Тварь - Владислав Выставной

— Боюсь, тебя это не сильно обрадует, Ника, — тихо сказал Антонов. — Это не авария в какой-то лаборатории. Это Зона.

— Что?!

— Слышала, как расползается Периметр? Похоже, и нас задело.

— Думаете… это оно?

Антонов молча кивнул.

— Странно… — нахмурившись, проговорила девушка. — Только что по телеку сказали, что Зона вроде как вернулась в прежние границы.

— Вот как? Интересно. Но здесь все не так просто. Граница не просто «плывет» — она перемещается, со вполне определенной закономерностью, — ученый многозначительно поглядел на Буку.

Тот молчал, будто проглотив язык: он не мог оторвать взгляда от своей спасительницы. Что-то заставляло его пялиться на девушку, забыв, где он находится, забыв про ползущую по пятам Зону и даже про чертовых тараканов.

— Вам что-то известно? — быстро спросила девушка.

— Возможно, — уклончиво произнес Антонов.

— Не говорите ей ничего! — через силу сказал Бука.

— Что такое?! — удивленно проговорил ученый.

— Думаю, она просто выдает себя за лаборантку! — убежденно сказал Бука. — Вы не обратили внимания? Она же стреляет и двигается покруче спецназовца! Спросите, откуда у нее оружие?!

Ника снисходительно фыркнула. И, словно в издевку, взяла пистолеты руки и нажатием кнопок выбросила из них пустые магазины, весело подпрыгнувшие на упругом полу. После чего так же небрежно швырнула на пол ставшее бесполезным оружие. Один из пистолетов, с отброшенным назад затвором, крутясь, стукнулся в подошву Букиного кеда. Бука невольно отдернул ногу.

— У мертвых охранников забрала, — странно улыбаясь, сказала девушка, и глаза ее сверкнули отблесками газового пламени. — А что оставалось делать? Кричать «помогите»? Или надеть на голову пакет — и дожидаться, пока придут добрые сильные дяди? Или что я просто исчезну вслед за остальными? А может, стоило подождать, пока исчезните и вы — в желудках у милых усатых букашек?

— Мой друг просто не в курсе, — примирительно сказал ученый, косясь на Буку. — Институтские лаборанты не только пробирки моют. Некоторые выполняют и довольно специфические функции. Должен ведь кто-то добывать материал для исследований — на легальной основе. Ведь не можем мы целиком положиться на сталкеров: нет такой статьи в бюджете — «скупка хабара у правонарушителей». Так что некоторые из лаборантов прошли курсы спецподготовки, прекрасно ориентируются в Зоне, владеют оружием и навыками действий против мутантов. Впрочем, с Никой история еще более сложная. Она — дочь сталкера.

— Я и сама сталкер, — с вызовом сказала Ника. Отвернулась и отправилась куда-то в глубину лаборатории.

Тут же за дверью снова кто-то зарычал, завыл — и принялся усердно биться в крепкий металл. Бука, казалось, не замечал всего этого, обескураженный услышанным. Он с кривой усмешкой посмотрел на Антонова, думая, что тот оценит юмор.

— Это правда, — серьезно сказал Антонов. — В ее семье все сталкеры. И покойный отец, и брат. Она с детства на учете в комендатуре, а потому вынуждена работать у нас — чтобы снять с семьи подозрения в нелегальной деятельности. Руководство закрывает на это глаза: она слишком ценный сотрудник. И, что ни говори, к девушке больше доверия, особенно к такой симпатичной. Кто заподозрит, что она наравне с мужиками пересекает Периметр? И скрыть истину не так трудно: в спецснаряжении, в тактическом шлеме — все одинаковые.

Усмешка так и застыла на лице Буки. Баба — сталкер!? Даже не баба — молоденькая, красивая, даже хрупкая с виду девчонка, которую и с оружием-то в руках представить трудно! Ей бы попой в стрип-баре крутить, и что же, она — сталкер?! Как? Зачем?! Да просто слова так не стыкуются: «сталкер» — «она», скажи мужикам в Зоне — засмеют. Потому что не женское это дело — в грязи ползать, подставляться под аномалии и с мутантами воевать. Но он же своими глазами видел, как эта крошка обращается со стволами! Более того — он готов часами наблюдать за этим завораживающим зрелищем. Только сейчас он с удивлением открыл это для самого себя: женская красота и оружие — оказывается, просто обалденное, умопомрачительное сочетание…

— О чем задумался? — поинтересовался Антонов. — Лаборантка моя приглянулась?

Бука непонимающе поглядел на приятеля. За дверью продолжали скрестись, донеслась отдаленная грызня: похоже, там кого-то жрали. Из глубины помещения снова появилась Ника. Выглядела она весьма озабоченной.

