Карта утрат - Белинда Хуэйцзюань Танг

В голову приходили одни лишь банальности, факты, которые приводятся в энциклопедических статьях о Китае. Итянь помолчал, а потом все же заговорил:

– Когда я только приехал в Америку, я чаще всего думал, как же там одиноко. Люди сидят в машинах или домах, все отделены друг от друга. По улицам никто не гуляет, соседей никто толком не знает. В доме, даже когда вся семья в сборе, всегда тихо. Никого не слышно. Совсем не похоже на нашу деревню. Такое ощущение, будто кроме тебя в мире никого и не существует. Когда я учился водить, остановился на светофоре и понял, что дальше я ехать не смогу. Что вот-вот попаду в неприятную ситуацию. Сидел в машине, вцепившись вспотевшими руками в руль. И чтобы хоть как-то отвлечься, посмотрел по сторонам. В машине рядом плакала девушка. Такая молодая и красивая – отчего бы ей плакать? Может, у нее кто-то из родителей умер или она с парнем поссорилась? Но девушка меня не замечала. Потом сзади мне начали сигналить, потому что зажегся зеленый свет…

Итянь посмотрел на Ханьвэнь, чтобы удостовериться, что та слушает. Он боялся, что его рассказ звучит бессмысленно, но она, сосредоточенно сжав губы, слушала.

– Я потом еще долго не мог эту картину из головы выкинуть. Думал, что, наверное, стал свидетелем одного из самых грустных моментов в ее жизни. И при этом девушка была совсем одна. Мне казалось, что в нашей деревне такого не случилось бы. Люди там не плачут в одиночестве. Кто-нибудь непременно услышит и подойдет. Но несколько дней назад я вернулся в деревню и засомневался, что там и сейчас так. Теперь двери в домах закрыты, на многих дверных кольцах слой пыли – значит, в дом никто давно не заходил. Люди переезжают в города и обратно уже не возвращаются. Остаются лишь такие, как моя мать, – те, кто в большом городе не выжил бы. И я подумал, что войди я сейчас в один из этих домов и заплачь, как та девушка, никто ведь и не заметит. Пришлось напомнить себе, что как раз поэтому нам так хотелось уехать оттуда. Верно ведь? – Он помолчал. – И того, что случилось с Ишоу, сейчас не произошло бы.

Ее плечи чуть дернулись, и Итянь подумал было, что она вот-вот протянет к нему руки.

– Да, не случилось бы, – согласилась наконец она.

– Сейчас у нас всему найдутся названия, – сказал он.

Имя брата, которое Итянь так долго не произносил, будто прилипло к губам. С Мали он никогда не говорил про Ишоу.

– Я вечно не знала, как тебя успокоить. Никогда у меня подходящих слов не находилось. А потом, когда я вернулась в Шанхай, поняла, что можно было вообще ничего не говорить. Все равно не помогло бы.

Ее слова откликнулись в нем теплом, но одновременно его кольнула досада: за все эти годы у нее накопились собственные переживания, о которых он не знал и которые превратили ее в ту женщину, что сейчас сидит перед ним.

– Ты сделала все…

– Ма! Ма! – Из коридора донесся детский крик, и Итянь умолк.

В комнату стремительно влетел мальчик, чуть не врезавшись в стол. Ростом он едва доставал до столешницы. Следом появилась пожилая женщина. Она наклонилась и схватила мальчугана за руку:

– Я же тебе сказала, Ма занята, у нее гость!

– Но я хотел, чтобы Ма посмотрела! – Он бросил на стол листок бумаги, исчерченный красными и зелеными полосками. – Смотри, радуга!

– Пойдем же. – Старушка тянула мальчика за руку, но не сводила взгляда с Итяня.

– Мама, это Тан Итянь. Мой старый друг еще по тем временам, когда я в деревне работала. Итянь, это мои мама и сын.

– Ханьвэнь рассказывала про вас – правда, много лет назад, – сказал Итянь и тотчас же пожалел об этом.

Брови матери поползли вверх:

– Правда?

– Ма, – быстро проговорила Ханьвэнь, – отведешь Юньюаня в его комнату?

– Давай, пошли же, – сказала мать, а потом, обращаясь к Ханьвэнь, добавила: – Не забудь, тебе на ужин скоро ехать. Приятно познакомиться. – Она смерила Итяня взглядом и удалилась.

Когда он снова посмотрел на Ханьвэнь, она опять замкнулась. Она глянула на часы:

– Мама права. Мне скоро на ужин ехать.

Ему почудилось или в ее голосе он действительно уловил нотку сожаления? Неужели она предпочла бы остаться с ним и продолжать разговор?

– Ты надолго приехал? – спросила она. – Может, еще раз встретимся?

– Да… На самом деле я приехал, потому что хотел попросить тебя о помощи.

– Ага, значит, ты с просьбой? – Ее брови взлетели вверх, и Итянь поспешно проговорил:

– Не совсем…

– Да я шучу, – перебила она его, но без прежней радости в глазах.

– У меня кое-что случилось. В семье. – Он запнулся.

За последние полчаса радостное удивление от их встречи вытеснило у него из груди тягостный страх. Но сейчас тот вдруг вернулся, оглушительный и даже более болезненный, чем прежде, словно разъяренный из-за того, что о нем на миг забыли.

– То есть… мой отец пропал. Восемь дней назад. Ушел из дома, а куда, никто не знает.

Она засыпала его вопросами. Восемь дней? Что говорят полицейские? Пока ничего не выяснили? А к другим представителям власти он обращался? Она задавала вопросы быстро и напористо, Итяня это обнадежило. Он вспомнил, с какой строгой методичностью Ханьвэнь разбирала каждую прочитанную книгу. Когда они встречались, она непременно приносила с собой блокнот, куда переписывала важные для нее цитаты. Рядом с ней он всегда чувствовал себя размазней, но зато уверенно.

Он рассказал о том, как ходил в полицию.

– В маленьких городках полно таких чиновников, – сказала она, – за каждую мелочь взятки вымогают. Хотя обычно провернуть такое с иностранцем у них смелости не хватает. Тебе смельчак попался. К моему мужу тоже много просителей приходит.

– Прости. Я бы не стал обращаться к тебе, если бы…

– Нет-нет, я не в этом смысле. Я попрошу его помочь, разумеется. Он поговорит с начальником полиции здесь, в городе, и тогда они разошлют приказ полицейским по региону. У тебя есть фотография или описание внешности? Если он еще в Аньхое, мы его обязательно найдем.

Итянь достал фотографию отца, но замешкался. Хотя человека на снимке, такого невероятно молодого, почти ничего не связывало с отцом, эта фотография была единственным его изображением. Словно почувствовав тревогу, Ханьвэнь мягко проговорила:

– Я попрошу их сделать копию, а фото вернуть тебе, хорошо?

Когда он упомянул про казармы и про то, что собирается съездить туда, она сказала:

– Не надо. Ты же не знаешь, к