Алмазное ассорти - Наталья Александрова

Илона и Алена с первого класса сидели за одной партой, после уроков вместе возвращались домой, летом плели венки из ромашек, купались в реке и делились мечтами и планами.

Но время шло, и девочки начали понимать, что жизнь у них в городе вовсе не такая хорошая. Работы нет и не предвидится, единственное предприятие – деревообрабатывающий завод, где постоянно визжат дисковые пилы и пахнет опилками и растворителями. Яблоневые сады – это, конечно, красиво, но одними яблоками сыт не будешь. Мальчики из их класса превратились в наглых, грубых парней, от которых пахло потом и перегаром. Все, кто поумнее, перебирались в большие города, не такие умные занимались рэкетом и воровством, а совсем уж глупые спивались или шли работать на деревообрабатывающий завод.

Илона и Алена были неглупыми девочками, запах опилок и растворителей им не нравился, от кислых яблок сводило скулы, и они переехали в Петербург.

На первых порах было очень трудно, они снимали темную комнатку у сердитой старухи и перебивались случайными заработками, но потом Алена нашла хорошую работу, а Илона – умного и ловкого приятеля.

При упоминании этого приятеля капитан Несгибайло очень оживился, но Илона на этот раз ловко увела разговор в сторону.

То есть продолжила рассказывать про свою подругу.

Алена, как уже было сказано, нашла хорошую работу в банке.

На первых порах она устроилась туда простой операционисткой, но оказалась девушкой толковой, смышленой и трудолюбивой, и скоро ее повысили.

Теперь она работала с солидными клиентами.

Через ее руки каждый день протекали огромные суммы, но сама она зарабатывала скромно. То есть на жизнь ей хватало, но о собственной квартире не приходилось и мечтать.

Конечно, теперь Алена снимала не темную конуру, а приличную однокомнатную квартирку неподалеку от работы, но это было не то, о чем она мечтала в юности.

Особенно же тяжело ей стало после того, как Илона пригласила ее к себе, в свою собственную (как она сказала) квартиру в элитном доме неподалеку от Невского.

Конечно, квартира была не совсем ее, эту квартиру купил все тот же таинственный друг, да и то не на свое имя, а на имя какой-то старушки (при этих словах капитан Несгибайло с пониманием кивнул), но в такие частности Илона не стала вдаваться, и квартира произвела на подругу неизгладимое впечатление.

Глаза у Алены загорелись нехорошим блеском, и Илона даже подумала, что малость переиграла и женская дружба может дать трещину.

Однако через некоторое время Алена повеселела и, делая загадочный вид, намекнула подруге, что вскоре у нее тоже будет собственное жилье. И еще какое!

Илона приставала к ней с расспросами, но подруга отмалчивалась с таким же загадочным видом. Илона не отступала, и в конце концов Алена проговорилась, что какие-то очень значительные и серьезные люди обещали ей заплатить колоссальные деньги за сущую ерунду.

Алене всего-то и надо сделать вид, что у нее серьезный роман с одним из клиентов банка, богатым ювелиром.

При упоминании этого ювелира глаза Илоны предательски забегали. Липовый капитан Несгибайло почувствовал, что она знает куда больше, чем говорит, и что-то от него скрывает, но он решил до поры придержать при себе свои сомнения, чтобы не спугнуть разговорчивую девушку.

Итак, Алена разыгрывала роман с ювелиром, а тем временем продолжала работать в банке.

И вдруг в один далеко не прекрасный день, этот ювелир бесследно исчез, и Алена исчезла одновременно с ним.

– Ну, поскольку у них вроде как был роман, – продолжала Илона. – Все и решили, что они уехали куда-то вместе. На Мальдивы, допустим, или на Сейшелы. Тем более что вместе с ними из банка испарилась большая сумма денег…

– Так, может, так оно и было? – предположил дотошный капитан Несгибайло.

– Сперва я тоже так подумала, – призналась Илона. – Хотя Аленка мне и говорила, что роман с ювелиром только изображает по заказу тех людей, но я подумала, что фиктивный роман перерос в самый настоящий. В конце концов, ювелир – мужчина еще не старый, интересный, а главное – обеспеченный, вот она и решила, что грех упускать такой случай…

– Ты сказала – сперва, – напомнил капитан. – Значит, потом у тебя появились сомнения?

– Ну да. – Глаза Илоны блеснули. – Мы же все-таки подруги, я Аленку с первого класса знаю. Не исчезла бы она вот так, бесследно. Хоть какую-то весточку мне бы оставила. Прислала бы открытку с Мальдив или Сейшел, на фоне прибоя…

– Ну, может, ювелир был очень против!

