Тариинские хроники - Екатерина Бочкарева

— Пресветлого дня, господин инквизитор. Да освятит Богиня твои дни, — я улыбалась, увидев любимого на экране, но чувствовала, что к глазам подступают слёзы. — И тебе хорошего дня, светлейшая. И с назначением на новый пост, ты теперь в команде загонщиков, официально. Правда пока — только по бумагам, — Лука улыбнулся, — пришлось воспользоваться служебным положением в личных целях. Как вы там? — Нормально. Только непонятно. Сидим по норам, как крысы. Ждём неясно чего. — У нас тут тоже неспокойно. Регистрируют новые и новые случаи. Уже семьдесят заболевших. Пока большинство из них — неодаренные. Магов заболело всего трое, чем с ними кончится — не ясно. Ученые на свой страх и риск собирают данные. Это скорее похоже на проклятие, чем на вирус. Но как с этим бороться — пока никто не знает. Кстати, чем выше потенциал, тем меньше шансов, что маг заболеет. У кого потенциал от 90 и выше не болеют вовсе. — Это намëк? — И да и нет. Я не знаю, достанет ли сил магистру Тормето снять твой блок, но если ситуация выйдет из под контроля и болезнь придет в Каньято, ты знаешь что делать. — Хорошо, поняла. — Я буду выходить на связь раз в три дня, как прежде, предварительно отправив сообщение на браслет. Экран держи в комнате. Тебя могут теперь, как сотрудника инквизиции, по необходимости вызывать в местный отдел, но официально твой начальник — я, поэтому все решения — через меня. Ты связывалась с родными? — Да, у всех всё спокойно. Степняки так вообще забарикадировались в поселениях, и давно. — Ну помогай нам всем Богиня. Ладно, давай, до связи! — Лука! — Да? — Я… Я люблю тебя, — почувствовала, как запылали щеки, — береги себя, хорошо? — Хорошо, — он тепло улыбнулся в ответ, — и ты себя береги.

Утро следующего дня началось с плохих новостей — умер магистр Тормето. Меня, как человека, который контактировал с ним последним, на всякий случай изолировали в моей комнате. Совсем весело.

Я развлекалась, заставляя выплясывать сложные пируэты мертвого паука, найденного в комнате, когда в двери кто-то поскребся.

— Да! — Я принес еду, — в двери втиснулся Джонатан, который в этом году окончил обучение, но не успел уехать. — Ээээ… Ты бы не заходил, а то мало ли. — Да ну, брось. Магистру Тормето было много лет, я более чем уверен, что он умер от старости, — парень поставил поднос на журнальный столик, пожал костлявыми плечами и плюхнулся прямо на пол рядом, — я скоро взвою один в комнате. — Один? — Ага. Я подал на аспирантуру. Мою кандидатуру одобрили. — Оу, поздравляю, — я забрала поднос и принялась за еду, — хочешь? — Что, тоже страдаешь желанием меня покормить? — мой гость усмехнулся, — я ел, спасибо.

Справедливости ради стоило сказать, что Джонатан действительно был высок и худ до безобразия, с учетом того, что он был целителем, и целителем сильным, это было странно. Образ довершали волосы, вечно торчащие во все стороны, и непомерно большой для его лица нос. А ещё он был суетлив в движениях и очень говорлив. При разговоре он активно жестикулировал, размахивая своими длинными руками, и я каждый раз удивлялась, как он ими до сих пор кого-нибудь не прибил случайно. Ну или не сломал что-нибудь. Если спросить его о чем-то или ком-то то складывалось чувство, что он знает всё и о всех. При этом отвечая на вопросы Джонатан умудрялся никогда никого не осуждать, и рассказывая какие-то мелкие отвлеченные истории "вынуть" из тебя всё о тебе и ближайшем окружении. Интересный он, одним словом, был человек. Но общаться с ним слишком долго было для меня утомительно.

— Слушай, а сколько у тебя потенциал? — Девяносто три. Но я тебе этого не говорил. — Ого. Вот это да. Ты только целитель? — Нет. — Но ты светлый? — Да. — Отвечаешь односложно. Не похоже на тебя. — Информация за информацию, — маг усмехнулся, — сколько твой потенциал, Катарина? Кем тебе приходится Фаргв Вокмасе и сколько ему лет? Что ты знаешь о болезни? — Ты же понимаешь, что я не на все вопросы могу ответить? — Ответь на те, что можешь, — Джонатан на секунду задумался, и всё таки свистнул с моего подноса булочку. — Эта болезнь не вирус, а, скорее, проклятие. Кстати, ты, скорее всего, не заразишься. Говорят, у кого потенциал выше девяносто не болеют. Фаргв мой пра-прадед. Ему более четырехсот лет. Мой потенциал целителя на данный момент пятьдесят семь, как менталиста — пятнадцать, как некроманта около сорока, но если его разблокировать, то измерению он не подлежит, более сотни. Ты же понимаешь, что это между нами? — Да, конечно. — Твой черёд. — Я слабый боевой маг и менталист. Оба умения около пятнадцати пунктов. И это тоже между нами. — Светлый менталист? Круто. — Ага. И это тоже между нами. Кстати, мы с тобой теперь соседи, заглядывай в гости, — Джонатан поднялся и собрался уходить. — Не знаешь, надолго я тут? — Вечером будут результаты вскрытия. Я загляну ещё.

Вечером Джонатан действительно пришел, притащил целый бумажный пакет печенья и булочек, а ещё поднос с кофейником. Я чуть слюной не захлебнулась от запаха. Поставил всё на журнальный столик, а сам опять уселся на пол.

— Пришли результаты, магистр полностью исчерпал свой резерв для поддержания одряхлевшего организма. Я думаю, он знал, на что шёл, — Джонатан закинул в рот маленькую булочку целиком, — еф, фкуфна. — Ага. Спасибо. Знаешь, это, всё таки грустно. Сколько ему было? — Грустно, но всё равно вкусно, — пытался пошутить Джонатан, — почти сто семьдесят. Учитывая то, что дар у магистра был довольно слабым, это хороший возраст. — Ага, — я тоже села на пол и взяла булочку.

Так прошла ещё неделя, снова ходили в столовую по расписанию и сидели по своим комнатам.

Тариинские хроники ч 24

Мы с соседом сдружились. Оказалось он большой любитель настольных игр и их у него более пятидесяти. А ещё в его комнате мини-оранжерея, которую он развел будучи студентом и теперь перетащил из студенческого корпуса в крыло аспирантов. Лука, узнав о таком друге, поначалу ворчал, но затем вроде бы смирился. По крайней мере не затрагивал эту тему во время наших видео-разговоров.

В один из вечеров сидели в комнате Джонатана и играли в "Скажи иначе", когда в двери кто-то осторожно постучался.

Переглянулись. Парень встал и пошел открывать.

На пороге стояла магистр Амира Стовэ, преподававшая историю медицины младшим курсам. Магистр была мала ростом и стройна, русые волосы вились и вечно выбивались из прически, а большие наивные глаза и вздернутый нос делали