Ночь, безмолвие, покой - Лариса Соболева

– Точно дашь? – вытаращился бомж. Второй толкнул его под бок локтем, мол, не ломайся. – Ну, тогда… Между сменами, ладно?

– То есть? – не понял Никита.

– А мы до шести ишачим на строительстве, после семи сторожим это же строительство. Напарник останется, а я к вашему распоряжению.

Никита кинул взгляд на Эдуарда Дмитриевича, дескать, как вы на выставленные условия посмотрите?

– С ребятами договоримся, – сказал тот.

Бомжи получили вознаграждение за предыдущую информацию и довольные ушли, а Никита задумался, бессмысленно глядя на зажигалку. Смешно, честное слово, но Валерку везли голым, как представил Никита в кафе, значит, мелодраматическая картинка, навеянная подозрениями Лисы, имеет право на существование.

– По описаниям этого бомжа, – продолжил Дмитрич, – у мужчины нет особых примет, кроме того, что он выше среднего роста и плотного телосложения, по ним не найдешь убийцу. А вот зажигалка представляет интерес. Посмотри внимательно, что скажешь?

– О зажигалке? – вышел из задумчивости Никита, раскрыл ладонь, опустил уголки губ вниз. – Старая рухлядь…

– Не просто старая, а очень старая. Трофейная.

– Трофейная? В смысле?

– Такие зажигалки привозили с войны. Да-да, с Отечественной. Забирали у трупов или получали в подарок от американцев. В те времена они были высшим шиком, пользовались популярностью у воров.

– Откуда вы знаете?

– Моему отцу досталась подобная зажигалка от дядьки, который воевал. А теперь взгляни на надпись.

Никита повертел ее, чтобы свет попал на гравировку, которая порядком стерлась, прочел вслух:

– «ОСЯ, помни деда. 1975 год». Хм, Ося выгравировано заглавными буквами и отдельно, остальное написано ниже и маленькими буквами. Ося – это…

– Уменьшительное от Осипа, – сказал Эдуард Дмитриевич. – Теперь считаем: убийце Валерки – по показаниям бомжа, максимум тридцать семь – тридцать восемь лет, вряд ли ему подарили зажигалку в пятилетнем возрасте, так? Можно предположить, что подарок был сделан отцу убийцы, которого звали Осип. Но, учитывая, что он явно ею дорожил…

– Без сомнения, – вставил Никита. – Пользоваться таким старьем человеку, разъезжающему на «зарубежной» марке, которая «крутая и аж блестит», как-то не с руки. Следовательно, зажигалка – семейная реликвия.

– Совершенно верно. Значит, дед мог, к примеру, перед смертью сделать гравировку и отдать матери или отцу Оси, чтобы те потом торжественно вручили внуку. Раньше люди относились иначе к памятным вещам, которые представляли для них истинную ценность. И передавали по наследству самую дорогую вещь самому дорогому человеку.

– Итак, – начал подводить итог Никита, – нам нужен человек по имени Осип или имеющий отчество Осипович. М-м-м… – протянул он, безнадежно качая головой. – Адова работа, если начать его поиски.

– Осип имя не распространенное, как и отчество Осипович, – возразил Эдуард Дмитриевич.

– А «зарубежные» автомобили черного цвета Осиповичи и Осипы имеют еще меньше, – со скепсисом произнес Никита, не веря в успех. – Кстати, мою машину исследовал мужчина выше среднего роста, но далеко не плотного телосложения. Я к чему говорю – не факт, что черный автомобиль принадлежит Осипу.

– Но это доказывает: их как минимум двое.

– А если по телевидению дать объявление, мол, я нашел зажигалку с дарственной надписью, верну за вознаграждение?

– А если он курил в машине, когда ехал на дикий пляж?..

– Догадается, где ее потерял, это будет хуже для нас, потому что он затаится, а то и смоется, – закончил мысль Никита. – Остается искать Осипов и Осиповичей, что равносильно перетрясти стог сена в поисках иглы.

– Но все же кое-что уже есть. Бывает хуже.

Эдуард Дмитриевич оптимист, чего, оказывается, нельзя сказать о Никите, который, разглядывая зажигалку, вздохнул:

– Вот именно: кое-что. Ждем результатов, может, повезет.

– Ты хочешь еще что-то мне сказать? – поинтересовался Эдуард Дмитриевич, заметив, как Никита смотрел на него: с прицелом, словно у него есть в запасе нечто важное.

Эдуард Дмитриевич угадал, Никита хотел рассказать о копии Лолы, которую встретил у кафе, да раздумывал, говорить или повременить. Наконец решил, что не помешает еще раз убедиться, чтобы не попасть впросак, поэтому произнес:

– Нет-нет, ничего. Просто задумался.

