Мальчик Джим - Тони Эрли

впечатление о том, что он победил, Пенна было слишком свежим. Каждый раз вспоминая, как он смотрел вниз со столба, а толпа выкрикивала его имя, мальчик заново чувствовал, как кровь быстрее течет в венах при одной мысли о своем триумфе. И, пока он спускался с холма, эти два разных Джима спорили между собой. Один из них хотел быть мальчиком, поведение которого бы одобряли дяди, а другой беззвучно напевал про себя: «У меня – доллар! У меня – доллар!»

Король

Сначала Джим и дядя Зино обогнали старый грузовик, с грохотом катившийся по шоссе в сторону Нью-Карпентера. Авраам помахал им из окна, когда они проезжали мимо. Потом они проехали мимо заключенных. Двое худых белокожих мужчин, обгоревших под солнцем до цвета земли, с рубашками, обвязанными вокруг голов в виде тюрбанов, выкапывали вместе с долговязыми рабочими ямы для столбов. Заключенные были прикованы друг к другу цепями за лодыжки, но Джим не видел это до последней минуты, пока грузовик их не миновал. В этот момент один из заключенных посмотрел на него, и на какой-то миг глаза их встретились. Пока Джим, сидя в грузовике, уезжал все дальше и дальше от заключенных и наблюдавшего за ними сонного охранника, их фигуры уменьшались в заднем стекле. Ему стало немного не по себе. Он подумал, что эти заключенные, которые с каждой новой выкопанной ямой все ближе и ближе подходят к Элисвиллу, скованы цепью лишь друг с другом, только и всего.

После заключенных они миновали конусообразные, равномерно расположенные груды земли, отмечавшие места уже выкопанных заключенными ямок. В каждом углублении будет установлен высокий черный столб, и к нему подведут провода, по которым в Элисвилл пойдет электричество. Эти заключенные, которых дядя Зино прозвал Корэн и Элл, выкапывали ямы все лето, однако ни в одну из них столбы так и не поставили.

Был субботний день бабьего лета, день такой яркий и теплый, что Джиму захотелось поваляться в траве и порезвиться. Они с дядей Зино ехали в Нью-Карпентер с опущенными окнами грузовика. Деревья на дальней стороне поля были золотистыми, желтыми и оранжевыми и, если Джим зажмуривал глаза, походили на огонь в западной прерии. Дядя Зино, как обычно, должен был встретиться с мужчиной по поводу собаки. Джим пообещал дяде Зино, что он поможет ему посадить собаку в грузовик.

За три мили от Нью-Карпентера они, въехав на возвышенность, впервые увидели невдалеке длинную колоннаду из черных столбов, которые, как великаны, надвигались на них. Перекладины, к которым будут крепиться провода, торчали по обе стороны столбов как короткие, негнущиеся руки.

– Вот и хорошо, – сказать дядя Зино, – похоже, они приближаются к нам.

Он притормозил и подъехал к обочине шоссе рядом с кучкой земли, обозначающей последнюю пустую яму перед начинающейся за ней линией столбов. Они с Джимом вышли из кабины и, обойдя грузовик, прошли вперед посмотреть. Столбы казались Джиму живыми, неясная угроза содержалась в их высоте, величественной и тонкой, будто они замерли и стоят тихо только потому, что он смотрит сейчас на них. Джим заметил, что, если сдвинуть голову немного в сторону, все столбы исчезнут из поля зрения и останется только один. Склонив голову на одну сторону, а потом быстро – на другую, можно сделать так, что вся их линия завиляет перед глазами, как хвост. Как только грузовик Авраама подкатил к их грузовику, Джим прекратил свои эксперименты: он не хотел, чтобы Авраам застал его за детскими забавами. Авраам подъехал прямо к дяде Зино и остановился, даже не съехав с шоссе.

– Мистер Макбрайд! – прокричал он, перекрывая шум грузовика. – Вы не сломались? Вам нужна помощь?

– Нет, Эйби, спасибо, – отозвался дядя Зино, указывая на столбы. – Мы просто смотрим.

Авраам кивнул, помахал рукой и уехал. В грузовике у него были две корзины яблок. Джима немного злило, что Авраам будет в Нью-Карпентере в то же время, что и они с дядей Зино. Он втайне все еще не простил Аврааму то, что в день рождения Джима ему досталась хорошая мотыга.

– Думаю, на следующей неделе они поставят столб в эту яму, – сказал дядя Зино, подтолкнув ногой кусок доски, прикрывающий углубление. – Давай-ка проверим, хорошо ли справляются со своей работой эти заключенные.

Он нагнулся и отодвинул доску. Яма в земле была такой глубокой, что Джиму понадобилось время, чтобы присмотреться и разглядеть дно.

– Это хорошая яма, – заключил дядя Зино. Она на дне точно такого же размера, как и наверху. Плохие копатели делают ямы, которые наверху шире, чем внизу. А в такую яму столб не установишь.

Джим внимательнее рассмотрел яму и постарался запомнить сказанное дядей Зино. Он всегда относился к словам дяди Зино с вниманием и старался запоминать все, что тот говорил о работе.

– Похоже, что она глубиной в восемь-девять футов, – сказал дядя Зино, поглядывая на Джима. – Хочешь проверить, какая у нее глубина?

Джим кивнул и огляделся в поисках палочки, которую можно было бы опустить в яму. Но потом он понял, что ширина ямы позволяла ему спуститься туда самому и дядя Зино именно это и имел в виду. Дядя Зино опустился на колени, а Джима взял за запястья. Джим сделал шаг в яму, и дядя Зино опустил его туда.

– Не отпускай меня, – сказал Джим, глядя вверх на дядю Зино, пока солнечный свет не ушел из поля зрения.

– Держись, Док, – сказал дядя Зино.

Внутри ямы сразу ощущался прохладный воздух – дыхание ноября. От земли пахнуло чем-то старым, забытым, и Джиму вспомнились кузнечики, стрекочущие поздно вечером перед заморозками. Когда дядя Зино лег плашмя на живот, Джим все еще не достал ногами дна. Он дрыгал ногами, силясь почувствовать твердую почву под собой, пробовал что-нибудь рассмотреть внизу, но ноги ему все загораживали, и он ничего не мог разглядеть в темноте. Посмотрев наверх, он увидел, что дядя Зино загораживает собой почти весь солнечный свет. Он сжал запястья дяди Зино еще крепче.

– Я так и не достал до дна. Вытаскивай меня назад.

– У меня руки скользят, Док, – сказал дядя Зино.

– Не отпускай меня! – сказал Джим.

– Но я не могу тебя удержать, – ответил дядя Зино.

– Пожалуйста, не отпускай меня! – упрашивал Джим. Он упирался ногами в стены ямы, стараясь вылезти.

Когда дядя Зино разжал руки, он подумал, что будет сейчас долго падать вниз, но ноги его буквально через несколько дюймов коснулись земли. Скорчившись, он сел на дно ямы со сложенными над головой руками. Сердце учащенно билось,