Срочно требуется муж! - Саша Майская

Романоид не зря потратил время, проведенное в браках с самыми разными женщинами. За эти годы он научился разбираться в самых тонких нюансах женской психологии, ухитрившись постичь даже пресловутую «женскую логику» — разумеется, не полностью, но в объеме вполне достаточном, чтобы войти в доверие к любой даме, которая будет иметь счастье его заинтересовать.

План родился мгновенно, простой и ясный, практически идеальный и не требующий никаких уловок и двусмысленных с точки зрения морали поступков.

Он придет к Ольге домой и выпьет с ней чайку. Дальше — по обстановке, но в какой-то момент он возьмет ее за руку и серьезно объяснит, что вовсе не собирается врать, что влюблен в нее с первого дня знакомства. Скупо, по-мужски скажет, что он, деловой партнер Ольги Ланской, Роман Ефремыч Селиверстов-Панюшкин, хочет просто поддержать старую подругу, предложить, так сказать, плечо и локоть.

И если растерянная, расстроенная, обиженная Ольга примет означенные плечо и локоть, то там и до руки и сердца рукой подать, что неминуемо повлечет за собой слияние не только душ и тел, но и капиталов… Одним словом, Романоид в грядущем круизе собирался торжественно занять место вероломного Петечки, о чем и хотел известить Ольгу заблаговременно.

Вот почему Роман Ефремович Селиверстов-Панюшкин шел в такую рань пешком по бульвару, сосредоточенно шевеля губами и морща высокий лоб. Примерно через полчаса он пересек тихий двор, вежливо поздоровался с бдительными старушками и торжественно вознесся на лифте навстречу неизвестности, понятия не имея, что является в этот момент вестником Судьбы.

Когда раздался звонок в дверь, Ольга сгоряча вообразила, что это одумавшийся Петечка, и метнулась в комнату, чтобы убрать компромат в виде разбросанной мужской одежды. О компромате в виде Кирилла Сергеевича она как-то забыла, да и убрать его так же запросто возможным все равно не представлялось.

В результате Кирилл Сергеевич в зайчиках открыл дверь сам и любезно раскланялся с окаменевшим на пороге Романоидом, отчего халат окончательно распахнулся, явив миру — и Роману Ефремовичу — веселенькие трусы модели «семейные». Впрочем, Романа Ефремовича, как прирожденного гетеросексуала, вид мужского белья, равно как и божественное телосложение носителя этого белья, совершенно не взволновали. Романа Ефремовича мучил только один вопрос. Родственник или хахаль?

Кирилл приглашающе замахал руками и издал могучий вопль в сторону комнаты:

— Лелечка, у нас гость! Ты уже одета, солнышко?

На пороге комнаты появилась Ольга Ланская, румяная и лохматая, сжимая в руках стопку мужских трусов.

Роман Ефремович совершенно пал духом. Идеальный, простой, прекрасный план рухнул, не успев даже начать осуществляться.

Даже ежу ясно, что так краснеть и бледнеть попеременно, тем более — ТАК смотреть на родственника ни одна баба не станет! Значит, хахаль. Значит, опоздал…

Раздавленный и поникший Селиверстов-Панюшкин был представлен запинающейся Ольгой, как коллега по бизнесу, после чего Кирилл нагло отрекомендовался «ейным женихом» и силком препроводил коллегу на кухню.

Ольга потащилась следом, медленно осознавая размеры катастрофы. Романоид непременно будет на корабле, так что о замене жениха придется забыть. Одной — немыслимо, значит, ехать с этим…

Кирилл разливался соловьем, удачно вставляя в речь английские слова и тут же извиняясь за это — мол, давно живет в Англии, так что не взыщите. Ввернул пару раз с уважительно-панибратской интонацией фразы типа «Когда мы с Борисом…» и «У меня, разумеется, именная ложа на «Челси»…».

Постоянно бросал на Ольгу нежные и горделивые взоры, а когда она встала, чтобы взять новую пачку салфеток, перехватил ее руку и поцеловал в запястье. То, что Ольга после этого уселась на место и замерла в явном ступоре, мужчин совершенно не взволновало. Романоид к тому времени оттаял и смекнул, что будет неплохо встретить Кирилла на яхте дружеским похлопыванием по плечу, как старого знакомого, и потому с удовольствием ахал и восторженно крякал в ответ на все Кирилловы байки, мотал головой и всячески выражал свое восхищение.

Через час Романоид был вежливо, но настойчиво выперт из гостей, перед чем Кирилл, воспользовавшись отсутствием Ольги в комнате, понизил голос, многозначительно подмигнул и поведал новому другу с непосредственностью истинно западного человека, что они с Ольгой переживают такую влюбленность, что буквально не успевают выйти из дома… ну… ты понимаешь, Роман?

О да, смущенно и понимающе закивал Роман, распрощался и покинул квартиру своей неудавшейся невесты на удивление в хорошем настроении.

После ухода Романоида Ольга молча ушла в ванную и переоделась. Вышла она оттуда уже в домашнем — вчерашних джинсах и рубахе. Лицо у нее было мрачным и несколько обреченным, но в глазах сквозило странное облегчение. Кирилл мысленно усмехнулся. Анфиса Бромберг действительно гений! Она так и говорила: если человек хочет принять определенное решение, но боится это сделать, то даже те обстоятельства, которые вынудят его принять ровно противоположное решение, он встретит с облегчением и едва ли не с радостью. Мол, он бы рад, но Судьба…

Ольга посмотрела на Кирилла Сергеевича и вдруг улыбнулась. Сердце у него немедленно подскочило куда-то в район затылка и затрепыхалось в ушах. Ольга Ланская и в ярости, и во сне была красива, но улыбающаяся она была неотразима.

— Гад ты… жених. Куда ж теперь тебя девать?

— Я бы тебе сказал, но ты будешь ругаться.

— Тебя ругать бесполезно. Себе дороже. У тебя на языке осы живут. И змеи.

— Леля…

— Это тоже на фирме придумали?

— Ты про что это?

— Про Лелю. Очень трудно злиться, когда тебя так называют.

— Представь, как тебе трудно будет злиться, когда ты начнешь называть меня Кирюшей!

— Да ни за что на свете!

— Да и слава богу! Дай, поцелую?

— Еще чего!

— В знак примирения! В щечку! Братски!

— Ты ж обманешь…

— Никогда! Я же джентльмен! Из самого Лондона.

— Ладно. Но по-братски!

Разумеется, не надо было соглашаться. Правда, только при условии, что ей действительно этого не хочется. А вот в этом Ольга как раз и не была уверена. И когда Кирилл Сергеевич вдруг стал очень серьезен, она немножко испугалась, потому что… потому что…

Потому что понятия не имела, что это значит — если мужчина так смотрит на женщину. Потому что она вообще мало о чем имела понятие, и выяснилось это только сейчас. Прожила целую жизнь… и даже не знала…

Она не знала, что может быть вот так — горячо и холодно, стыдно и весело, хорошо и страшно.