Рассказы - Роман Солнцев

– Как ты так можешь говорить?! У Калинниковых свадьба… Витя, лучший тракторист, женится… я еду мимо – вышли красивые, с цветами: мы ждем вас… вы его крестный… Как я мог не зайти? Конец рабочего дня.

Я помню время, когда отец ездил еще в кошевке с запряженным жеребцом по кличке Гармонь – так весело этот конь ржал. Но однажды при спуске к реке он кошевку бросил на бок и сам грохнулся, а отец и вовсе вылетел в крапиву… Слава богу, жив остался. А позже отец катался по полям уже в "виллисе", так называлась машинёшка, крытая брезентом, – подарок райкома партии.

И вот старик оправдывался:

– Ты разве не знаешь, Ибрагим помер… наш бывший учитель… как я мог не выпить за упокой… – Или: – Когда же дадут крестьянам волю – держи скота сколько хочешь, сади сад сколько хочешь… У меня сердце болит… они там, в ЦК, высоко сидят, на людей в бинокль смотрят… да еще не в те дырочки…

– И что, это повод напиться?! – сокрушалась мать.

Отец больше ничего не говорил, а отворачивался и шел прямо к тулупу, висящему в сенях, и вставал внутри его, закрывшись.

А иногда, придя домой, сразу в него прятался. И моя бабушка, царство ей небесное, как-то собралась выйти во двор и шарила в сенях кумган

(это большой жестяной чайник с водой для омовения), а отец, спрятавшийся в мохнатом своем укрытии, тяжело вздохнул. Наша бабка затрепетала, чуть не рухнула, заковыляла обратно в избу и шепчет испуганно:

– Душа барана заговорила… иди, Соня, послушай…

Я не помню, чтобы так звонко и долго хохотала моя мама и потом так долго плакала…

Появился и сам сконфуженный отец, сел хмуро пить чай.

А фраза "душа барана заговорила" еще долго бытовала в нашей семье.

Бабушка не обижалась, рассеянно улыбалась беззубым ртом, но, выходя в очередной раз во двор, все равно с опаской поглядывала на огромный черный тулуп, словно сам по себе стоящий в сенях возле дверки в чулан…

Ах, отец! Меня на днях тоже обидели. Мне бы тоже сейчас спрятаться внутрь тулупа да замереть. Но нету тулупа… как раз тулуп и украли…

Хотя что такое тулуп? Так, верхняя одежда.

Надо забыть и жить дальше.

Однако через месяц мне жена с удивлением сказала: ей сообщили товарищи по работе – телеканал "777" ночью показал лица дачных воров, их там человек семь. Милиция приглашает всех пострадавших приехать в Октябрьское РОВД.

– Вдруг среди конфискованного найдутся и наши вещи.

– Хорошо, съезжу, – ответил я и на следующее утро покатил на своем

"жигуленке" в Октябрьское отделение милиции.

На первом этаже заспанный дежурный спросил, по какому я вопросу и кого ищу, затем, позевывая, назвал номер кабинета на втором этаже, и я поднялся.

В узкой комнате сидели за столами друг против друга два молодых парня и свирепо курили – один в милицейской форме, другой в гражданской одежде.

Морщась, но выслушав меня, парень в гражданском воскликнул:

– Так это когда было!.. Вы чё раньше-то не пришли?

– Только вчера узнал о телевизионной передаче.

– Так ее когда записали! Ну, тупоглазые девки!.. Только сейчас и показали?!

– Кстати, мы и по радио объявляли… – подсказал милиционер в форме.

– Ладно. Пишите заявление на имя начальника отделения… и список пропавших вещей.

Мне дали лист бумаги в клеточку, шариковую ручку, и я перечислил магнитолу "Philips", пишущую машинку "Olivetti", тулуп, одеяло, подушку, "канадки" и прочую мелочь.

Лейтенант бегло прочел список и кивнул:

– Пойдемте!

Мы вышли в коридор, он отпер соседнюю дверь, за которой на полу валялся всякий хлам: грязный ковер, автомобильная магнитола, настенные часы, видеокассеты, старые ботинки, раздавленная сотовая трубка с антенной…

– Ну, есть что-нибудь ваше?

Нашего не было ничего, кроме, кажется, подушки… да неужели это она, подушка моей жены, истоптанная ногами, облитая то ли кровью, то ли кетчупом… Да, она, она, сбоку вышита женой синяя розочка… Но брать эту подушечку я, конечно, не буду.

Но если она сюда попала, в груду конфискованного, стало быть, здесь, возможно, были и тулуп с пишущей машинкой?

– Вы не помните? – с надеждой спросил я у лейтенанта.

Он глянул на меня усталыми глазами:

– Уважаемый гражданин, у нас тут каждый день базар. Хотя… хотя… пробормотал он, запирая комнату. – Тулуп вроде был, огроменный такой.

– Да, да! – воскликнул я. – А кто же его взял?!

– Сейчас глянем по списку.

Мы вернулись в кабинет, и он стал искать, как я понял, папку с заявлениями по дачному делу.

Наконец на дне одного из ящиков письменного стола она обнаружилась.

