Блог - Иван Охлобыстин

Я сажусь в дачном саду на лавочку с кружкой кофе, кладу рядом телефон, из которого раздается запись играющего клавесина, и мечтательно щурюсь на солнце. А когда кто-то из детей подлетает ко мне с очередным вопросом, сердито ворчу: уходи, примат, не мешай моей милости наслаждаться закатом. Я заслужил благородную старость.

Мы гуляем по аллее. Я предлагаю сыграть в игру: каждый из нас слушает через наушники одну и ту же мелодию и придумывает к ней сцену, в которой виртуально участвует сам, потом рассказывает. Лучшая история награждается мороженым. Ставлю композицию из подборки: Dead Can Dance или Marvin Pontiaс. Правда, выигрываю, как правило, я. Дети глуповаты и косноязычны. Но я не люблю мороженое, поэтому оно все равно достается им.

Вот, пожалуй, пока и достаточно. Формат диктует. Если мои изуверские методики не вызовут у вас отвращения, то я с удовольствием продолжу и на следующей неделе опубликую «Тамагочи-2», а еще через неделю «Тамагочи-3. Воскрешение», а еще через неделю «Тамагочи против Покемонов». Я такой проказник.

Да! Почему «Тамагочи»? Просто у меня  в армии был тамагочи-цыпленок, я не уследил за ним, и он ушел. Хотите верьте, хотите нет, но у меня до сих пор душа болит, что не уследил. Мы же, блин, в ответе...

Правила хорошего тона

Атеистов, эзотериков и представителей банка «Русский cтандарт» просьба не беспокоиться.

Несуществующая, но необходимая надпись где-нибудь в красивом месте

Очевидность — одно из наиболее очевидных качеств Господа. Оно очевидно, как бесконечность мироздания или как факт самосознания. В череде этих очевидностей стоит обратить внимание на пункты, относящиеся к практической реализации самого принципа очевидности. Звучит более чем абстрактно, выражается более чем конкретно. Экономя ваше время, поделюсь не то чтобы самым существенным, такое с ходу не усвоится, поделюсь самым практичным. Начну с простого.

 ПРАВИЛА ХОРОШЕГО ТОНА

 1.  Как не погибнуть в автомобильной катастрофе

 Боимся смерти, боимся, проказники. Раньше не хочется, да и вообще нежелательно, хотя понимаем, что не отвертеться. Для одних встреча с покойником — примета к долгой жизни, для других — приступ вегето-сосудистой дистонии.

Едем в машине, глядь, а впереди авария. Вертим башкой, в тайной надежде кровищи побольше разглядеть и возрадоваться, что сами живы-здоровы. Это естественно, но неправильно.

Правильно так: видишь, впереди авария, не поленись про себя попросить: Господи, лишь бы все живы остались. 

Поначалу себя к такому великодушию приучать надо, потом в привычку войдет. А как в привычку войдет — беспокойства только у вашей страховой компании могут случиться, вас не коснется. И вам еще один повод для здорового самоуважения и сладкого чувства житейской осмысленности. Как-никак, а принял мистическое участие в благоустройстве бытия.

Почему так? Потому что очевидно. И работает. Можно проверить. Поди поспорь, да? Я же говорю — очевидно. 

 2.  Как привлечь удачу

Мы любим подарки, не всегда и не ото всех, но любим. Это естественно и не грешно, если речь не идет о вымогательстве.

Для получения подарка нужен повод: день рождения, чья-то симпатия, бонус за участие. Бывают исключения, «подарки судьбы». Название не совсем корректное, но именно эти исключения мы и называем удачей. Люди, искушенные в маркетинговой политике книжного рынка, не дадут соврать: брошюрованные инструкции по немедленному стяжанию счастья с прилавка уходят первыми. Что тоже не срамно для покупателя. Кто не хочет быть счастливым? Очевидно — все. Другое дело: инструкции пишут люди, де-юре желающие поделиться своим счастьем, де-факто имеющие коммерческие сборы от продаж вышеупомянутых инструкций, а соответственно, подразумевающие в одном из пунктов своего личного «счастья» тягу к счастью менее удачливого покупателя, который нужного секрета не знает и книг не пишет. Есть в этом что-то негармоничное. Логичнее было бы даром, раз уж все понял, проверил, убедился и поделиться не прочь. Были и такие. Но обычно их почему-то спешили либо умертвить в спешке, либо все за них пересказать своими словами, «свои слова» выложить печатными знаками, а дальше схему вы знаете. Парадокс. 

Я делюсь тоже небескорыстно. Но я долг пытаюсь вернуть. Знаю, что не получится, но попробовать стоит.

