КвазаРазмерность. Книга 6 - Виталий Вавикин

Несколько минут Мьюз терпеливо ждал, затем новый знакомый продолжил.

– В первые годы было очень сложно. Нужно было работать с содомитами бок о бок, а это означало, что любая потеря бдительности смерти подобна. К тому же клирики приглядывали за поселением долгие годы. Так что время от времени нам приходилось спешно сворачивать исследования и сдавать позиции, прячась в неиндексированных территориях Квазара. В такие моменты мы с Аст-Пла снова начинали угасать. Забавно, но наши точки сборки реагировали на это, передавая образу процесс старения. Часть родственников Аст-Пла вернулась к своим проектам, часть осталась с нами. Одни из них верили в науку, надеясь вписать в историю свои имена, другие работали, потому что верили творению Чанго, которое могло предсказывать будущее. Чанго был нейропатом первой волны, разрабатывавшим сторонние программы для модулятора тестов эмпатии, созданного Иерархией. Мы познакомились с ним, как и с Аст-Пла, здесь, на базе «Виадос-12». Никогда не понимал, что нейропату делать в Квазаре, хотя мне и Анк здесь тоже было делать нечего. Наверное, у каждого своя история и свои перекрестки, как иногда говорит созданная Чанго программа. Она хочет, чтобы мы называли ее Юмико, но большинство ученых, пытавшихся анализировать детище Чанго, сошлись на том, что это очередное выпадающее уравнение схем жизнеустройства, призванное привести мир к балансу, заставляя двигаться маршрутом, заданным Архитектором. Впрочем, в существование последнего я никогда особенно не верил… Чанго признается, что и сам не знает, как создал Юмико…

– Похоже на случай с появлением у меня сверхспособностей, – прервал собеседника Мьюз.

– В каком-то роде, – согласился Фарон, смерив его внимательным взглядом.

– Выходит, я тоже – выпадающее уравнение? – старый хранитель криво улыбнулся.

– В каком-то роде, – согласился Фарон. – Только не выпадающее уравнение в целом, а его мизерная часть – так будет ближе к истине.

– А кем ты считаешь себя в этой истории?

– Такой же мизерной частью. Мы все – лишь хлебные крошки, из которых выложена дорога к разгадке тайн науки. Сейчас мы бродим в дебрях знаний. Но шаг за шагом продвигаемся вперед. Ты знаешь, что такое хлебные крошки и какова их роль в древних сказаниях?

Бывший агент Энрофы покачал головой.

– Тогда забудь о хлебных крошках и вернись к пониманию выпадающего уравнения, где мы с тобой – одни из множества постоянных среди бесконечной череды переменных. И ответ узнать невозможно. Сменятся, возможно, десятки поколений, прежде чем завершится одно из выпадающих уравнений ныне существующей реальности. И таких уравнений очень много. Они повсюду. Большие и маленькие. Сложные и нелепые до простоты. Говорят, подобные уравнения появляются даже на игровых площадках. Но в итоге каждое из них служит чему-то большему, а момент зарождения может уходить корнями в далекие времена. Юмико, например, зародилась задолго до наступления Великого ледника. Вряд ли ее создатель думал в те дни о том, какую роль сыграет его детище тысячелетия спустя.

– И какую роль, по-твоему, оно должно сыграть? – спросил Мьюз, устав от алхимии Подпространства и диких теорий, свойственных акеми и…

«Не нужно забывать, что вся их история может оказаться вымыслом, а они простыми содомитами», – сказал себе бывший агент Энрофы, однако вера его давно пошатнулась. Как бы там ни было, но Легре оставался его другом, которому он не раз доверял жизнь. А Легре, судя по всему, верил этим людям…

– Мы думаем, что появление Юмико необходимо для того, чтобы человечество перешло на новую ступень бытия, – ответил Фарон на вопрос хранителя. – Пока мы не можем рассчитать хотя бы приблизительно, что нас ждет, но в процесс переформирования втянуты практические все важные элементы современного мира: клирики, хранители, адепты, ученые Энрофы, инженеры Размерности, влиятельные финансисты и монополисты, нейропаты и даже разработчики современных игровых площадок. Я уже не говорю о множестве простых людей и второстепенных открытий, которые вносят свою лепту в процесс формирования выпадающего уравнения Юмико. Представь, сколько переменных было задействовано давным-давно, когда Юмико только зарождалась. И не забывай, что она не смогла бы уцелеть без развития нейронных сетей, история которых вбирает в себя миллиарды судеб и тысячи важных исторических событий.

– Так Легре тоже верил в Юмико? – задал Мьюз давно вертевшийся на языке вопрос.

Положительный ответ Фарона показался логичным и закономерным, особенно информация о том, что на встречу с Мьюзом его отправила Юмико.

– Вот только какой прок от того, что Легре попал в коррекционную тюрьму? – спросил хранитель, решив, что нашел брешь в теории Фарона.

– Череда событий иногда движется по неизъяснимому пути. Одни развиваются быстрее, другие – медленнее. Поэтому, чтобы они пересеклись в нужной точке, необходимо подгонять одни и замедлять другие.

– Так Легре, по мнению Юмико, жил слишком быстро?

– Возможно, хотя не исключено, что это ты жил слишком медленно. И, послав к тебе Легре, Юмико спровоцировала череду событий, благодаря которым ты оказался в нашем поселении.

– И какой вам от меня прок? Ядра моего сознания угасают. Скоро я превращусь в призрака.

– Возможно, по дороге сюда ты мог столкнуться с кем-то, кто станет переменной в гигантском уравнении или повлиял на что-то очень важное. Я вижу, что твой путь сюда был нелегок…

– Все это похоже на очередную алхимию акеми.

– Работать, глядя в будущее, всегда сложнее, чем с оглядкой на прошлое.

– Не думаю, что доживу до дня, когда ты сможешь доказать свои слова.

– Сомневаюсь, что кто-то из ныне присутствующих здесь доживет до этого, – примирительно улыбнулся Фарон. – Наука, как и мир, складывается из поколения в поколение, а не пишется за несколько лет. Грани и базисы давно стерлись. Мы строим многоэтажный дом, забыв о том, каким был фундамент, и перестав вести счет этажам.

Глава вторая

Эсфирь оставалась в поселении содомитов до тех пор, пока ядра сознания Мьюза не угасли, превратив его в призрака. Бывший агент Энрофы оказался хорошим и мудрым собеседником. Эсфирь нравилось слушать его истории. Если бы не тот факт, что по его вине Легре оказался в коррекционной тюрьме, то она, возможно, смогла бы назвать старого хранителя другом.

Фарон учил быть терпимым, принимая любые превратности судьбы как дар, а не проклятие, но Эсфирь, наверное, была пока слишком молода, чтобы понять эту мудрость. Она смотрела на Фарона и убеждала себя, что когда-то он тоже был другим. Бессмертие меняет людей, заставляет смотреть на вещи под другим углом. Что касается Эсфирь, то терпимость никогда не была ее положительным качеством, особенно до того, как Иерархия присвоила ей статус содомита, заставив переселиться в неиндексированные территории Квазара.