— Отсюда нет другого выхода, — сказала она. — Окон тоже нет. Осмотрела вентиляцию — узкое сечение, не пролезем. Придется или отсиживаться и дожидаться помощи, или прорываться.

— Мне дожидаться нечего, — продолжая разглядывать девушку, сказал Бука. — Уходить мне надо.

— Это точно, — кивнул Антонов. — Ему здесь оставаться нельзя. Самое время под шумок скрыться.

— А что в нем такого особенного? — с прищуром глядя на Буку, поинтересовалась девушка. — Натворил чего-то?

— Можно и так сказать, — туманно ответил Антонов.

— Ладно, мне до ваших секретов никакого дела, — с напускным равнодушием сказала Ника, — только вот для него одного дверь открывать как-то не с руки. Сдается мне, к нам снорки ломятся, из развороченного хозяйства Нимченко.

— Снорки? — нахмурился Антонов. — С каких это пор Нимченко снорками занялся? Его же тема — контролеры, или я что-то путаю?

— Я, конечно, не Интернет, — сказала Ника, перебирая на столе колбы с химикатами, — но и без того все знают: военные подкинули ему заказ на препараты для спецназа — повышенная реакция, концентрация внимания и все такое. Снорки — лучший материал для отработки методик, и нервная система все еще близка к человеческой…

— Лаборанты! — поделился Антонов с Букой. — Никаких секретов от них не утаишь, информация по всему институту расползается, как те тараканы. Хоть подписку о неразглашении бери, хоть расстреливай.

— Подписку мы и так все давали, — пожала плечами Ника. — А то, что в Институте бардак с секретностью, — так это ни для кого не тайна. Но мы же не треплемся за стенами филиала.

Девушка продолжала уверенно смешивать в ретортах какие-то порошки. Казалось, она просто успокаивает себе нервы, занимаясь привычной работой.

— Что это ты там делаешь? — поинтересовался Антонов. — Надеюсь, ничего не взорвется?

— Надеюсь, что как раз взорвется, — серьезно, сдув с глаз ниспадающие волосы, возразила Ника. — Патроны кончились, а воевать чем-то надо.

Теперь Бука следил за ее действиями с неподдельным интересом. Девушка ловко смешала нужные ей ингредиенты, насыпала на пол чуть-чуть порошка, запалила от газовой горелки бумажку, сунула в «образец». Грамм серой пыли полыхнул чуть ли не до потолка так, что сама экспериментаторша едва успела отпрянуть.

— Порядок, — размазывая по лицу жирную копоть, удовлетворенно сказала она и подмигнула Буке. — Подожжем гадам задницы, верно?

В этот момент Бука понял, что влюбился.

Пока Ника с холодной методичностью готовила свой самодельный арсенал, Антонов с Букой тихо обсуждали план дальнейших действий. Вариантов было немного: ученый окончательно утвердился в своем решении — идти вместе с Букой на Агропром, искать законсервированные лаборатории. Была там даже институтская база, да во время последнего выброса началась там повышенная аномальная активность, и ученые предпочли убраться. Впрочем, Антонов был уверен, что комплекс до сих пор в рабочем состоянии и никто не помешает ему всерьез заняться проблемой избавления Буки от его странного «дара», ставшего его же проклятьем. Если Буку толкало на этот шаг отчаяние, то Антоновым двигал научный интерес, еще больше подстегнутый подаренной Зоной гениальностью.

Сам ученый никому не признавался в одной тайне, которая последнее время просто не давала ему покоя. Это было бы непросто объяснить, да и не было в этом особого смысла: свойственные любому ученому пытливость ума, природное любопытство и стремление к научному поиску постепенно, но неуклонно превращались в нем в болезненную манию. Это действительно походило на болезнь — почище наркомании. Иногда он просыпался ночью, в холодном поту, осознав, что худшей пыткой для него стало бы отстранение от безостановочных занятий научной деятельностью. Он с ужасом ждал момента, когда ему станет мало привычной «дозировки» работы, когда будут решены поставленные перед институтом задачи и он окажется не у дел. Оставалось только надеяться на то, что все загадки Зоны решить невозможно, и до конца жизни он сможет копаться в этих головоломках, болезненно свербящих в мозгу.

Это все Зона: ничего она не дает просто так. За все ее дары ты жестоко расплачиваешься, и по большей части теряешь куда больше, чем получаешь взамен. И за подаренную Зоной способность легко решать научные задачи, видеть саму суть вещей он расплачивался тем, что становился рабом своей тайной способности.