Ужас клана. Акт I - Эндрю Брин

– Учитель, а вы верующий? – спросила девушка, ранее поднявшая руку.

– Да, я верующий, – сознался я, – я живу по законам нашего великого Антарота, следую всем его правилам. Ранее, когда я был молод, я был на перепутье выбора. Мне пришлось решить быть ли воином в соответствующем клане, или же посвятить свою жизнь знаниям. Только из-за веры я не взял в руки оружие, и выбрал служение знаниям и их хранению.

Но сказанное мною было ложью. Увы, я не мог сказать, почему именно пошёл в клан Хранителей.

– Но учитель, – вмешался еще один ученик, – вас знают как очень хорошего бойца, вы же занимаетесь тренировками на мечах помимо основных своих обязанностей.

– Не нужно путать одно с другим. Вступив в Клан Воинов, я бы поклялся стать на защиту Гикии, а значит, был готов убивать за свою страну, это было неприемлемо для меня. Простые тренировки в свободное время и оттачивание боевого мастерства всего лишь дань уважения тому выбору и мудрому решению в прошлом. Я не хочу хвастаться, но я действительно считаюсь одним из самых опытных бойцов, но я не воин, а значит, никогда не использую свой опыт против другого человека, будь хоть враг передо мной, ибо таковы заповеди моей веры. Но вы также, наверное, спросите, как я могу верить в бога, если большую часть жизни посвящаю себя науке. Вы будете правы, сомневаясь в этом, потому что наука и религия это сферы жизни, которые никак не могут уживаться друг с другом. По большей части я, конечно же, остаюсь учёным и как учёный истинно поверю в бога, если увижу его, как многие бы хотели. А говоря, что я верующий, я подразумеваю веру в высшую справедливость, а не конкретно в загробный мир и тому подобное.

– Понятно, – покивал задавший вопрос юноша.

Наша беседа затянулась еще на долгое время. Даже когда мои ученики устали, они продолжали слушать и впитывать каждое мое слово. Я давно научился говорить со своими учениками так, чтобы они буквально проглатывали все сказанное мной. В частности за это, и не только, они любили ходить на мои уроки. Часто было просто интересно поговорить с выдающимся мудрым человеком, к тому же самим Лидером Клана Хранителей.

Наш урок был окончен. Я отпустил по домам учеников, а сам вернулся в спальню с большим желанием увидеть Арибет. В какой-то момент я боялся, что все произошедшее сегодня было просто хорошим сном. Какое счастье, что это было наяву, и, зайдя в спальню, я увидел её, мою Арибет. Она сидела на кровати и задумчиво смотрела в окно, втягивая свежесть прохладного воздуха.

– Как спалось, Арибет? – спросил я, нарушив тишину.

Она улыбнулась, быстро скрыла грудь под одеялом и вздохнула, наверное, все еще радуясь нашему примирению.

– Меня мучает очень странное чувство. Воспоминания не дают покоя, о том, как мы жили здесь.

– Теперь все будет хорошо, – с надеждой сказал я, – твои покои ждут, пока хозяйка вновь туда вернётся. После твоего ухода я запер их на ключ, не тронул ни единой твоей вещи.

– А мне казалось, ты в гневе все уничтожил. И никто туда больше не заходил?

– Кроме меня не было никого. Я был там, вспоминал о тебе, сам себя терзал.

– Я рада, что мы снова вместе, – она обняла меня, когда я сел рядом с ней.

– Надо сказать Джаану, чтобы дал пару человек для уборки в твоих комнатах.

Я встал и закрыл окно, оттуда начинал веять холодный ветер.

– Нет Мор-Сул, не стоит. Лучше скажи, а девочки мои еще в твоем подчинении?

– Ты имеешь твоих тогдашних служанок? Нужно спросить у Джаана.

– Я бы хотела их забрать обратно к себе, вместе мы и уберемся в комнатах.

– Как пожелаешь любимая, – поцеловал я её.

– А чем ты займешься?

Этот вопрос открыл волну тяжелых раздумий. Ох, какой был соблазн верить, что после примирения с Арибет я просто смогу проводить с ней время, наслаждаясь ее красотой, и простым пониманием, что она рядом. Не сравнить это с тем, как в тоскливые будни, когда я был погружен в работу, думал только о ней, и от этого становилось легче. Сейчас же она рядом. Я был словно маленьким ребенком, радующимся жизни. Будь возможность, я бы сложил все обязанности хоть сейчас, но пока я продолжаю оставаться тем, кем являюсь на самом деле. Я вершитель истории, от моей руки зависит, в каком свете наши потомки узнают о нынешних днях. Казалось бы, простые строки, но, сколько они могут значить. Теперь даже не верю, что когда-то я мечтал стать Лидером Клана. Еще с юности. А теперь с таким равнодушием отношусь к своей должности, забыв всё, через что я прошел. Сейчас же, чем дольше я нахожусь вместе с Арибет, тем сильнее соблазн оставить Клан, к счастью она меня поддержит, в любом случае. Ей все равно кем я буду, лишь бы был рядом.

