Отвага - Паскаль Кивижер

– Чего ей еще надо? – разозлился палач. – Она тебя слушается или как? Погоди! Ты меня точно послушаешься!

Он влепил Лисандру такую затрещину, что тот упал на четвереньки. Мальчик мгновенно поднялся, стиснув зубы, с неподвижным лицом, с ненавидящим пугающим взглядом. Воцарилась мертвая тишина. Одна Лаванда горько плакала. Большинство придворных, напротив, ощутили кровожадное нетерпение. Уже воображали хруст хрупких птичьих косточек с радостным возбуждением.

У Лисандра не оставалось выбора. Поневоле он заставит Сумерку спуститься. И постарается ее спасти… Надежды маловато, но попробовать стоит. Однажды он видел, как пустельга промахнулась и вместо ужа вцепилась в лежащую рядом ветку. Потом держала эту ветку в когтях несколько часов подряд. Не могла выпустить. Опытный голубятник сказал, что таков охотничий инстинкт. У хищных птиц немало недостатков, голуби куда покладистей. Если бы Сумерка также вцепилась Лисандру в пальцы, он не смог бы свернуть ей шею, а от палача она отбилась бы острым клювом. Казнь бы отложили. Ну а потом будь что будет!

– Нужен кусок мяса, – сказал Лисандр. – Она догадалась, что ей приготовили западню. Только на мясо спустится.

Мозги палача мучительно заскрежетали.

– Ты забыл, что такое мясо, колбасник? – с издевкой спросил Лисандр. – Птице нужно м-я-с-о!

– Какое мясо?

– Вырезка.

– Не валяй дурака.

Жакар с высокой башни видел, что палач с Лисандром спорят, но не мог разобрать о чем. Казнь откладывалась, как позавчера прием. Ощущение дежавю крайне раздражало Жакара.

– В чем дело? – крикнул Жакар.

– Мяса требует, ваше величество!

– Так дай мясо, черт побери!

Колбасник поискал глазами в толпе своего помощника и заметил среди придворных сына мясника, который тянул изо всех сил руку вверх, показывая, что готов бежать за мясом хоть на край света. Вскоре Батист притащил отменный кусок на радость Сумерке. Ох и всыплет ему отец за баловство! Лисандр помахал приманкой. У Сумерки не осталось сомнений, она камнем упала вниз.

Лисандр постарался отчетливо представить себе траекторию ее полета. Нужно выпустить мясо из рук в строго определенную долю секунды, не раньше и не позже. Вот она совсем близко, воздушный поток коснулся его лица. Выпустила когти, сложила крылья. Сейчас вцепится в мясо. Он отбросил кусок и выставил вперед переплетенные пальцы. Сумерка закогтила их с такой свирепостью, что Лисандр повалился вместе с ней на землю.

Палач не понял, что произошло: мясо полетело в одну сторону, мальчишка с птицей – в другую.

– Вставай! Сверни ей шею! Живо! Мы и так заждались!

– Не могу! Она меня закогтила!

– Что значит – закогтила? Что значит – не могу?

Лисандр встал, задвигал локтями, но руки разнять не смог. Сумерка не отрывала взгляд от мяса: красное, аппетитное, близкое, а не схватишь! Палач попытался силой развести руки Лисандра в стороны. Напрасный труд. Лишь получил яростный клевок. Батист просто не мог молчать:

– Наденьте ей на голову колпачок! Он всегда закрывает ей глаза колпачком. Наденете и – хоп! – мигом свернете шею!

– Да, колпачок! Сверните шею, – эхом вторил Флориан.

Жакару предложение не понравилось. Он перегнулся с опасностью для жизни через балюстраду балкона и раздельно повторил свой приказ, чтобы все слышали:

– Мальчишка должен убить ее собственными руками!

Находчивый Батист предложил еще один выход:

– Может, мартышке пальцы отрубить?

Палач взглянул на короля, хотел посоветоваться. Тот отрицательно покачал головой. Ампутация отменяется. Стало быть, нужно разжать когти пустельги. Жакар указал сверху на человека, которого сумел разглядеть в толпе, хотя тот надеялся затеряться, остаться незамеченным. Указал на опытного голубятника.

– А ну, иди сюда! – распорядился палач. – Иди, иди! Отцепи ее сейчас же!

