Револьвер для адвоката - Майкл Коннелли

– Как назывались фильмы про двух ребят, что гонялись за пришельцами для… – прошептал я Эрлу.

Дверь отворилась. Стоявшая в проеме высокая стройная женщина выглядела чуть моложе тех тридцати девяти лет, о которых доложил Сиско. Рыжевато-каштановые волосы спадали на плечи. Макияж, насколько я мог судить, отсутствовал, да ей и не требовалось. Женщина была одета в серые тренировочные брюки и розовую футболку с надписью «Ну как, гнешься?».

– Кендалл Робертс?

– Да?

Я извлек бумажник из внутреннего кармана пальто.

– Меня зовут Холлер. Я из адвокатской коллегии Калифорнии, а это – Эрл Бриггс. Позвольте задать вам несколько вопросов относительно одного инцидента…

Щелчком открыв бумажник, я на секунду его приподнял, чтобы показать удостоверение. Логотип адвокатской коллегии – весы правосудия – выглядел довольно официально, но долго вглядываться я ей не дал, захлопнул бумажник и вернул его во внутренний карман.

Робертс покачала головой:

– Не понимаю. Я никак не… связана с адвокатами. Должно быть, какая-то ошиб…

– Вы причастны лишь косвенно, дело касается других лиц. Разрешите войти, или вы предпочли бы проехать с нами в офис и побеседовать там?

Предложив ей проехать с нами в несуществующий офис, я рисковал. Но поставил на то, что она не захочет покидать квартиру.

– С кем связано ваше дело? – поинтересовалась Робертс.

Я надеялся, что она не спросит, пока мы не зайдем в квартиру. Осечка. Я блефовал, пытаясь вести себя уверенно.

– С Глорией Дейтон. Вы могли ее знать как Глори Дейз.

– А что такое? У меня с ней ничего общего.

– Она мертва.

Робертс не удивилась. Хотя не факт, что она знала о смерти Глории; может, просто понимала: подобная жизнь часто плохо заканчивается.

– В ноябре, – продолжил я. – Ее убили, и мы стараемся разобраться, как шел процесс. Возникли вопросы к ее адвокату, этического характера. Так можно войти? Обещаю, мы ненадолго.

Она заколебалась, потом сделала шаг назад. Наконец-то мы попали внутрь. Интуиция, наверное, подсказывала ей, что не стоит впускать в дом двух незнакомцев, но не оставлять же нас снаружи, на площадке, на откуп любопытным соседям.

Я вошел в квартиру, Эрл за мной. Кендалл провела нас к кушетке, стоящей в гостиной, а сама села в кресло напротив.

– Послушайте, мне очень жаль. Но я давно не имею ничего общего с тем миром и не хочу, чтобы меня снова в это втягивали. Понятия не имею, чем занималась Глория, что там случилось с ее делом или с ней самой. Мы много лет не общались.

Я кивнул.

– Мы понимаем и пришли не для того, чтобы снова вас в это втягивать, – сказал я.

– Что-то сильно сомневаюсь.

– Извините, нам нужно задать несколько вопросов. Я постараюсь побыстрее. Давайте начнем с того, какие у вас были отношения с Глорией Дейтон. Можете говорить с нами честно и откровенно. Мы знаем о ваших приводах и знаем, что долгое время вы чисты перед законом. Мы пришли не из-за вас. Мы пришли из-за Глории.

Какое-то время Робертс молчала, пытаясь принять решение. Потом заговорила:

– Мы друг друга подменяли. Пользовались одной службой секретарей-телефонисток, и если одна из нас была занята, а другая свободна, то девочки знали, кому звонить. Нас было трое: Глори, я и Трина. Мы были похожи, и клиенты – не постоянные, конечно – ничего не замечали.

– Не подскажете фамилию Трины?

– А разве вы не знаете?

– До сих пор она не всплывала.

Робертс бросила на меня подозрительный взгляд, затем продолжила, наверное, чтобы поскорее покончить с этой беседой:

– Трина Рафферти. На своем сайте шла под именем Трина Триxxx – тройное «икс» в конце.

– А где она сейчас?

И снова оплошность.

– Откуда мне знать! – вспылила Робертс. – Вы вообще меня слушали? У меня есть работа, свое дело, своя жизнь. С той жизнью я покончила!

– Простите, простите. – Я примиряюще поднял руку. – Вы могли быть в курсе, просто общаться…

– Я ни с кем оттуда не общаюсь. Ясно? Теперь дошло?

– Да, дошло. И понимаю, что этот разговор навевает старые воспоминания.