В ожидании есть свое преимущество – благодаря паузе накапливаются силы и обновляются мысли. Даже полезно сделать перерыв в работе, абстрагироваться от текущих проблем, заняться необходимым физическим трудом. Остаток дня этим самым трудом, от которого, правда, Никиту тошнило, он и занялся уборкой квартиры. После нашествия некогда было разложить все по местам, да и не тянуло в разгромленное жилище. Провозился до вечера, когда заканчивал, напомнила о себе Алиса, он, как всегда, забыл о ней:

– Ты придешь сегодня?

М-да… Ей там одиноко, тоскливо, безрадостно, она в нем нуждается, она, а не он. Лиса и потом будет нуждаться, ведь он приручил ее, но для него она лишь эпизод – в этом весь драматизм.

– Почему ты молчишь? – спросила она.

– Подсчитываю, когда точно освобожусь. Знаешь что? Давай-ка двигай туда же, в «Киви». Я недалеко, подъеду.

– Ты разбогател, что позволяешь себе каждый день ужинать в кафе?

Вовсе не романтический ужин его прельщал, просто не исключено, что там же он опять встретит копию Лолы, второй раз не упустит ее, потому что готов к встрече.

– Ну, пока деньги есть, – сказал Никита в трубку. – Я, Лиса, чертовски устаю последние дни, хочется хоть немного расслабиться. Жди меня в кафе.

Никита сделал звонок Эдуарду Дмитриевичу, предупредил, что снова выманил Лису из дому, после просидел на диване с полчаса, не закончив уборку. О себе думал. Нелестно, надо сказать. Однако Никита – продукт своего времени, долго муки совести не терпел, отодвинул их на задворки и оделся.

В машине, открыв бардачок, стал искать тряпку протереть стекла, нашел, вытащил, но она потянула за собой диски, те посыпались на пол. Он поднял их, один разбился, то есть футляр разлетелся, а в нем лежал Валеркин диск. Не беда, это поправимо. Соединив пластмассовые створки, хотел вложить и вкладыш, а, собственно, зачем он нужен? Никита начал комкать вкладыш, он раздвоился… Хм, два вкладыша в одном футляре?

Дотошный – видимо, это его не лишняя черта. Никита выбросил бы оба вкладыша не глядя, если бы они не были склеены между собой по всей длине одной из сторон. К тому же Валерка их старательно склеил. А раз так, ему захотелось посмотреть на внутренние стороны вкладышей. Причем действовал Никита автоматически, просто вошло в привычку просматривать все, что попадается под руку, он даже не подозревал, что там обнаружит. Когда же заметил строчки, аккуратно выведенные гелиевой авторучкой, оторвал вторую половинку, первую тщательно расправил. И прочел целое послание, написанное мелкими печатными буквами:

«Делаю тебе подарок – цени, вместе с ним даю подсказку. Это принцип, можешь считать, ключ к твоей головоломке. Скажу по секрету, загадки-то нет, ты повелся как лох и уходишь все дальше и дальше – это вторая подсказка. Прослушай внимательно, здесь есть все, что тебе нужно, подойди к моему подарку с позиции математика, и тебе откроются твои заблуждения, – это третья подсказка. Ты будешь хохотать над своей глупостью, как хохочу я, не только я, кое-кто тоже посмеивается над тобой, догадайся после моего подарка – кто. Если ты умный, поймешь, на что намекаю. Если ты тупой, то так тебе и надо. Но предупреждаю: разгадка моей головоломки чревата смертью. Твоей, конечно. Мой совет: брось все. Но ты не бросишь, ты самонадеян и тщеславен, хотя настоящей славы тебе не видать, ты для себя ее делаешь. Извини, больше ничем помочь не могу, потому что не хочу. Я ухожу, мне жалеть не о чем и некого. Но как тебя… Ха-ха-ха! Я ухожу, смеясь над вами, дураками».

– Этого только не хватало! – зло процедил Никита, заводя мотор. – Надо ж додуматься – послушай музло и все поймешь! Больные, мать твою!

Можно что-либо понять из этого бреда? Только то, что у писаки крыша прохудилась, а у Никиты прибавилось путаницы. Вместе с тем ему стала понятна внезапно возникшая любовь Валерки к классику Равелю. Значит, он, получив идиотский подарок, все же головоломку разгадал и за это был убит? Стало быть, он умный не в пример Никите?

– Ты еще кого-то ждешь? – полюбопытствовала Алиса.

– Нет. Почему ты спросила?

– Постоянно вертишь головой, будто ищешь кого-то.

Да, и ждал (копию Лолы), и анализировал (послание Валерке). Два дела сразу делал. Пардон, три – с Лисой общался… Нет, четыре – еще и ужин поедал. Какой молодец, какой феномен! Правда, удовольствие получал исключительно от еды, остальное представляло лишь профессиональный интерес, включая Лису на данном этапе.

– Скажи, Лиса, среди Валеркиных приятелей есть самоубийцы? – неожиданно для нее спросил он.