Голубятник оказался в середине круга, в сером камзоле, с приставшими к рукавам зернышками. Он недолюбливал Сумерку за то, что та хищница, но восставал против любого насилия над птицами.

– Это невозможно, – объявил он, даже не попытавшись.

– Ты же специалист! Сам король приказал тебе!

– А я говорю: невозможно. Таков охотничий инстинкт. Она ни за что не выпустит добычи из когтей.

Жакар в ярости не пожелал официально завершить церемонию. Просто спустился с башни, прошипев Инферналю:

– Заприте их в темнице. Казнь состоится вечером. Казним обоих. Смерть мальчишке и пустельге. Бенуа! Оповести всех! Вечером двойная программа.

Собравшиеся не сразу заметили, что король удалился. Вскоре Лисандра с Сумеркой заперли в тюремной камере, а всем остальным сообщили об изменении программы.

Возникла только отсрочка, но Лисандр и ей был рад. Когда руки освободятся, он погладит любимую Сумерку и почувствует под пальцами биение ее сердца.

Инферналь тем временем дождался, пока Жакар немного успокоился, и сообщил ему свое мнение:

– Ваше величество, казнь малолетнего не произведет положительного впечатления. Ваша популярность пострадает еще сильней.

Жакар громко засопел. Кипение возобновилось. Казалось, пар окутал трон. Инферналь выдержал паузу и прибавил:

– Сир! Смертная казнь иной раз влечет за собой дурные последствия. В данном случае я бы вам не советовал прибегать к ней.

– Мое решение изменить нельзя.

Стоило Жакару подумать о Лисандре, в нем вспыхивала ярость. Он ненавидел любое напоминание о Тибо. Нужно смести жалкий объедок с царского стола! Чем больше король кипел, тем ощутимее леденел у него затылок. Жакар разозлился еще пуще. И все же Инферналь рискнул вмешаться еще раз:

– Неудачи никого не радуют, сир, но стоит ли показывать подданным, НАСКОЛЬКО они вас задевают?

– КТО ВАМ СКАЗАЛ, ЧТО ЗАДЕВАЮТ? ОНИ МНЕ БЕЗРАЗЛИЧНЫ!

Жакар готов был стукнуть кулаком по подлокотнику, однако при малейшем движении острая боль пронзала руку на перевязи.

– Решение отмене не подлежит! – рявкнул он. – Вечером птица окажется в супе, а маленького негодяя сбросят с пика Забвения. Кстати, когда у нас начинается прилив?

Инферналь понятия не имел. Тяжелое молчание прервал скрип двери. Опять явился Аристотель, подметая пол беретом с собачьими ушами. Лишь чрезвычайные обстоятельства приводили в Тронную залу человека, в чьи обязанности входило никого сюда не впускать. Жакару его появление не понравилось.

– Аристотель! Как ты посмел помешать нам? Ужо поплатишься головой с беретом или без берета!

Аристотель, дрожа от ужаса, выпустил берет из рук. Тот шлепнулся как блин. Лакей склонился еще ниже.

– Ваше величество! К вам работники, Шарль и Матильда.

– Кто такие?

– Кузнец и прачка, ваше величество.

– Аристотель, ты уволен. Инферналь, отправьте их туда, откуда пришли. Мне недосуг их выслушивать.

– Сир! – Аристотель снова низко поклонился. – У них к вам важное сообщение. Они настаивают, что должны поговорить с вами наедине.

– Наедине?! А больше они ничего не хотят? Да кто они такие, в самом деле?

– Ваше величество, кузнец сказал: «Предупрежден – значит вооружен».

– Ах, это тот, что сыплет пословицами? Вот зануда! О чем предупрежден?

– Не могу знать, ваше величество, сообщение касается… Гиблого леса.

У Жакара мгновенно переменилось выражение лица. Он так сильно сжал скипетр, что швы на перчатке едва не лопнули.

– Впусти их, Аристотель. Инферналь, удалитесь. Мушкетеры вон!

Зала опустела в одну минуту. Прачка и кузнец приблизились к трону. Она встревоженная, он воинственный. Кузнец не нарядился в воскресный костюм ради аудиенции у короля. Пришел в переднике из бычьей