Полное собрание сочинений Св. Иоанна Златоуста в двенадцати томах. Том первый, книга первая.С предисловием А. П. Лопухина. - Иоанн Св.

Узнав об этом, все враги возликовали, но радость их омрачена была страшными бедствиями. В самой патриаршей церкви неизвестно от какой причины вспыхнул пожар: раздуваемая ветром, огненная стихия высоко поднялась к небу и, на подобие радуги изогнув свой всепожирающей исполинский язык, зажгла палату сената. Пожар превратился в огненное море и истребил множество лучших зданий столицы. Все объяты были ужасом и невольно видели в этом бедствии страшный гнев Божий в возмездие за страдания праведника. Но ожесточенные враги святителя и тут нашлись и стали распространять молву, что пожар произошел от злонамереннаго поджога единомышленников Иоанна. Многие из близких к нему лиц поэтому были арестованы градоначальником, который как язычник жестоко пытал мнимых виновников, так что многие даже умерли под пытками, хотя причина пожара так и осталась невыясненной. На архиепископский престол возведен был престарелый брат Нектария Арсакий, а оставшиеся верными истинному архипастырю заклеймены были кличкой "иоаннитов" и подвергались всевозможным гонениям, конфискации имений и ссылкам, пока подобныя жестокости не подавили всех страхом, принудив к покорности и безмолвию.

Глава четвертая. Св. Иоанн Златоуст в заточении и его блаженная кончина (404-407 гг.)

Таким образом неправда восторжествовала, нечестивые гонители праздновали победу, а величайший праведник, истинно великий светильник для грешнаго мира был оскорблен и изгнан. Но торжество это было лишь внешнее и призрачное. Действительной победительницей всегда бывает правда, и хотя бы она была гонима и попираема, хотя бы была увенчана терновым венцом и вознесена на позорный крест, ея победнаго лика не могут омрачить никакия мучения и казни и она восторжествует над своими мнимыми победителями. "Блаженны изгнанные за правду; ибо их есть царство небесное". А кому принадлежит царство небесное, тому принадлежит и победа, потому что оно только и есть цель всех стремлений и высших домогательств человеческой души. Кто не достоин царства небеснаго, тот есть несчастнейший из несчастных, погубил свою земную жизнь, и хотя бы видимо торжествовал победу, в действительности есть побежденный, повергнутый в прах и уничтоженный. Все это и оправдалось на последующей судьбе как самого великаго угодника Божия Иоанна, так и на его жестоких гонителях.

Изгнав великаго святителя из столицы и таким образом достигнув желанной цели своих злобных домогательств, императрица Евдоксия однако еще не успокоилась и старалась о том, чтобы поскорее уничтожить самые следы существования Иоанна. Даже и в заточении, в качестве безпомощнаго узника, Иоанн все еще страшен был для нея и в ея преступной совести все еще гремели обличительныя слова: "опять беснуется Иродиада, опять мятется, опять пляшет и рукоплещет, опять главы Иоанновой ищет". Одно воспоминание об этих словах приводило ее в злобное неистовство, и она действительно продолжала искать главы Иоанновой. Она не преминула дать воинам, отправлявшим его в заточение, строгий наказ, чтобы они обращались со своим узником возможно жесточе и всячески оскорбляли его, и это с тою целию, "дабы умер скорее". Такова сатанинская жестокость этой своенравной женщины! Варварские воины конечно были рады стараться и причиняли великому праведнику всевозможныя оскорбления, стараясь всячески отравлять ему жизнь. Посадив его на голую спину лошака, они с жестокою поспешностью гнали животное, делая в один день такие переходы, какие следовало бы сделать только в два или три дня. Не давая ему ни малейшаго отдыха днем, они и на ночь останавливались в грязных гостинницах, иногда в еврейских корчмах, а иногда и прямо в блудных домах, совершая при нем всевозможныя гнусности. В церковь нигде не позволяли ему входить, и когда он заявлял желание об этом, то его подвергали всяким ругательствам и оскорблениям и томили голодом, отнимая положенный ему паек. Таков-то был крестный путь великого угодника Божия, направлявшагося к месту своего заточения. Но оскорбления ему причиняли не одни только грубые варвары-воины. Когда случалось им проходить чрез города, где жили друзья Феофила александрийскаго и следовательно ожесточенные враги Иоанна, то и эти недостойные пастыри всячески старались излить свою злобу на страдальце; некоторые совсем не впускали его в город, а другие даже поощряли воинов поступать с ним возможно жесточе. Один из его смертельных врагов, епископ Кесарии Каппадокийской, некий Фаретрий, позоривший славную кафедру Василия Великаго тем, что его главным занятием была псовая охота на зайцев, едва не погубил его жизни. С притворным гостеприимством отведя для него особый дом, Фаретрий подговорил монахов произвесть на этот дом нападение, и святитель, спасаясь от ярости этих негодных людей, должен был ночью бежать из города, пробираясь по ухабистым горным тропам. Мул под ним при этом споткнулся и страдалец, упав с него, получил такой сильный ушиб, что долго пролежал в опасном для жизни обмороке. Положение страдальца было бы ужасным, если бы он не носил в своей собственной душе источника той неизреченной радости, которой никто не может отнять в этом мире и которая нередко прорывалась наружу, когда святитель, в безграничном уповании на всевидящий и благоустрояюший Промысл Божий, неоднократно говорил: "слава Богу за все". Не малым утешением для него было и то, что по местам его встречали с глубочайшим сочувствием как епископы, так и народ, и проливали о нем горячия слезы. Особенно трогательно было зрелище в Таврокиликии, где на встречу ему вышло множество девственниц, которыя или слышали когда-то его златословесныя беседы или, по крайней мере, читали его великия творения о девстве, сделавшияся вечным источником назидания и ободрения для всех подвижниц этого рода. Увидев великаго святителя, ведомого в заточение, оне огласили воздух громким плачем и, проливая горькия слезы, вопили: "лучше бы было, дабы солнце угасло, нежели уста Иоанновы умолкли". Это зрелище до глубины души тронуло страдальца и он плакал и сам, находя себе в то же время великое утешение в столь искреннем и глубоком сочувствии даже со стороны тех, которых он никогда раньше не видел и не имел о них никакого попечения.