– Именно.

– Еще раз приношу свои извинения, постараюсь покороче. Итак, вы сказали, что вас было трое, а звонки проходили через службу приема. Если звонивший просил вас, а вы были по тем или иным причинам заняты, тогда звонок поступал Глории или Трине, и наоборот. Верно?

– Верно. Вы сейчас говорите как адвокат.

– Ну, так я и есть адвокат. Ладно, следующий вопрос.

Следующий вопрос я решился задать не сразу, потому что в результате мы могли или оказаться на улице, или прийти к желаемой цели – получить нужную информацию.

– Какие у вас в то время были отношения с Гектором Арранде Мойа?

Робертс замерла, глядя на меня в упор. Сначала я решил, что она никогда не слышала это имя. Но потом увидел в ее глазах страх.

– Прошу вас покинуть мой дом, – спокойно произнесла она.

– Не понимаю. Я всего лишь…

– Выметайтесь! – Робертс вскочила. – Вы что, смерти моей хотите? Я к этому больше не причастна. Оставьте меня в покое!

Она стояла, указывая пальцем на дверь. Стал подниматься и я, понимая, что упустил свой шанс, упомянув Мойа.

– Сядьте! – произнес Эрл, обращаясь к Робертс.

Она обернулась к нему, потрясенная силой этого низкого голоса.

– Я сказал: «Сядьте», – повторил он. – Мы никуда не уйдем, пока не узнаем про Мойа. И смерти мы вам не желаем. Наоборот, пытаемся вас спасти. Поэтому сядьте и поделитесь, что вам известно.

Робертс медленно села. Я тоже – потрясенный не меньше Робертс. Я и раньше пользовался услугами Эрла, когда нужно было прикинуться следователем. Но заговорил он впервые.

– А теперь, – произнес он, когда все снова сели на свои места, – расскажите нам про Мойю.

14

Следующие двадцать минут мы слушали историю о наркотиках и проституции на улицах Лос-Анджелеса.

По словам Робертс, эти два порока на рынке элитных эскорт-услуг постоянно шли бок о бок, одно сопутствовало другому. Что увеличивало доходность каждой любовной связи больше чем в два раза.

Вот тут на сцене и появлялся Гектор Арранде Мойа. В обычной жизни он был посредником: килограммами перевозил через границу кокаин и распространял среди дилеров нижнего звена. Имел склонность к американским проституткам и, придерживая немного порошка для себя, расплачивался за любовные утехи кокаином. Так он быстро стал источником поставок для многих элитных девочек, промышляющих в Восточном Голливуде и Беверли-Хиллз.

В ходе рассказа мне стало ясно, что я знал о Глории Дейтон далеко не все. Подтвердились и предыдущие подозрения: в последней сделке, которую я заключил для нее, мною лишь умело манипулировали. Внешне я изо всех сил продолжал притворяться, что Робертс не рассказала ничего нового, но в глубине души – даже спустя восемь лет – чувствовал, что мной воспользовались, я был марионеткой.

– Как долго вы, Глори и Трина были знакомы с Гектором до его ареста? – спросил я, когда история подошла к концу.

– Наверное, несколько лет.

– Каким образом вы узнали про его арест?

– Трина позвонила: по слухам, его взяло Управление по борьбе с наркотиками.

– Больше ничего не помните?

– Она еще сказала, что придется искать другой источник, так как Гектор в тюрьме. Я ответила, что мне это не интересно, я хочу завязать.

Я кивнул, пытаясь систематизировать полученные сведения и размышляя, какое они могли иметь отношение к той игре, которую затеял Фулгони.

– Мисс Робертс, вам знаком адвокат по имени Сильвестр Фулгони?

Наморщив лоб, она сказала «нет».

– И никогда о нем не слышали?

– Никогда.

Я нутром чуял, что Робертс нужна Фулгони, чтобы подтвердить уже имеющуюся у него информацию. Получалось, что вероятный источник этой информации – Трина Триxxx и, возможно, именно она обнародовала имя Глории Дейтон. Валенсуэла не упоминал про повестку Трине Рафферти… потому что Фулгони ее уже выслушал?

Я снова посмотрел на Кендалл.

– Вы когда-нибудь разговаривали с Глорией про Мойю или про полицейскую облаву?

Она покачала головой:

– Нет, кроме того, я думала, что она завязывает. Как-то раз она мне позвонила, сказала, что находится в клинике и собирается уехать из города, как только выйдет. Я из города не уезжала, зато ушла из бизнеса.