Все волшебно просто: вам дарят подарок, вы дарителя вслух благодарите, а про себя: спасибо, Господи. И опять же: вначале заставлять себя надо, потом входит в привычку. Вопрос дисциплины. И так со всем: жив остался — врачу вслух, Богу про себя, на чувство взаимностью ответили, не забудьте в небо с благодарностью глаза поднять и т. д. Хорошая погода, вкусный обед, добрый комментарий считаются. Все считается. Как до рефлекса доведете, тут же и попрет. Потому что счастлив благодарный. Благодарный за жизнь в целом благодарен, а счастье жизни подразумевает все остальные виды счастья, включая удачу. Очевидно только так, а не то, что за деньги предлагают — с другого конца заходить, типа: зажмурьтесь и представьте себя с картофельным мешком бриллиантов на феодосийских «золотых песках». Бред, однако, и вред нервной системе. С осмысления материального мира начинать стоит. Беспроигрышный вариант. Тонкие игры человеческого подсознания, с Божьего одобрения разумеется. 

 3.  Как стать желанным

Этот секрет было бы надежней раскрыть в его евангельской интерпретации, но из уважения к частному мнению не просвещенных в христианском богословии читателей и из опасения кощунственных комментариев ограничусь гражданской версией.

Нам нравится нравиться. Представители психически здоровой части аудитории тяготятся возможным неприятием себя другими. Хочется быть желанным в компании, приятно осознавать, что тебя рады видеть, воодушевляет понимание того, что спрашивающего тебя, как дела, действительно это интересует, а он не просто коротает время, пока лифт до нужного этажа не поднялся.

Тут уж совсем все просто — нужно попытаться принять человека таким, каким он является на самом деле, а не таким, каким мы его себе придумали. Когда я сказал «просто», я имел в виду теорию, на практике это неимоверно сложно. Потому что мы разные и, к сожалению, далеко не идеальные — нудные, сопливые, прижимистые, беспокойные, глупые, чванливые и прочая. Но это мы. Других нет. Нужно смириться с этим и попытаться извлечь хоть какую-то радость из этого вынужденного общения. Сама попытка — уже успех. Люди понимают, что любить их, по большому счету, не за что, но также они интуитивно чувствуют вашу готовность попробовать. Это так подкупает. Откуда-то, из бездны сознания, прижатые к илистому дну грузом защитных реакций, наши робкие души застенчиво предлагают: ну если даже так принимаешь, скажи, как надо, и я попытаюсь стать таким, как ты хочешь.  

Загвоздка в том, как вычислить: какой человек на самом деле? А и понимать не надо, просто вспомните, что вы родственники, хоть и очень дальние, но родственники. С родственников какой спрос?! Тем более с болезных.

Да, предатель, душегуб и мздоимец. Но так кровинушка родная ведь! Это вы сами приговоры выписывайте,а  я пойду ему в тюрьму поесть соберу. Сами понимаете, племяш — куда денешься?! Ларискин сынок, от второго брака. Она сама с дуриной на всю черепную коробку, но как мы однажды с ней в лесу потерялись! Думали все. Благо сообразили и по линии электропередачи до большака выбрались. Под утро. Мне шесть было, а ей четыре. 

На самом деле нас с вами связывает так много общего, что особых усилий и не потребуется, но это не исключает вышеупомянутой сложности. Опять вопрос практики. На каждого вокруг по вопросу: а мы чай не родственники ли, больно чудной ты? Про себя желательно, чтобы избежать дополнительных искушений. Мы же не идеальны. Месяц внутренней работы, и люди начнут искренне сожалеть, что приходится с вами расставаться.

Ну и конечно: спасибо, Господи, за эти слова (см. №2).

Папа

«Это было у моря, где ажурная пена,

Где встречается редко городской экипаж.

Королева играла в башне замка Шопена,

И, внимая Шопену, полюбил ее паж...»

Любимое стихотворение моего отца

«Неописуемая, невещественная, но  могущественная, смертельная и прекрасная, как первородная стихия...»

Гейзенберг

Движимый сентиментальным порывом, я посетил дом на Войковской, в котором когда-то жил и из которого ушел на своих ногах умирать в госпиталь мой отец — гвардии полковник Иван Иванович Охлобыстин, человек столь же противоречивый, сколь и героический.

О детстве и юности своего отца я мог бы судить только по его личным воспоминаниям, а ими он со мною не делился. Я был последний сын. Кажется, я раздражал папу, во всяком случае мною он явно тяготился, что никак не меняет моего благоговейного отношения к нему как отцу и личности.