В проклятых землях - Лев Кругликов

Вот только первоначальный план, казавшийся столь простым, не удался. Нет, я не сбежала, я даже не пыталась воспротивиться, когда меня схватили мои же сослуживцы, заковали в кандалы и привели в Зал испытаний, в котором все Танцующие должны были пройти через последнее тренировочное сражение.

Оказалось, что в тот день почти каждый из присутствовавших в зале «палачей» долгие годы придерживал для меня камень за пазухой. По крайней мере, когда меня приковали к свисающим с потолка цепям и моя партнерша по брачному союзу от души влепила мне оплеуху с воплем: «Полукровка!!» – я перестала удивляться, увидев среди собравшихся и нашего общего мужа. Именно он грубо ухватил меня за толстую косу, спускавшуюся почти до щиколоток, и отхватил ее одним движением клинка. Голова сразу стала легкой-легкой, как пушинка, и одновременно пришло осознание – всё. За секунду тесно сплоченное «мы» разделилось на «я» и «они». Я все еще принадлежала к сидхийскому народу, но уже перестала для них существовать, как будто бы уже умерла.

И тогда моей партнерше вручили длинный тяжелый кнут и предложили наказать меня за ложь.

Право слово, до этого момента у меня оставалась робкая надежда на то, что женщина, с который мы делили ложе в течение шестнадцати лет еще со времен обучения, любит меня так же, как я ее, но с первым же ударом кнута, располосовавшим мне спину, она погасила ее раз и навсегда. Тариша словно с ума сошла, полосуя мое тело и с каждым ударом говоря, за что она меня ненавидит. За то, что я, полукровка, сумела обогнать ее в Ar’Quilen на последнем испытании. За то, что тройственный союз с нашим общим возлюбленным мы заключили только потому, что без меня наш муж не соглашался брать ее в свою постель. Тогда мне было наплевать на мужчин, но этот оказался довольно симпатичным сидхе и интересной личностью, и я вполне могла потерпеть его в своей постели ради подруги, а вот поди ж ты… теперь я оказалась крайней.

Ничто так не губит лучшие чувства, как ненависть. Ледяная, отрезвляющая и позволяющая взглянуть на все как бы со стороны. Трезво взвесить поступки, оценить их – и сделать определенные выводы. И когда Тариша отбросила в сторону окровавленный кнут и обошла меня, чтобы заглянуть в мое лицо напоследок, то ее ждал неприятный сюрприз: моя улыбка на потрескавшихся, искусанных губах.

Моя теперь уже бывшая «жена» слишком хорошо меня знала, чтобы понять: если я каким-то чудом окажусь на свободе, то ее саму более никто и никогда не увидит в сидхийской Столице. Разве что Танцующие, обходящие дозором туннели у форпостов, наткнутся на засунутый в узкую расщелину труп.

Потом мои кандалы сняли и быстренько зачитали приговор. По традиции жрец Богини Смерти вознес молитву божеству, прося принять меня к себе и дать возможность возродиться в лучшем из миров, после чего меня поставили на колени, а один из учителей-Танцующих занес надо мной ритуальный меч, используемый для казни.

Я до сих пор не знаю, что произошло. Как вышло так, что лезвие из адамантиевого сплава разлетелось на десятки осколков, едва коснувшись моей шеи. Почему острые как бритва осколки лезвия, вонзившиеся в мраморный пол по обе стороны от меня, всего лишь порезали и без того изодранную кнутом форму Танцующих, но не оставили ни малейшей царапины на коже. Это не могла быть магия – Зал испытаний был напичкан диамарийскими кристаллами, гасящими малейшее проявление волшебства настолько хорошо, что совершить такое чудо, как расколоть столь прочный клинок, могло только божественное вмешательство.

Богиня Смерть не пожелала принять меня к себе в тот день, именно поэтому я сейчас стою перед толпой жителей Seith’der’Estell в белом ритуальном одеянии со скованными руками. Меня решили не просто изгнать, а отдать на милость Богине в качестве добровольной жертвы. Если будет на то Ее воля, то я останусь жить, куда бы меня ни забросил портал с выходом в произвольную точку где-то на поверхности. Считалось, что сама Богиня решит, где мне появиться, чтобы начать новую жизнь или умереть в Ее честь. Но на деле, как мне кажется, представитель Дома Магии уже назначил мне точку выхода в максимально отдаленном и опасном районе, чтобы я гарантированно умерла и никогда не помыслила вернуться.

Наконец-то глашатай закончил с обвинением, под ноги мне положили честно заслуженные квэли в наспинных ножнах – отнять их не имели права, они принадлежали мне до конца жизни, а немолодой маг как раз закончил символ портала. Теперь оставалось только его активировать, и меня унесло бы в никуда. Вместе с памятью обо мне среди сидхийского народа.