Местом ссылки для св. Иоанна назначена была отдаленная и бедная деревня Кукуз в Малой Армении, терявшаяся в одной из глухих долин дикого Тавра, где гнездилось разбойничье племя исаврийцев, которые то и дело совершали набеги на окружающия селения, производя грабежи и убийства. В этой живой могиле и должен был проживать бывший патриарх столичнаго города. Враги его могли бы наконец успокоиться, если бы гнев Божий и возмущенная совесть не явились грозной карой для них за совершенную ими неправду. Слух о совершившемся в Константинополе насилии возмутил всех даже на далеком западе. Папа Иннокентий I, узнав о подробностях дела, сообщил обо всем императору Гонорию и просил его ходатайствовать пред своим братом, которому с своей стороны написал сильное и трогательное письмо. "Кровь брата моего Иоанна, писал он, вопиет к Богу на тебя, царь, как в древности кровь Авеля праведнаго вопияла на братоубийцу Каина, и она будет отомщена, потому что ты во время мира воздвиг гонение на церковь Божию, изгнал ея истиннаго пастыря, изгнав вместе с тем и Христа, а стадо вручил не пастырям, а наемникам". Гонорий с своей стороны также писал брату, укоряя его в неразумной жестокости, и отправил посольство для разследования дела. Но Аркадий, считая уже дело непоправимым и главнее всего опасаясь злого нрава Евдоксии, перешел, как это обыкновенно бывает с слабыми натурами, от малодушия к дерзости, и отнесся к посольству своего брата с оскорбительным пренебрежением, хотя в душе и терзался сознанием допущенной им неправоты. Между тем праведный гнев Божий начал производить должное воздаяние всем совершителям зла. В сентябре 404 года над Константинополем разразилась страшная буря с градом чудовищной величины, который в один миг истребил жатвы и сады. Вместе с тем раздавались глухие подземные удары и мать-земля стонала и колыхалась под ногами нечестивцев, как бы не вынося совершившагося позора. 6 октября того же года отозвана была к судилищу Бога живаго и сама императрица Евдоксия. Жаждая смерти великаго праведника, она сама скорее подверглась смерти и умерла в мучительных страданиях от родов. За нею с изумительною быстротою понесли заслуженную кару и другие из главных злоумышленников и врагов угодника Божия. Так епископ Кирин Халкидонский, один из главных деятелей печальнаго собора "При дубе", подвергся страшной болезни от разбереженной ему мозоли, на которую нечаянно наступил епископ Маруфа: у него сгнили ноги, и не смотря на то, что неоднократно совершалась ампутация, он умер от Антонова огня. Один из врагов святителя получил смертельный ушиб при падении с лошади, другой умер от гнойной водянки, третий от рака на языке, заставившаго его сознаться в тяготевшем на его душе мрачном преступлении. Феофил александрийский, временно избегнув суда человеческаго, также впоследствии не избег суда Божия. От крайняго напряжения в своих злобных ухищрениях он помешался и умер скоропостижно - от паралича. Если не телесно, то еще более душевно терзался и злополучный император Аркадий, который, освободившись наконец от невыносимой тираннии своей злонравной супруги, хотел найти себе облегчение от сердечной туги в молитвах пустынников. Но когда он обратился с просьбою помолиться за него к знаменитому синайскому отшельнику Нилу, то отшельник с истинною твердостью и дерзновением древних пророков отписал ему: "По какому праву желаешь ты, чтобы царствующий град избавлен был от опустошающих его землетрясений, когда в нем совершаются такия преступления, нечестие с неслыханною наглостью возводится в закон, и когда из него изгнан столп церкви, светило истины, труба Христова, блаженный епископ Иоанн? Как можешь ты желать, чтобы я согласился молиться об этом злосчастном городе, потрясенном всесокрушающим гневом небес, когда я изнываю от скорби, потрясен духом и когда мое сердце разрывается от злодеяний, совершенных на твоих глазах против всех законов[34]".