– Ван момент. – Лейтенант листал бумажки. – "Телевизор "Сони"… медвежья шкура"… нет, не то… "видеомагнитофон "Джи-ви-си"…

Где же тулуп? – Наконец ткнул пальцем: – Кажись, вот. "Телевизор, шуба, тулуп"! Так и написано: "тулуп". Может, они взяли? Филипповы, дачный поселок "Березка-два", участок семнадцать. Сосед?

– Нет, у нас товарищество "Горка-один". "Березка" за лесом, возле карьера. Телефон или адрес можете дать?

– Конечно. Списывайте! – И он подвинул мне папку, открытую на странице с заявлением Филипповых.

Когда, поблагодарив, я уже уходил, лейтенант сказал мне вослед:

– Шибко не ругайтесь… мы же не можем заглянуть в душу, свою вещь берет человек или не свою. Ясно, что и они пострадали.

– Конечно.

Я с улицы позвонил по сотовому телефону Филипповым – никто не отвечал. Я поехал на работу и вновь позвонил в час дня. Шли короткие гудки. Значит, дома кто-то есть.

Дом, где живут Филипповы, в самом центре, возле почтамта. Я мигом нашел подъезд, но он оказался заперт на кодовый замок, никто не входит и не выходит. Пришлось еще раз звонить.

Трубку сняла женщина.

– Извините, вы меня не знаете, – начал я и, путаясь из-за неловкости, не сразу смог объяснить, зачем сюда пожаловал. -

Понимаете, это подарок отца… мне ничего не надо, ни машинки, ни магнитофона… кто взял, тот взял… а вот тулуп… случайно не у вас ли он оказался?

Женщина хотела меня перебить в середине моего монолога, но затем тихо дослушала. И сказала – но уже, видимо, не мне, а тому, кто стоит рядом:

– Я тебе говорила! Вот и пришли!..

– Что надо?! – перехватив трубку, заорал мужчина. – У нас украли две шубы… мы взяли этот полушубок…

– Тулуп, – поправил я его, с ужасом подумав, что, может быть, зря пришел. Может быть, именно полушубок они и прихватили.

– Ну, тулуп! Тулуп! – согласился мужчина. – Мы пришли, когда там ничего уже не оставалось… до нас разобрали кто похитрей…

Он замолк, было слышно, как жена ему что-то втолковывает.

– Да мне не жалко, – донеслось до меня в трубке. – Только что же теперь, у бабушки отнимать? Ну хорошо, пусть войдет. – И уже зычным голосом – в самое мое ухо: – Нажмите тридцать семь, поднимитесь. Мы заплатим.

Я поднялся на лифте, дверь в квартиру была уже приоткрыта. За порогом стояли смущенные супруги чуть постарше меня. Они были очень похожи, у хозяйки лицо круглое, доброе, и у него такое же, несколько бабье. Он, уже седоватый, в костюме, при коричневом галстуке, видимо, только что приехал с работы пообедать. Она, скорее всего, пенсионерка, в фартуке, стояла, вытирая руки полотенцем.

– Не надо мне денег, – сразу заявил я. – Это подарок отца… понимаете? Мне бы его вернуть.

– Да как вернуть?! – Хозяин, срывая с шеи галстук, сокрушенно мотал головой. – Мы его отвезли в деревню, к бабуле.

– А давайте мы вам хороший полушубок романовский подарим, – вспомнила хозяйка. – Саша, он нам не нужен, он почти новый.

– Да говорю вам – подарок отца!..

Хозяин квартиры тускло смотрел перед собой.

– Понимаете, времени-то нет… когда ехать? Может, летом? Она его не испортит.

– Да как же не испортит, – возразила жена. – Она теленка огородить хотела… вот-вот родится…

Филиппов застонал, как от зубной боли.

– Давайте я оплачу вам дорогу, – предложил я. – Это поездом?

Он, раздумывая, молчал.

– И вообще заплачу за него. Я же понимаю, вы не виноваты.

– Да о чем вы говорите! – Он махнул рукой. – Хорошо. Сделаем так. Я в эту пятницу, ночным поездом… – И уже объяснял жене: – В субботу буду там. Дров ей наколю. Вечером в поезд, в воскресенье я дома. – И снова повернулся ко мне: – Вас устроит, если привезу его вечером в воскресенье?

– Конечно, – благодарно кивал я. – А хотите, я с вами?.. Он тяжелый…

– Да уж нет. Я виноват, я и притартаю.

– Извините нас, – вздохнула хозяйка квартиры. – Вот такая ерунда получилась. Толком не подумали. Две шубы пропали… подумали, хоть это для хозяйства пригодится…

– Извините и вы меня… – бормотал я в ответ, кланяясь, как японец.

– До свидания. Извините. Подарок отца…

Неделя проходила в работе – и все равно время течет медленно…

Не передумает ли ехать Филиппов? Вернут ли украденный тулуп? Да и мой ли он? Может, еще какой попался ворам под руку? Мало ли кожушков, шуб, запашных бекеш у людей? Скорняки еще не перевелись, баранов и овец еще не всех извели на шашлыки…