохлись и вот-вот начнут агонизировать, хотя реальные факты говорят иное.

- Конечно, проще слушать берлинские барабаны. Нам и сейчас нелегко, но ваши "мудрецы" не хотят взглянуть в корень. - Отхлебнул остывшего чая, задумался. - Да, я воевал и на суше...

Меньше всего хотелось ему что-то вспоминать, о чем-то рассказывать, даже этому симпатичному офицеру. Можно, конечно, отделаться общими фразами, но если рыжий моряк искренен, а это - несомненно, то представляется единственная возможность отблагодарить хозяина за спасение и удовлетворить его желание узнать как можно больше о нашей войне. Нельзя сфальшивить, необходимы точные и честные слова, чтобы он все УВИДЕЛ И ПОНЯЛ.

Начал через пень-колоду, но постепенно увлекся.

Пережитое оживало в неожиданных деталях, которые, оказывается, с готовностью подсовывала память, сохранившая, черт возьми, мельчайшие и страшные подробности, которые, в сущности, хотелось бы поскорее забыть. Два года с лишним идет война... В далекой Атлантике, на борту чужого фрегата, он, может быть, впервые понял и осознал истинную величину жертв, выпавших на долю родины, цену крови, пролитой людьми не только во имя ее, но и для спасения всех народов.