Невидимые знаки - Пэппер Винтерс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это то, что случилось с мамой, и посмотри, что из этого вышло.
Я фыркнул, отключив мысли, прежде чем они вернули меня обратно в темноту. Я был единственным взрослым, и этим детям нужен защитник. Они заслужили услышать утешительную ложь, что все будет хорошо.
Я совру им.
Я защищу их... как-нибудь.
— Не лучшая посадка, да? — Я улыбнулся. — Ты в порядке... Пиппа, верно?
Маленькая девочка кивнула. Кажется, ей около семи или восьми лет. Она немного выше, чем другие дети, но худее. Она и ее брат были в грязи, смешанной с кровью, и я понятия не имел, что с этим делать.
— Где мы? — спросил Коннор, стоя рядом с сестрой. Он крепко держал ее правую руку, не отпуская ни на секунду. У него также был большой синяк, но не на лице, как у Пиппы, а на шее красовалось огромное красно-синее пятно.
— Где-то на фиГэлйских островах.
Коннор поджал губы, недовольный моим никчемным ответом.
Я не мог его винить. Если бы я был им, я бы тоже злился.
Я попытался сказать что-то хорошее.
— Хотелось бы надеяться, что мы находимся на острове, где есть гостиница или какая-то деревня. Там знают, что делать.
Вместо того чтобы поверить в мою ложь, дети неуверенно посмотрели друг на друга.
Что, черт возьми, с ними случилось?
Где вертолет?
Где их родители?
Я проглотил этот вопрос. Ответ может мне не понравиться.
Тем не менее, Коннор не дал мне никакого выбора.
— Ты единственный, кого мы нашли в живых.
Господи.
Пиппа всхлипнула, придвигаясь ближе ко мне, как будто я мог изменить правду.
— Они не двигались.
Коннор пошел за своей сестрой.
— Все хорошо, Пип. Все будет хорошо.
— Как? Она не просыпалась! — Пиппа упала мне на колени. Ее костлявые руки приземлились на моей сломанной голени.
Ах, ты ж гребаное дерьмо, как же больно.
Потребовалась каждая частичка контроля, чтобы не оттолкнуть ее. Вместо этого я стиснул зубы так сильно, что они чуть не сломались, и обнял девочку. Ей нужна поддержка больше, чем мне. Никто не должен видеть, как умирают их близкие, особенно в таком молодом возрасте.
Когда я прикоснулся к ней, мои пальцы окрасились в красный цвет.
Дерьмо, дерьмо, дерьмо.
Потянув за ее разорванную футболку, я посмотрел на ее спину. Из большой глубокой раны на плече сочилась кровь.
Мое сердце замерло.
Как бы я ни хотел, я не мог помочь ей. Я был абсолютно бесполезным этим детям... этим... осиротевшим детям.
— Ты ранена.
Она кивнула, зарывшись лицом у меня на коленях.
Коннор схватил свою маленькую сестру за руку, вырывая ее из моих рук. Его поведение было враждебное — он воспринимал меня как врага, поскольку только что большая ответственность был сброшена на его молодые плечи.
— Она будет в порядке. Она храбрая. Правда, Пип?
Пиппа шмыгнула носом, облизав слезы, которые подкатились близко к ее губам. Она посмотрела на меня и прошептала:
— Коннор сказал, я получу любую его иг-игрушку, какую захочу, если не буду пла-плакать и буду делать то, что он говорит мне.
Коннор сжал челюсти.
— Все, что захочешь, сестричка.
Пиппа улыбнулась; она корчилась от боли, слезы все еще бежали по ее щекам, но она пыталась держаться ради своего старшего брата.
Я должен был отвести взгляд, чтобы не смотреть на чистую любовь между братом и сестрой. Коннор едва достиг подросткового возраста, но за эту ночь он стал не по годам стойким, храбрым и мудрым.
Мы не говорили в течение нескольких минут, все пытались осмыслить произошедшее.
Коннор сказал, что я единственный, кого он нашел в живых. Означает ли это… что Эстель…
Я осекся.
Мысль о смерти родителей Конора опустошили меня. Образ женщины, с которой я недавно общался, разрушил меня.
Сделав глубокий вдох, я попытался как можно сильнее завуалировать свои вопросы, чтобы не расстроить Пиппу.
— Коннор... когда ты говоришь, что я один, кто...
Коннор понял сразу. Взглянув в кусты, откуда они пришли, он вздрогнул.
— Они мертвы. — Обвив свое тело руками, он заставил себя продолжить. — Мама и папа там. И пилот, все возле вертолета.
— Мама и папа? — оживилась Пиппа. — Они ведь спят, Ко. — Она потянула его за руку. — Я хочу вернуться. Я хочу, чтобы мама, остановила мою боль.
Коннор зажмурил глаза, прежде чем прижал сестру к себе и поцеловал ее в висок. Она вскрикнула, когда он дотронулся до ее кровоточащего плеча, но не попыталась вырваться.
— Пип, мамочка не может помочь вам. Помнишь, что я сказал?
Черт, он сам все ей объяснил?
Этот парень невероятный.
Пиппа нахмурилась.
— Ты сказал, что они спят.
— Что еще я сказал тебе?
Она посмотрела на землю.
— То, что это что-то вроде вечного сна, и они не проснутся.
Коннор нахмурился, борясь с собственным горем, чтобы скрыть трагедию от сестры.
— А ты помнишь, почему я сказал, что они не проснутся? Помнишь, что случилось с Чи-Чи, когда она ушла на небо?
— Кошечка легла спать и так и осталась лежать неподвижно. Она не мурлыкала и не игралась лапкой со мной. Она просто продолжала спать.
— Точно. — Его челюсти сжимались от боли. — И это то, что делают мама и папа. Они навсегда уснули, и независимо от того, насколько ты хочешь, чтобы они были рядом, они не проснутся. Понятно?
Пиппа замерла, осознание, наконец, пришло в ее чересчур молодую для потерь душу.
— Но…
Коннор проглотил свое горе, делая все возможное, чтобы быть храбрым.
— Но ничего, Пип. Они мертвы. Поняла? Они не вернутся…
Пиппа вырвалась из его объятий.
— Я не верю!
— А тебе не надо верить мне! Это правда.
Брат и сестра смотрели друг на друга.
— Я хочу вернуться!
— Мы не можем вернуться! Они мертвы, Пип.
— Я не хочу, чтобы они были мертвы. — Из глаз Пиппы брызнули свежие слезы. — Они не могут быть мертвы.
Я проклинал то, что не мог подняться на ноги и обнять их. Они были слишком