– Пойду заниматься делами, – наконец ответил я.

Она вспомнила всё, что скрывалось за белой вуалью радости от примирения. Сразу увидела во мне не любимого человека, а Лидера Хранителей, и понимала все что меня гложет, может даже хотела наставить на нужное решение, но боялась, сама не зная чего. Я полагаю, и не решится никогда спросить, не устал ли я от всего этого…

Она оделась. Выглядела парадно, ибо приехала с самого праздника. Уже в сопровождении с Джааном который всегда ее уважал и проявлял симпатию, они отправились к пыльным, давно забытым покоям моей любимой.

А я пришёл в кабинет. Раскрыл книгу истории и приготовился писать. Но что мне писать? Размышления о нынешней ситуации с Кланами? В данный момент у меня мысли совсем о другом, и пусть я надел на себя маску занятости, на самом деле я готов сейчас написать целую книгу о чувствах, что бурлят во мне. Стоило бы отложить перо и не марать бумагу. Всё равно о сегодняшнем дне я ничего не напишу, но по необъяснимой мне причине, я всё же ниже написанной ранее даты нацарапал:

«Третий день месяца переменной тьмы

Сегодня день прошел без памятных событий»

Всего одна строка. Безликая. Пустая. Далёкие потомки прочтут её за мгновения, не заостряя внимание, и, конечно же, не поймут, какая эйфория одолевала меня, когда я писал строки.

Но за эйфорией последовала странная тревога. Искать утешения я стал в увесистой книге с выцарапанными на золотой обложке словами «Правды Нибиру».

«Во времена вселенной темной…»

Пропустив вступление, я открыл середину, где слова читались с той же магической легкостью. Душа успокаивалась и наливалась внутренней гармонией. Погрузившись в чтение, я не заметил, сколь много прошло времени. А всё потому, что я не мог оторваться, вычитывал о Сигивилле, воображал его миры, его Богов. Погрузился в свои фантазии и представил, будто я нахожусь среди них, познаю всю их мудрость. Но неожиданно меня пронзила головная боль от увиденной страшной картины, и рука сильно дрогнула, а после дернулась, откинув книгу в дальний угол. Несколько страниц было нещадно вырвано, другие помялись. Я был в недоумении, готов был поклясться, что видел подобно сну какую-то картину, неясно какую, но навивающую страх. О Боги… книга! Это священные страницы, и с ними нужно обращаться так же любя как к самому богу. Они были вырваны и смяты. В лёгком ужасе я подошёл их поднимать. Оторванные страницы я положил и на стол и стал поднимать саму книгу, но как только моя рука к ней приблизилась, она сковалась холодом, и будто онемела. Отдёрнув её обратно, все пришло в порядок. Стало немного не по себе. В ушах стоял странный звук похожий на чей-то слабый, еле слышимый шепот, будто книга говорит со мной. Я потряс головой, отошел от книги и, обозвав себя параноиком, в злости вышел из комнаты, а потом вообще из покоев, стирая частички пота. Что же это было? Конечно же, это был сон. Я читал и заснул в кресле, а увидев кошмар, у меня сработал боевой рефлекс воина, который и отшвырнул книгу. Но как объяснить холод? Шёпот? Возможно, просто я не отошёл ото сна. Не важно. Пусть это всё странно, но я постарался забыть этот необъяснимый феномен.

Вечер настал очень скоро. Когда быстро темнеющие тучи сгущались над Гикей. Я появился в комнатах моей любимой. Некогда безжизненные, тёмные и пыльные комнаты постепенно приводились в порядок. Двери прихожей покоев были открыты настежь, как и все окна в каждых комнатах. Стоял легкий смог выбиваемой слугами пыли. Как и просила Арибет, я дал ей молодых служанок, которые были рады, как и раньше, быть вместе со своей госпожой. Они помогали ей на протяжении целого дня преобразовывать вид здешних комнат.

Жилье Арибет занимало большую площадь, поэтому прибраться в комнатах ещё не успели. В основном оставались самые крайние, где всё еще было по-прежнему похоронено под толстым слоем пыли. Это шторы, картины, диваны и кресла, а также сам большой камин, на котором когда-то стояла большая картина с изображением меня и Арибет. К сожалению, она была нещадно выброшена из окна в день её ухода.

Как же здесь всё преобразилось. Серые и неприметные стены познали резкий красочный контраст, будто художник насытил белоснежное полотно цветущими красками, отделив одну часть картины от другой. Запах пыли сменился благоуханиями, на окнах появились цветы, полы засияли зеркальной чистотой, а служанки выкидывали старые тряпки из чистых шкафов и вешали туда новую одежду, которая Арибет еще днём привезла из дома в другом городе. Также она привезла много своих вещей и лично ими обустраивала спальни и прихожие с гостиными.