Ледяное небо - Евгений Артёмович Алексеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ах, это ты, Макнайт! — бросил хмуро, глаза злобно сузились.
— С кем имею честь? — поинтересовался я спокойно.
— Питер Броуди, — представился он, оттопырив нижнюю губу. — Капитан воздушного судна, личный пилот генерала Шмидта.
Вот он какой — муженёк Эдит.
— Рад познакомиться, — процедил я.
— Слушай, Макнайт, — он навис над столом мощной грудью, приблизив своё лицо так близко, что я увидел красную сыпь у него на левой щеке, стыдливо замазанную тональным кремом. — Будешь приставать к моей жене — яйца оторву. Понял?
— Я к ней не приставал, Броуди.
— Хватит врать. Она мне всё рассказала, — его глаза злобно сузились.
Хотел сказать этому мордовороту, что спас Эдит, когда она сбежала от меня, но оправдываться не стал.
— А тебе вон и твоих парней хватает, — его глаза сально блеснули.
Грин нахмурился и попытался привстать — я незаметно сжал ему руку, чтобы он не лез.
Но мордоворот не унимался.
— Ты смотри-ка, как за ручки держатся. Чисто любовнички, — он противно затрясся от смеха. Но вдруг хрюкнул и сполз на пол, сипло хватая ртом воздух — мой удар в шею ребром ладони был как всегда точным и сильным.
— Ну, ты, бл… — шатаясь, Броуди попытался встать, опираясь на стол, но я схватил его за грудки и шваркнул физиономией о выставленное колено. Он взвыл резким дискантом и, зажмурившись, рухнул на пол.
Я увидел, как Эдит прикусила губу, болезненно сморщила лоб. Приятели Броуди вскочили, бросились к нему, приподняли под руки. Но я понял по их испуганным лицам, что встревать они не собираются.
— Пошли, Дэвид, — спокойно сказал я.
Подхватив куртки, мы с Грином направились к выходу из столовой.
— Ты! Макнайт, сволочь! — я услышал за спиной хрип Броуди.
Обернулся. С удовольствием понаблюдал, как из его расквашенного, и, как я надеялся, сломанного, носа срываются капли крови, пачкая роскошный белый джемпер.
— Чего тебе?
— Вызываю тебя на дуэль, — выдохнул он, воздух со свистом вырывался из его мощной груди.
— Чего? На какую дуэль? — протянул я. — Ты о чем? На шпагах что ли драться будем?
— Воздушный бой, — прорычал Броуди.
Перекатывая желваки, я размышлял — дуэль с Комаровским привела к гибели людей, да и его самого, а меня закинула в этот странный мир. Что же будет, если я вновь решусь на дуэль? Куда система забросит меня?
— Броуди, ты хоть понимаешь, кто я? Я — полярник, лётчик-истребитель, король неба. Понял? А ты кто? Воздушный извозчик?
Вечная война между лётчиками гражданской и военной авиации.
— Король неба? — Броуди помотал головой. — Говно ты, а не король.
Я поймал взгляд Эдит и вдруг ясно осознал, что нет у меня сил отказаться, показать, что сдрейфил.
— Ладно, — сказал я, наконец. — Я согласен. Когда устроим?
— Тогда сегодня в полдень, — через силу прохрипел он.
— Отлично.
***
«Миссия — посетить Итана Шермана. 500 баллов. Принять? Отклонить?»
Такая простая миссия и вдруг 500 баллов?Что-то подозрительное, — пронеслось в голове. Я ткнул в «Принять» и тут же завибрировал коммуникатор и на голофоне возникла жизнерадостная рожа Итана Шермана, который весь состоял из одних крутых вогнутостей и выпуклостей — впалые щеки, выпирающие скулы, и острый кадык на голой шее.
— Алан, ты куда запропастился, зараза?! Малыш тебя заждался. Даже от еды стал отказываться.
— Чего серьёзно?
— Да не, пошутил я. Наоборот, жрёт в три горла и скоро в клетке помещаться не будет. Так что придётся тебе доставлять его на грузовике.
— Когда я смогу забрать его?
— Да когда хочешь. Он уже взрослый. Мамку давно сосать перестал.
Итан Шерман владел зверофермой, расположенной рядом с одной из геотермальных станций «Гейзерс», разводил хорьков, норок и соболей. Я часто летал к нему, доставлял продукты, медикаменты, одежду, разную мелочовку. Обратно привозил шкурки, которые продавали в подземном городе, из них шили шубы, отделывали воротники курток.
Мы быстро подружились с Шерманом. И он показал мне фреток — хорьков, которых можно держать, как домашних питомцев. Мне так понравились эти весёлые, юркие зверьки, что я попросил Итана дать мне одного на воспитание. Я выбрал из помёта самого драчливого и крупного щенка, хотя Шерман предупредил, что такой хорёк, когда вырастет, начнёт кусаться. А зубы у них – ого-го-го какие. Злых хорьков приходилось вытаскивать из клетки в кольчужных рукавицах. Но я решил приручить малыша. И приезжая на звероферму, оставался там подолгу — играл со щенком. Он на удивление быстро привык ко мне. Я назвал его малышом Люком. Разумеется в честь Люка Пирсона.
Пока поднимался на лифте, с теплотой представлял умильную мордочку моего питомца. Но когда открылись двери воздушного шлюза и я зашагал по лётному полю,настроение начало резко падать. От поля словно пар, поднималась морозная дымка, змеилась, скручивалась в маленькие торнадо. Противный колючий ветер бил в лицо, заставлял ёжиться. Свинцовая тяжесть облаков надвинулась на диспетчерскую вышку, казармы и высотное здание администрации, и я прикинул, что нижняя видимость где-то футов триста. Этого маловато. Но все равно зашёл в ангар и решил отправиться на маленьком одномоторном самолёте «Сессна Скайхок» с лыжными шасси. Забрался в кабину, проверил двигатель, уровень масла, топлива. На таких крошках мы развозили продукты по разбросанным вокруг геотермальных станций посёлках, где все ещё продолжали жить, да скорее сказать —выживать, люди.
— Диспетчер, дай погоду.
— Какая к черту погода? — через пару минут возвестил вечно простуженный недовольный голос. — Макнайт, ты что слепой? Сам не видишь?
— Видимость какая? — интересуюсь, как ни в чем, ни
