Фармацевт - 2 - Александр Юрьевич Санфиров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да с тех пор, как я в позапрошлом году в коме неделю после черепно-мозговой травмы лежал, и поллитра крови у меня из головы откачали.
Невролог задергался и начал вдвое быстрей листать карту.
— Где, где это написано?
— Пожалуйста, — протянул я ему выписной эпикриз из больницы.
Доктор впился в него глазами.
-Действительно, не врешь, — растерянно сказал он и, взяв в руки молоток ,приступил к осмотру.
-Мда, паренек, последствия травмы еще присутствуют, — сообщил он и начал писать заключение. В отличие от хирурга его запись заняла почти страницу текста.
Чего же ты в поликлинику не обращаешься? — укоризненно спросил он, — тебе необходимо профилактически витамины проколоть, физиопроцедуры назначить. Ты что, эпикриз не читал? Там же все написано. Здоровье надо с юности беречь. Останешься инвалидом на всю жизнь.
Поблагодарив невролога, я отправился в следующий кабинет, где располагались окулист и лор врач.
Первым делом я уселся к окулисту.
-На что жалуетесь молодой человек? — спросила окулист.
-Ну, со зрением у меня вроде неплохо, только, когда давление поднимается, вдаль вижу похуже.
— У вас повышенное давление бывает? — поинтересовалась доктор, подавая мне лопатку для глаза, перед проверкой зрения. В ответ я молча кивнул.
— Надо же — посочувствовала окулист. — Такой молодой, а уже гипертония.
Проверив зрение, оказавшееся вполне приличным, она приступила к исследованию глазного дна.
— Действительно, сосуды сетчатки сужены, извиты. — Сообщила она.— Типичная гипертоническая энцефалопатия.
— Отлично! — мысленно воскликнул я. Перед комиссией я закинул в рот две таблетки эфедрина, и они дали нужный эффект.
Лор-врача я прошел без жалоб и следующим доктором оказался психиатр. Его я узнал сразу, тоже один из моих будущих начальников в той, другой жизни, алкоголик и бабник Гена Худяков, не пропустивший ни одну симпатичную медсестру в психиатрической больнице.
Чего-чего, но обстоятельности у него не отнимешь. Первым делом он внимательно от корки до корки молча прочитал мою тощую амбулаторную карту.
Но когда приступил к чтению больничного эпикриза, то не удержался от смешка.
— Ну, Кацман, опять в своем репертуаре! У него все гои –дебилы, — высказался он и продолжил чтение.
Закончив с документацией, он посмотрел на меня.
-Ну, что Виктор Николаевич, наверно придется тебе полежать в психиатрии. У тебя тут диагноз неприятный поставлен, надо бы его уточнить. А это можно сделать только в стационаре.
-А смысл? — спросил я. — Так понимаю, вы хотите уточнить степень дебильности. Но если вы даже снимете диагноз умственной отсталости, последствия тяжелой черепно-мозговой травмы никуда не денутся.
Гена вздохнул.
-Понимаете, юноша, есть положения и правила, которые мы не можем нарушать. Придется вам полежать в больнице. Пройти обследование. Наверняка, вы там пробудете меньше времени, скорее всего, не больше десяти дней.
-Ну, раз надо так надо, — сообщил я в ответ. — десять дней можно потерпеть.
Психиатр с подозрением уставился на меня.
— Что-то ты парнишка слишком спокоен. Я даже не пойму, кто кого сейчас лечит?
Выспросив всю мою короткую биографию и узнав, что я учусь в медучилище и притом неплохо, он усмехнулся и опять помянул Кацмана недобрым словом.
После этого он меня отпустил, и я отправился к терапевту.
Пышная светловолосая дама приветливо улыбнулась, взяла карту и, не задав ни одного вопроса начала писать заключение.
— Эээ, простите доктор, а вы меня ни чём не спросите? — удивился я.
— Молодой человек, в вашей карте все указано, чем вы болели в детстве, какие прививки вам сделаны. Амбулаторную карту я еще вчера прочитала.
Тут она замолчала и все-таки решила глянуть, что написали другие доктора. При чтении ее брови поднимались все выше и выше.
Положив карту на стол, она официальным тоном спросила:
-На что жалуетесь?
Я таким же тоном перечислил все, что хотел.
Дама самолично одела мне манжетку на руку и стала измерять давление.
Как я и ожидал, давление оказалось почти сто семьдесят на сто.
-Блин! Хватило бы и одной таблетки эфедрина, — подумал я.
Терапевт, между тем всполошилась. Позвала медсестру и приказала той сделать мне магнезию внутримышечно.
-Только магнезии мне и не хватало, — горестно подумал я, но отказываться не стал. Сам виноват, перестарался.
Медсестра всадила в задницу десять кубов магнезии, так, удачно, что у меня почти отнялась левая нога.
Хромая вновь уселся к терапевту.
Та, тем временем, листала толстую книгу приказа в поисках нужной статьи.
— Похоже, Витя, в армию ты не пойдешь, — с сожалением произнесла она. — Не повезло тебе, скорее всего высокое давление тоже последствие травмы.
Ладно, пока посиди в коридоре. Геннадий Николаевич напишет направление на госпитализацию в психиатрию. Придется тебе полежать там немного.
Когда я вышел из кабинета, терапевт обратилась к медсестре.
— Видела, Нина Ивановна, парень, красавец, кровь с молоком, на вид хоть куда. А болячек выше крыши. Надо же в школе получить такую тяжелую травму. Куда катится мир, не знаю. На магнезию давление снизилось, но не намного. И ведь в карте ни одной записи с позапрошлого года нет. Совсем не хочет лечиться мальчишка.
На работе у меня первым делом начали спрашивать, как прошла приписка. Когда я сообщил, что завтра ложусь в психиатрическую больницу на обследование в ассистентской наступило молчание.
Пришлось разрядить обстановку и пояснить, что направили меня туда по направлению военкомата для уточнения возможности призыва на военную службу.
Коган, узнав об этом, вызвал меня в свой кабинет и сразу начал с упреков.
-Витя, я же предлагал тебе решить вопросы с призывом. Ты же вроде умный парень, разве можно симулировать психическое заболевание? Во-первых, при обследовании все выяснится. Но еще хуже, если тебя признают больным.
Столько последствий сразу нарисовывается. Ну, почему ты со мной не посоветовался?
Вместо оправданий я протянул ему амбулаторную карту с эпикризом и направлением на госпитализацию.
