Дуэль - Барбара Мецгер

– Я так и остался неуклюжим здоровяком и тупицей, который вносит путаницу в жизнь окружающих. Но ты пораскинь мозгами, дружище. Конечно, среди наших знакомых есть какая-нибудь замужняя женщина, которую можно было бы попросить пожить здесь.

Карсуэлл принялся полировать ногти о свой рукав.

– Я слышал, леди Пейдж ищет новое местожительство.

– Мона? Я на пушечный выстрел не подпущу эту шлюху к мисс Ренслоу! Мне следовало бы вызвать тебя на дуэль за предложение совершить подобное преступление против невинности. Я бы и вызвал, если бы не отказался от дуэлей раз и навсегда. Мона Пейдж и Афина Ренслоу. Это все равно, что швырнуть комком грязи в чистую стену.

– Да, но соседи и прохожие увидят, как хорошо одетая женщина выходит из экипажа, который стоит перед твоим домом. А больше ничего и не требуется.

– Ты, возможно, и прав, но что это за женщина? У нее самой запятнанная репутация. Думай, дружище. От этого зависит жизнь нескольких человек.

Карсуэлл задумчиво взял понюшку табака из табакерки, украшенной синими цветами из эмали.

– Нашел, – сказал он между двумя понюшками, – нужно одеть одну из твоих горничных в хорошее платье. Твоя мать или сестра, наверное, оставили здесь какие-то туалеты на всякий случай.

– Полные шкафы. Но…

– Вот и замечательно. Горничная прячет модное платье под своим простым плащом и идет к конюшне, как будто с каким-то поручением. Выезжает твоя карета, занавески опущены. Часом позже она возвращается как будто с почтовой станции, занавески раздвинуты, а внутри сидит твоя безупречно одетая горничная. Она выходит из кареты, ты встречаешь ее с таким видом, словно она – твоя тетка Эрментруда, покрытая вуалью от дорожной пыли, и репутация мисс Ренслоу под защитой. Эта дама, естественно, никого не принимает, потому что в доме есть больной.

– Но у меня нет никакой тетки Эрментруды, что известно каждому человеку в Лондоне.

– Хм-м… Это проблема. Твоя родословная документирована не хуже, чем у какого-нибудь арабского скакуна, участвующего на скачках в Дерби.

– А Уигги наверняка знает всю родню Ренслоу. И если бы в Лондоне у мисс Ренслоу были какие-то тетки или кузины, она жила бы у них. – Йен немного подумал, потом щелкнул пальцами. – Но держу пари, семью капитана Бичема он не знает. Возможно, существует какая-нибудь кузина или жена его товарища-офицера. Да, это годится! Карсуэлл, ты гений.

– У меня всегда было ощущение, что, прожигая жизнь, я попусту растрачиваю свои таланты. Мне следовало заняться сочинительством пьес, ты так не думаешь?

– Тут есть одна сложность. Горничные не умеют ходить и сидеть как леди, А вдруг девочка решит, что это шутка, и расскажет своим подругам? Тогда меня поймают на лжи, и я окажусь в еще более затруднительном положении.

– А ты найди пожилую горничную, это надежнее. Как насчет твоей экономки, миссис Берчфилд? Она готова ради тебя на все.

– Но она низенькая и тощая, как щепка. Платья моей сестры ей не подойдут.

– Это проблема. Леди Дороти очень высокая.

– Примерно твоего роста. У Дороти, конечно, нет и половины твоего чувства стиля, как и твоей склонности к драмам.

– Да, этого у нее нет, стало быть, она тоже не годится.

– Тут нужен хороший актер.

– Нет.

– И верный друг.

– Выдавать себя за лицо противоположного пола запрещено законом.

– Дуэли тоже запрещены. И не забудь, я взял на себя вину за разбитую вазу твоей бабки.

– Мне тогда было десять лет! И тебе тоже.

– А как насчет обезьянки в постели профессора Димсуорта? Меня выгнали на целый месяц за эту твою проделку. Уж не говоря о том, сколько раз ты пользовался моим домиком в Кенсингтоне для своих танцовщиц.

– Это были актрисы, а не танцовщицы.

Йен понял, что сопротивление друга слабеет, и продолжал наступать.

– И я выкупил те письма, которые ты от большого ума писал этой мегере, леди Карадерс.

– А разве я никогда не подставлял тебе плечо в трудную минуту?

– А разве не для этого существуют друзья?

Помолчав, Карсуэлл улыбнулся:

– Помнишь гнедого, которого ты выиграл у Грэма?

– Мерина? Гром и молния, это настоящее вымогательство!

– Нет, вымогательством было бы, попроси я твою пару гнедых. Согласен?

– Если останешься обедать с мисс Ренслоу и со мной, переодетый, чтобы ей не пришлось лгать Уигги или мальчику, гнедой мерин – твой.

– Договорились.

Они пожали друг другу руки в знак заключения сделки, но тут Карсуэлл вдруг ухмыльнулся:

– Из тебя никогда не получится хороший делец. Я сделал бы это и просто так.

– Подумаешь, – сказал Йен. – Я бы отдал тебе и пару гнедых.

Глава 8

Женщине нужен муж.

Женщине нужен богатый отец, честный банкир и хороший дворецкий.

– Вот и вы, мой дорогой, мой милый, – провозгласила леди Трокмортон-Джонс так громко, что ее было слышно чуть ли не на всей Гросвенор-сквер. Она вышла из сверкающего экипажа с желтыми колесами – лучшего наемного экипажа в Лондоне. Сама леди являла собой незабываемое зрелище – атлас гиацинтового цвета, пышная грудь в мехах, широкополая шляпка, украшенная перьями, вишенками и шелковыми фиалками; на вершине этого сооружения сидело чучело птицы. – Нет слов, чтобы выразить вам благодарность за то, что вы приютили осиротевшее дитя бедного капитана!

Леди Трокмортон-Джонс привлекла Йена к себе и расцеловала в обе щеки.

– Ты переигрываешь, черт побери, – прошипел граф на ухо леди Трокмортон-Джонс.

– А гнедой-то прихрамывает на ходу, – отозвалась шепотом леди, прикасаясь к губам носовым платочком.

– Еще чего, – возразил Йен, предлагая ей руку.

– И потом, ты ведь хочешь, чтобы мой приезд все заметили?

Лакеи Йена между тем уже разгружали сундуки леди, а также шляпные картонки, ковровые саквояжи и ящички с драгоценностями.

– Хорошая мысль, – согласился граф. – Я не подумал об этом. Теперь слугам будет о чем рассказать.

– Это стоит гнедых?

– Не совсем, но у меня есть охромевшая кобылка. Но чем же набиты все эти сундуки?

– Книгами, тряпками, бельем. Я решил, что пока я здесь…

Они вошли в дверь Мэддокс-Хауса. Если кто-то и собирался доложить о чем-то лорду Ренсдейлу или Уигги, он видел достаточно. Теперь леди Трокмортон-Джонс предстояло пройти осмотр прислуги, а также молодых Ренслоу. Ноздри дворецкого раздувались от неодобрения так, что маленькая повозка могла бы въехать в любую из них, как в ворота, но Халл поклонился и сказал:

– Добро пожаловать, сударыня. Я сообщу мисс Ренслоу, что приехала ее… как вы сказали, кузина?