Ева Браун: Жизнь, любовь, судьба - Нерин Ган

В холле мне особенно нравились развешанные на стенах зеленые ковры. Ева Браун, всегда хотевшая произвести впечатление сведущей в искусстве женщины, говорила, что это настоящие гобелены.

Перед демонстрацией фильма ковры автоматически поднимались к потолку, сверху спускался экран, на противоположной стороне сдвигалась облицовка и из отверстия чуть-чуть высовывался объектив проектора. Холл был обставлен в готическом стиле. Про камин Ева сказала, что это подарок Муссолини.

На втором этаже, где жил фюрер, царила мертвая тишина. Меня всегда заставляли снимать туфли. Но как бы я ни старалась ступать бесшумно, лежавшие у дверей спальни Евы скотчтерьеры Штази и Негус при моем приближении тут же поднимали головы. Спальня их хозяйки соединялась со спальней Гитлера огромной туалетной комнатой с ванной из мрамора и позолоченными кранами. Комнаты напротив предназначались для шофера Гитлера и его камердинера».

Судя по фотографии, комната Евы была обставлена не слишком изысканно. На стене висела картина с изображением голой женщины. По слухам, ее писали с самой Евы. Напротив — портрет Гитлера. Рядом с кроватью на туалетном столике телефонный аппарат цвета слоновой кости.

В спальню Гитлера мало кто имел доступ, обстановка в ней была подчеркнуто скромная: шкаф в баварском стиле, небольшой столик и самая обычная кровать. Повсюду разбросаны книги. На широкий балкон имела право выходить только Ева. Утверждали, что Гитлер по ночам подолгу смотрит с этого балкона на звезды.

Траудль Юнге поведала автору, что в Берхтесгадене чувствовала себя довольно неуютно. «Там была какая-то гнетущая атмосфера. Нельзя было расслабиться. Нормально я себя чувствовала только в библиотеке на втором этаже. Она была обставлена в крестьянском стиле. Всем обитателям виллы разрешалось пользоваться книгами. Здесь имелось множество произведений мировой литературы, которые, по-моему, никто не читал, мемуары знаменитых и не очень путешественников, альбомы и, конечно же, великое множество переплетенных в сафьяновую кожу экземпляров «Майн Кампф».

Вначале земля в Берхтесгадене стоила довольно дешево. Когда же после назначения Гитлера рейхсканцлером цены на нее резко возросли, многие владельцы тамошних земельных участков, поначалу не скрывавшие своей антипатии к новому соседу, сразу резко изменили свое отношение к нему. Но ненадолго. Гитлеру не хотелось, чтобы кто-либо из посторонних нарушал его уединение. Он поручил Рудольфу Гессу позаботиться о докучливых соседях. Заместитель фюрера по руководству партией скупал на деньги из партийной кассы земельные угодья по ценам, назначаемым их хозяевами. Затем этим занялся Мартин Борман, который славился тем, что никогда не упускал своей выгоды. Угрожая судебным преследованием, он принуждал владельцев домов и земельных участков продавать их по заниженным ценам. Правда, услугами судей и судебных исполнителей он пользовался довольно редко, предпочитая расправляться с непокорными с помощью эсэсовцев. Они могли, к примеру, внезапно перекрыть вход в деревенский ресторан, в доме неожиданно погасал свет — в конце концов несговорчивому хозяину приходилось соглашаться на предлагаемые условия. Борман затем продавал участки, но уже по необычайно завышенным ценам высокопоставленным деятелям Третьего рейха. Подобно придворным Людовика XIV, они также хотели наслаждаться жизнью и обитать неподалеку от своего повелителя. Особенно внушительное впечатление производила вилла Геринга, но сам он появлялся там крайне редко. Геббельс, любивший изображать из себя бедного родственника, удовлетворился бывшим загородным домом четы Бехштейн. В его главном строении обычно жил Муссолини во время своего пребывания в Берхтесгадене. Борман выбрал себе виллу, внешне выглядевшую довольно скромно. Зато ее внутреннее убранство было весьма изысканным. Именно сюда перебиралась Ева Браун, если в «Бергхоф» прибывал какой-нибудь видный зарубежный государственный деятель. По соседству Борман приобрел крестьянский надел с сохранившимся вплоть до наших дней домом и снабжал «Бергхоф» молоком, маслом и овощами. По совету профессора Морелла он также разводил там шампиньоны, стоившие тогда баснословных денег. Морелл настоятельно рекомендовал Гитлеру грибную диету, но тот наотрез отказался из-за боязни отравления.

Жажда уединения отнюдь не помешала Гитлеру предоставить своим почитателям возможность за символическую плату — одна рейхсмарка в день — поселиться неподалеку от него в весьма комфортабельном отеле. Борману поручили восстановить «Платтерхоф». Несмотря на его почти безграничные возможности доставать дефицитные материалы, восстановительные работы сильно затянулись и не были завершены даже к началу войны. А провозглашенная высокая идея предоставить отель в распоряжение простых людей просто игнорировалась: в нем останавливались, помимо гауляйтеров и сотрудников аппарата НСДАП, только подруги Евы Браун. В конце войны в «Платтерхофе» открыли военный госпиталь. Американцы устроили там базу отдыха для своих военнослужащих с непременной площадкой для гольфа. Допуск же в него имели только офицеры и известные политики. Колесо истории вращается, но все, в сущности, остается по-прежнему…

Накануне Второй мировой войны попасть в Оберзальцберг без специального пропуска было практически невозможно. Виллу Гитлера с прилегающими строениями окружили метровой оградой из колючей проволоки и объявили запретной зоной. В дальнейшем колючая проволока опоясывала уже всю местность. Снаружи территорию охраняла местная полиция, внутри — сотрудники уголовной полиции и Имперской службы охраны под руководством генерала СС Раттенхубера. Позднее в Берхтесгадене построили просторные казармы для прибывшего из Берлина пресловутого военизированного формирования «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Его регулярно сменяемые солдаты и офицеры носили нарукавные повязки с соответствующей надписью и по ночам с автоматами патрулировали местность. Им было дано указание при малейшем подозрении стрелять без предупреждения, а уже потом задавать вопросы. Они руководствовались зловещим призывом Бормана, во всеуслышание заявившего: «Министерский мундир еще не повод разгуливать здесь». Любопытно, что в пропуске Евы Браун было написано «секретарша», а ее сестры и подруги считались «гостями фюрера».

Чем хуже становилось положение на фронтах, тем сильнее ужесточался режим обеспечения безопасности. Были приняты поистине драконовские меры. Правда, для них имелись вполне определенные основания. Примерно за год до знаменитого покушения на Гитлера 20 июля 1944 года аналогичную попытку предприняли в окрестностях Берхтесгадена. На учениях при личном досмотре в ранце одного из солдат обнаружили бомбу. Борман, превративший Оберзальцберг в одну сплошную стройплощадку, был вынужден отослать обратно всех иностранных рабочих, которых одно время насчитывалось здесь не менее пятисот. Чехи, поляки, позднее украинцы, а на завершающей стадии итальянцы жили в ужасающих условиях и фактически не получали никакой платы.