Птичка для Охотника - Ника Давыдова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И мне было прекрасно известно, кто эти замечательные опусы сочинял. Совсем девочка с ума сошла.
— Юля, может, прекратишь? — я подловила сокурсницу в туалете. Она о чем-то щебетала с подружками, но как только я к ней подошла, тут же напустила на себя вид надеменной королевы, и свиту свою движением руки отослала куда подальше.
— Не понимаю, о чем ты, Скворцова, — скривила она ярко-красные губы. По мне, так ярко красится в универ несколько перебор. Впрочем, это ее дело. А вот не ее — с кем я встречаюсь.
— Я о твоих страшных посланиях, — открыла на телефоне последнее письмо и показала девушке, — тебе не кажется, что это уже глупо как-то, а?
— Хм, — Юля пробежалась глазами по строчкам, — не знаю, кому ты там насолила, но я бы на твоем месте насторожилась.
Я закатила глаза. Ясно, я от нее ничего не добьюсь, будет стоять на своем до последнего.
— Знаешь, надо уметь принимать действительность. Охотников с тобой расстался, и ладно. Живи дальше, ты не сможешь его вернуть, — все-таки не удержалась от еще одного комментария.
— Думай, как тебе угодно, — высокомерно заявила сокурсница, — только вот ты неправа. Еще увидишь.
Толкнув меня плечом, она вышла из туалета, оставив меня одну. Покрутила пальцем у виска — Юля всегда была немного с прибабахом. Может, поэтому Охотников когда-то обратил на нее внимание? Впрочем, как я уже сказала, это уже все в прошлом. Ведь сейчас все по-другому.
Тогда я еще не знала, что Юлька готова действительно пойти на многое, чтобы получить Диму обратно.
Катастрофа случилась через два дня на одном из больших перерывов.
Я спокойно сидела в столовой, дожидаясь Охотникова, который опять пропадал у своего научника, в попытках довести свой диплом до идеала. Везет ему, я пока что была в стадии «сидеть и плакать», а своего руководителя избегала как огня.
— Янка, зачет! — внезапно крикнул Толя — парень с потока, проходя мимо моего столика.
Что?
Подняла голову и вдруг осознала, что вокруг какая-то странная атмосфера. Все вокруг шушукаются, причем, на одну тему, что-то показывают в телефонах, и… периодически смотрят на меня.
Под ложечкой как-то неприятно засосало. Что там?
В столовую вихрем ворвался Охотников. И выглядел он таким разъяренным, что стало страшно. Почему-то я была уверена, что причиной его злости была я.
— Как ты могла?! — он грохнул кулаком об стол, заставляя меня подпрыгнуть.
— О чем ты? — попыталась спросить спокойно.
— Яна, давай вот без «я не знаю, что случилось», — раздраженно рыкнул парень.
— Но я правда не знаю, что… — начала было, но он не дал договорить, просто швырнув свой телефон мне в руки.
— Пожалуйста.
Сглотнув, я посмотрела в экран. Там была открыта одна из соцсетей, в которой я уже достаточное время не сидела. И Диме об этом говорила, предпочитая переписываться с ним в телеграме.
Переписка с каким-то Петром… Сто пересланных сообщений. В которых я общаюсь с этим самым Петром, и не только сообщения пишу.
— Но… — кажется, мне стало не хватать воздуха, — я ни с кем не общаюсь. Я сюда месяца два не заходила.
— Да, я тебе верю, — ядовито процедил Дима, — и фотки тоже не твои, конечно.
Дрожащими пальцами я листала переписку, в которой действительно было очень много фотографий с моим лицом. Не очень приличных фотографий. Совсем. Как? Откуда это все? Я правда не знала никакого Петра.
— Н-наверное, кто-то взломал мою страницу, — от стресса я даже заикаться начала, — Дима, ну ты же меня знаешь, я бы никогда…
— Слышать не хочу! — вжала голову в плечи от его крика, — Ладно, фотки, предположим, но видео!..
Тут он осекся, видимо, вспомнив, где мы, собственно, находимся, и что все разговор наш слышат. И с нетерпением ждут развязки скандала.
— Пойдем, — отрывисто произнес Охотников, буквально за шкирку поднимая меня на ноги, — покажу кое-что интересное. Хотя оно тебя, наверное, не удивит.
Мы быстро вышли из столовой, пронеслись по коридору второго этажа, и потом парень затолкал меня в первую попавшуюся пустую аудиторию. Наедине с ним было еще страшнее, впервые за все время нашего общения я действительно подумала, что он может запросто меня ударить.
— Смотри, — он вернул мне свой телефон, который отобрал в момент, когда поднял меня на ноги, — внимательно смотри.
— Но… — не хочу я ничего смотреть! Даст ли он мне объясниться, наконец, или нет?
— Быстро, я сказал!
Обложка у видео была черной, так что нельзя было понять, что скрывается за ней. Но явно ничего хорошего. После фотографий я примерно понимала, что там может оказаться. Но я никогда не участвовала в подобном…
Девушка на фото занималась сексом с каким-то парнем. Лиц у обоих не было видно — у парня оно выходило за кадр, а лицо девушки было вдавлено в матрас правой рукой незнакомца. Левой он придерживал ее бедра, ритмично двигаясь сзади.
Меня затошнило. Разметавшиеся волосы девушки были серого цвета с ярко-красными перышками. Я покрасилась так две недели назад. Посмотрела на дату отправления видео: двенадцатое апреля.
Подняла взгляд на Охотникова, не зная, что сказать.
— Дим…
— Я просто понять не могу, за что ты так со мной? — парень сжал руки в кулаки, — Ты же не такая, Птичка, почему?
— Потому что это не я! — воскликнула, пытаясь вложить в это всю искренность, на которую была способна.
— Ладно, если бы это были какие-то старые слитые в сеть фото, — продолжал Дима, — но это все с твоей страницы!
— Я же тебе говорю, не сижу я там уже сколько времени. Я никогда бы так с тобой не поступила. Для меня измена — самое ужасное, что можно сделать со своим партнером, — я уже почти что плакала.
— Яна, на видео твои волосы, твой браслет на руке, — через силу произнес Охотников.
Неосознанно коснулась правого запястья на руке. Раньше я на нем я носила тонкий серебряный браслет с забавными яркими подвесками.
— Я его потеряла две недели назад… — правда, сама не поняла, как так получилось, я почти его не снимала, только на физкультуре складывала в сумку, потому что подвески зачастую цеплялись при занятиях обо все подряд.
Как внимательно Дима смотрел то видео, если заметил такую деталь? Боже мой, как же мне плохо. Кажется, сейчас просто лишусь чувств.
— Ну а как же еще, — язвительно ответил Охотников, — потеряла, страница не твоя, и все в таком духе.
— Но это правда!
— Не хочу ничего