Я отправлялась в верхний мир, лишенная принадлежности к роду и Дому, с обрезанными под корень волосами в знак позора, имеющая только ритуальное одеяние жертвы Богине, сохраненное имя и квэли Танцующей. С момента, когда портал выбросит меня где-нибудь наверху, все прежние клятвы будут забыты, а я буду считаться умершей для Столицы.

Сидхийский Владыка, находившийся за моей спиной на эшафоте, обратился к своему – уже не нашему – народу с довольно длинной и витиеватой речью. Он огласил мой приговор так, что никто из присутствовавших не сомневался в том, что все сказанное – чистейшая правда, а то, что он, Владыка, отдает меня на суд и милость почитаемой Богини Смерти в качестве добровольной жертвы – неслыханное милосердие по отношению к клятвопреступнице. Я же с трудом удерживала равнодушное выражение лица, хотя губы так и норовили расплыться в ироничной усмешке – ведь именно сейчас Владыка показал свое насквозь лживое лицо и в моих глазах раз и навсегда перестал быть тем, ради кого нужно было умереть, не задумываясь.

Зря тогда он, по традиции, предоставил мне последнее слово.

Он считал, что я гордо промолчу, поскольку так и надлежало сделать, к тому же маг уже запел заклинание переноса, активируя портал, но ошибся. Я успела сказать многое, не стесняясь в выражениях. И то, что Императорский Дом вырождается, раз у самого Владыки в фаворитах ходит его же собственный капитан стражи, а старший принц и наследник престола так и не сумел заставить себя переспать хотя бы с одной женщиной, предпочитая исключительно хорошеньких молодых мужчин из прислуги его Дома. И о том, что Богиня Смерть все реже поддерживает решения Владыки – ведь даже на днях она вмешалась, противореча слову венценосного сидхе…

К счастью для Владыки и к несчастью для меня, маг успел дочитать заклинание до того, как я перешла на личности, и меня выбросило из Столицы крайн знает куда. Чернота телепорта сменилась вечерними сумерками в густом, пропахшем сгнившей листвой и древесной смолой лесу. Тишина стояла такая, что после гула толпы казалась попросту оглушающей – ни шороха, ни треска ветвей, ни птичьего пения. Заповедный лес…

Приграничный Лес.

Ох, Богиня, зачем ты не дала меня казнить, я бы тогда попала в твои объятия легко и быстро…

Где-то вдалеке раздался приглушенный треск, и все сразу же стихло. Я вытянула один квэли из ножен, валявшихся на траве под моими ногами, и, кое-как утвердив оружие под выступающим из земли древесным корнем, начала быстро-быстро перепиливать о мелкие зазубрины на внутренней стороне клинка металлическую цепь, прочно соединяющую кандалы на моих руках. От самих «браслетов» как-нибудь потом избавлюсь, сейчас для меня главное – свободные руки.

За этим делом я почти пропустила момент, когда нечто небольшое, похожее на обросшего мехом паука, бросилось на меня из ближайших кустов. Почти – это потому, что «паук» выскочил как раз в тот момент, когда железная цепь со звоном лопнула, перепиленная пополам, и не в меру голодную зверушку я встретила уже с оружием в руках.

Уже позже, невесть каким чудом выбравшись на затянутую туманом равнину из Приграничного Леса, я задумалась – как вышло так, что мне на пути не встретилось ничего страшнее того самого «паучка»: ведь если судить по сведениям, хранящимся в Столице, тварей в этом Лесу обитает немерено. И далеко не все они выпрыгивают из кустов – большинство предпочитает заманивать или загонять в ловушки, из которых нет выхода. Похоже, Богиня Смерть действительно не хотела принимать меня, и я уже не знала, стоит рассматривать это как неслыханную милость или же как величайшее презрение с Ее стороны.

Самое смешное, что по ту сторону Приграничного Леса меня ждали.

Еще не успело стемнеть, – а из Леса я выбралась на рассвете, – как я столкнулась со светлым эльфом, спокойно сидящим у костра с небольшой трубкой в зубах. Он даже не удивился, когда я вышла к нему, грязная, расцарапанная, голодная и с дикими глазами – просто предложил присоединиться к ужину. Когда я более-менее наелась и пришла в себя ровно настолько, чтобы вести себя не как затравленный зверь, а как разумное существо, мы познакомились.

Его звали Тираэль Ильрреан л’Арей и он был дальним родственником моего отца, получившего весточку из Дома Хранителей о моем грядущем изгнании. Как я и предполагала, маги заранее спланировали место переброски, а в моем родном Доме об этом как-то узнали – и приняли меры, чтобы известить светлого эльфа. Оказывается, они верили в то, что раз Богиня не пожелала моей смерти, то я непременно выживу. И выйду из Леса где-нибудь здесь.