– Ну да… – с сомнением протянула Илона. – Хотя если женщина чего-то захочет, остановить ее трудно. А потом этот звонок…

Капитан изобразил живейший интерес к этому звонку, хотя знал о нем куда больше самой Илоны – ведь он стоял рядом с Лолой, когда та изображала пропавшую девушку.

– Ну вот, тут-то все и встало на свои места! – продолжила Илона. – Я все поняла: никуда Аленка не уехала, а просто прячется где-то, залегла на дно. И очень кого-то боится…

– Кого же? – подтолкнул ее капитан.

– Ну, тут я могу только гадать, – призналась Илона. – Но кое-какие догадки у меня имеются.

– Ну, так поделись ими!

– Я еще в самом начале засомневалась – чего это Алене заплатят такие большие деньги за такую ерунду? Даже отговорить ее попыталась, мол, подозрительно это как-то. Но Аленка меня и слушать не хотела – ты, говорит, просто завидуешь… Мне в кои-то веки выпал такой шанс, а ты хочешь, чтобы я его упустила! Ну, я и не стала с ней спорить – пускай сама обожжется…

Котя Волк был бомж со стажем. Бомжевал он лет пятнадцать, а может и больше, как-то года у него сбились, свалялись в большой и бесформенный ком вроде тех, из которых дети зимой делают снежную бабу. И то сказать – чего их считать-то, года эти? Ничего особо интересного с Котей за это время не происходило, и всех-то событий – зима да лето.

Долгому своему и относительно благополучному бомжеванию Котя обязан был, во-первых, своей необычной внешности. С детства был у него дефект челюсти, называемый в народе «волчья пасть». За то и кличку свою получил. Вроде бы делали ему операцию, о чем Котя плохо помнил, потому что было это очень давно, когда жил он с мамой в крошечной квартирке под лестницей. Мать работала дворником, и Котя был с детства предоставлен самому себе. А поскольку на улицу ходить не любил – дети очень дразнили, а взрослые шарахались, то гулял Котя по окрестным подвалам.

Жили они с матерью в центре города, и подвалы там были обширные. Котя знал все ходы и выходы, ориентировался лучше, чем в собственной комнате, мог найти дорогу в полной темноте. Иногда проходил под землей несколько километров и отсутствовал сутками, мать уже привыкла и не волновалась.

Много Котя видел интересного во время своих странствий, да только ничего не запомнил, голова у него от рождения была слабая. А если и запомнил, то никому ничего рассказать не смог бы – хоть и сделали ему операцию, а дефекты речи остались.

Однажды мать скребла лопатой тротуар да и упала на грязный снег. Подняли ее уже мертвую. Доктор поставил диагноз – изработалась. Похоронили мать на казенные деньги – жилконтора всем занималась. Пытались пристроить Котю дворником, только он не смог – то проспит, то позабудет, то в подвалы уйдет. Перебивался он кое-как, по подвалам путешествовал, что найдет интересного – то на толкучку несет. Когда уж совсем прижмет, то воровал, но только еду, по мелочи. Голод ведь не тетка. Пил мало.

А тут как-то приходит домой, а подъезд закрыт. Въехали новые жильцы, ремонт на лестнице сделали, камеру перед входом повесили, а в той каморке под лестницей, где Котя жил, посадили охранника с пятью телевизорами. Котя еще задумался – куда ему пять-то штук?

Проник Котя в подъезд, а охранник как рявкнет – пошел вон! Ну, Котя и пошел опять в подвалы. Не сильно расстроился. Хотя жизнь трудная началась. Бомжей развелось – страшное дело! И все злые, голодные. Дерутся, словами разными обзываются, Котю обижают. За плесневелую корку готовы голову проломить. И в подвалах кучкуются, особенно зимой, места теплые занимают, Котю гоняют. Да и подвалов меньше стало доступных. Люди площадь бесхозную в дело пустили. Кто из квартиры люк сделает и внизу в подвале кладовочку оборудует или мастерскую, кто склад устроит, кто тренажерный зал, жиры сгонять.

И везде двери железные, замки крепкие. Раньше-то амбарный замок Котя голыми руками открыть мог. Теперь труднее стало. Замки хитрые, иностранные, да и сила у Коти не та, что прежде.

Но не зря всю жизнь он по подвалам мотался, много мест знал, где перекантоваться можно. С другими бомжами компанию не водил – увяжется кто-то, да потом с хорошего места Котю же и выгонит, как та лиса, что зайца в сказке из дома выперла.

Так и жил Котя. Неплохо жил, не сильно голодал. А пил мало, только для согрева. Оттого и не бедовал, что один, ни с кем делиться не надо. Был Котя просто Волк, а стал Волк одинокий.