На манжетах мелом. О дипломатических буднях без прикрас - Юрий Михайлович Котов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из Останкинской башни возвращаюсь в Париж, где у меня, кроме описанных персонажей, было еще два приятеля, никакого отношения к моей служебной деятельности не имеющие. Оба – Виталий Юденков и Володя Бабенков – были 2-ми секретарями постпредства СССР при ЮНЕСКО. Также оба были кадровыми сотрудниками службы внешней разведки. Во время моей краткой второй командировки во Францию, когда я «имел честь» оказаться персоной нон-грата, список из сорока семи человек, высланных из Парижа, замыкал именно Виталий, хотя сам он покинул французскую столицу аж за год до этого.
Ну, а в описываемые времена, Юденковы жили в однокомнатной «коммуналке» в одном из наших домов, а Бабенков арендовал весьма комфортабельную квартиру в городе. Наличествовал в ней двойной салон, состоявший из гостиной и столовой, где за стол можно было усадить до десяти человек. Поэтому, когда мы собирались пригласить в гости каких-то визитеров из Москвы, то всегда пользовались квартирой Бабенковых. А среди этих самых гостей встречались и весьма известные люди.
Вот передо мной лежит извлеченная из личных архивов фотография с дарственной надписью: «Юре Котову на добрую память о нашей дружбе». А под ней от руки нарисованный «автошарж» и подпись – Юрий Никулин. А началась эта дружба в Париже, куда перед Рождеством (католическим) на довольно долгие гастроли прибыл Московский цирк.
Мы с приятелями, естественно, были среди первых зрителей. Сходили раз, другой и познакомились с двумя цирковыми звездами: клоуном Юрием Никулиным и фокусником Игорем Кио, а также их женами. Татьяна Никулина иногда ассистировала мужу, а у Иоланды Кио (в просторечии – Ёлка) был свой собственный номер с большими белыми дрессированными попугаями. В первый свободный вечер мы пригласили их к себе на ужин.
Поначалу чувствовалась некая скованность – всё же знакомы были только шапочно. Но вскоре инициативу взял в свои руки Юрий Владимирович. Когда дело дошло до супчика, он рассказал, а точнее сыграл мизансценку, как известного актера-комика Сергея Филиппова однажды пригласили на обед в одну интеллигентную ленинградскую семью.
В качестве первого блюда сервировали бульон с целиковым сваренным вкрутую яйцом. Далее было изображено, как Филиппов с ним «боролся», три раза выкидывая его из тарелки «за борт». Концовка содержала в себе ненормативную лексику. Описать эту сценку невозможно, но, поверьте, мы от хохота скатились под стол. А затем последовала целая серия знаменитых никулинских анекдотов. Атмосфера полностью разрядилась, и вскоре мы выпили на брудершафт и перешли на «ты».
Разумеется, в часы досуга мы возили вновь приобретенных приятелей по парижским достопримечательностям. И вот как-то дело дошло до робкого вопросы с их стороны: а вот на этот самый знаменитый стриптиз нельзя будет взглянуть? Организуем – был наш ответ. В отличие от моей первой неудачной попытки познакомиться с подобными заведениями, мы к тому времени уже хорошо знали, куда можно сходить и как сэкономить на напитках.
Вот как выглядел этот наш поход. Поехали мы не на Пигаль, а в один из переулочков недалеко от Елисейских полей в известное нам, назовем его условно, кабаре. Просторный зал человек на сто, а то и больше, уютная обстановка. На сцене небольшой оркестр, исполняющий музыкальные номера. Все весьма пристойно, но все же через каждые десяток минут появляются девушки в красивых нарядах, а покидают подиум уже без оных.
Заход наш в данное заведение происходил следующим образом. Под наброшенным палантином на груди Ёлки Кио (а бюст у нее был достойный) была размещена полуторалитровая бутылка коньяка. Приобнявши Ёлку, я поддерживал ее (то есть бутылку) снизу, чтобы не выпала. Быстро зашли в зал, заняли столик, под который незамедлительно был помещен коньяк. Заказали две бутылки шампанского (нас было девять человек), какие-то орешки и солененькое печенье.
Этого было достаточно, чтобы к нам больше не подходили. Разлили в бокалы немного шампанского, а когда в зале гас свет – на время раздевания девушек, плескали в него немного коньячку. Все шло тихо-мирно до тех пор, пока женщина-конферансье не вышла на сцену с объявлением: «Внимание, дамы и господа, сейчас для зрителей будет проводиться конкурс. Желающих прошу подходить сюда и дирижировать оркестром. Лучшему дирижеру будет вручен приз».
После некоторой паузы два-три человека по очереди выходили к оркестру и пытались весьма неумело дирижировать. Особого веселья это ни у кого не вызвало. И вдруг неожиданно ведущая направляется к нашему столику: «Тут, я вижу, собралась веселая компания, вы откуда будете, мсье-дам (так сокращенно на французском обращаются к дамам и господам)?» – «Из Польши», – незамедлительно ответил я. «Замечательно, давайте попросим кого-нибудь из наших польских друзей тоже выйти и подирижировать».
Мы попытались отвертеться, но ведущая от нас не отвязывалась: ну я очень вас прошу. Ну что было делать? «Давай, Юра, выручай!» – обратились мы к Никулину. Тот поначалу тоже отказывался, но потом все-таки сдался и встал из-за стола. Одет он был в строгий темно-синий костюм, белую рубашку, галстук, тщательно причесан.
И вот, повернувшись к публике спиной, он направился к сцене. На ходу передернул вкривь пиджак, растрепал волосы, а затем взял в руки дирижерскую палочку. Профессионально постучал по пюпитру, что сразу вызвало взрыв смеха в зале. Юрий Владимирович испуганно вздрогнул и обернулся к залу. Все ахнули: только что видели элегантного подтянутого мужчину, а сейчас на них смотрел хорошо известный нам (но не им) Балбес из популярных кинофильмов. Смех перешел в хохот. Следуя его ритму, Юра начал дирижировать. Наверное, это было не такое уж и трудное задание даже для студента какого-нибудь театрального вуза. Так что же тогда говорить о Никулине!
После того как он закончил свой экспромт и вернулся за столик, все еще задыхающаяся от смеха ведущая сказала: «Дамы и господа, вы понимаете, что на этом выступлении конкурс завершается – никто и близко не сумеет подойти к мастерству нашего польского друга». Вскоре после этого
