Псы-витязи - Александр Тюрин

– Если, милые мои, шлюзовые ворота подняты, значит уровень грунтовых вод не настолько высок, для русалок, пожалуй, нет оперативного простора.

– Для русалок мелковато, – послушно передал Митя, хотя понимал, что в любой момент рискованная операция может стать несовместимой с жизнью. Впрочем, смотря с какой жизнью? Похоже, жизнь у псов-витязей не на волоске висит, а на крепком пеньковом канате.

Они нырнули один за другим вслед за своим Черномором и вышли из зоны слышимости. И если они вынырнут, то должны будут найти отверстие вентиляционного штрека, что ведет прямо к главной энергетической установке. Затем им предстоит забраться туда, проползти прямо под редуктором, где по скромным подсчетам Светланы «меньше» шестидесяти, и только тогда наступит решающая фаза операции.

Шли минуты, шли горячими лапками по Митиным кровеносным сосудам. Вот уже пятая. Сейчас витязи уже должны пересечь хладоцех и подать сигналы, которые отразятся на экранчике «Нокии» семью пятнышками. Но сигналов не было, как и выхода на аудиосвязь. Институт оказался слишком хорошо заэкранирован – так чтобы и ЦРУ со всей со всей радиоэлектронной мощью не могло его прослушать.

Митя поднялся с земли, вытянул из дыры свой бесполезный микрофон и вышел на связь со Светой… Света не отозвалась, в зоне видимости и слышимости не было ни доктора наук, ни байера. Митя бегом припустил на то место, где стоял «БМВ». И опять-таки лишь следы шипованных колес и рюкзак с брикетом пластиковой взрывчатки, от которой Света решила избавиться.

Так и есть – наводчица из бывших путан, информаторша ментов. Или просто трусливая потаскуха?

Исчезновение Светланы сулило скорые и почти неизбежные неприятности. Надо было сматывать удочки, теперь он уж точно отыграл свою роль. Митя застегнул куртку, замер под хлынувшим ливнем. А потом полез в ту самую преисподнюю, в которой недавно исчезли псы-витязи.

16. Баба Яга, Кощей и семеро богатырей

– Сложить оружие, все эти железяки на пол. – командный голос был гулким, почти нечеловеческим.

Люди в камуфляже стояли по всей галерее, опоясывающей зал и стволов у них было как иголок у дикобраза. Вохровцы лишь отдаленно напоминали обычных стрелков военизированной охраны, низкорослых и нескладных. Это были крепкие «пацаны» с характерным блатным типом лица и круглыми как мячи стриженными головами.

– Сосуд греха, обольстила, ввела в соблазн, довела до погибели, ей веселие, нам паки беды адовы, – уныло протянул Путята, имея ввиду Светлану.

Однако обольстительница Светлана неожиданно отозвалась.

– Да, мальчики, хватит играть в железки. Наигрались уже за семьсот лет.

Она стояла где-то там, наверху, прикрытая людьми в камуфляже.

– Значит, таки обманула нас блядь. – протянул Ракша.

– Ляжем костьми, но оружия не сдадим. – призвал Еруслан.

– Кости нам тоже сгодятся, – сказал голос глухой и старческий, вызывающий стук зубовный.

– Истинно Кощеевы слова, прости господи. – Путята осенил себя крестным знамением.

– Это никакой не Кощей, а академик Петр Эдуардович Кирпичев, директор института. – подсказала Светлана.

– Я не хотел напугать вас, мои будущие друзья. – стал утешать Кирпичев. – Просто ваши кости, другие ткани, и тела в целом являются замечательными исследовательскими установками, установками по исследованию сверхдолгой жизни. И, конечно же, вам не о чем беспокоиться. Кроме анализов от вас ничего не понадобится. Ну, может быть, еще хорошее настроение.

– Конечно, мальчики, вам не о чем беспокоится. – подтвердила Светлана. – До конца жизни, продолжайся она хоть целую вечность, вы будете на довольствии института. Заодно и человечество облагодетельствуете.

– Чего нам о человечестве думать, о нас не шибко оно заботилось. И пайкой нас не купить. Лучше убьем себя, друже. – предложил Путята. – Ино распотрошат они нас помаленьку, а опосля чучела наши выставят в зоомузее, вместе с мамонтами.

– Не стоит самоубиваться, мальчики. Даже на трупном материале будут проведены успешные исследования. – предупредила Света.

– Дабы нечестивые ваши начальники каждую свою клеточку оборонили синкутиумной пленкой. – гневно, но эрудированно выкрикнул Путята. – Нет уж, фиг вам. Мы лучше убьем себя. Я убью Мала, Ракша Ерманика, ну и так далее.

– Нет, лучше я тебя убью, – возразил Мал.

– Похоже, в товарищах согласия нет, – заиронизировал Кирпичев. – Особо упорные могут отойти в сторону и сегодня же стать ломтиками на столах у патологоанатома. Остальных ожидает бесплатное пиво и общество симпатичных лаборанток, пардон, красных девок.

– Ладно, мы-таки складываем оружие, лучше пожить еще, чем скончаться, потому как жить мы привыкли, – неожиданно покладисто молвил Путята.

– Тем более, это и не оружие вовсе, а металлолом один, – удрученно добавил Еруслан.

– Правильно, умнички, – похвалил Кирпичев, плотно прикрытый сотрудниками службы безопасности. – Если бы вы были принципиальными, то не дожили бы до наших дней. И я смотрю вы неплохо дожили, мои дорогие мафусаилы, такие упитанные, румяные… А вооруженьице не ругайте свое, мы его пристроим в музей, пусть детвора изучает.

И псы-витязи стали бросать свое оружие: копья-сулицы, мечи, сабли, чеканы, цепы, кистени, сакрамасаксы, булавы, клевцы, секиры. По грохоту это напоминало действительно сбор металлолома. Некогда грозное оснащение воинов окончательно превратилось в музейные экспонаты.

– Ну вот и все. Вставить к стенке и расставить ноги, – скомандовал начальник ВОХРа, направляя по трапам своих крепышей к сдавшимся витязям.

– Нет, не все. – внезапно и с неожиданной броней в голосе сказала Светлана. – Здание заминировано. Не приближайтесь ко мне, не то пожалеете.

– Что ты плетешь, Светлана Павловна? Мы ведь обо всем уже договорились, ты же сектор получишь! – удивился Кирпичев. Он был уже стар, и думал хоть верно, но медленно.

– Знаю я твой сектор на одной отдельно взятой кровати. Решил опять бесплатно Василисой Премудрой пользоваться, Кощей Бессовестный? Не выйдет.

Два дюжих вохровца, стоявшие рядом со Светланой, безмятежно опустились на пол – у каждого из шеи торчало по шприцу с опорожненной ампулой, а сильно успокаивающее средство уже растеклось по их телам.

Но другие вохровцы, послушные легкому движению начальственной головы, поспешили к женщине, выкинувшей очередной фокус.

Тут и раздался взрыв, разлетелись куски металла, с галереи упало тело, застонали раненые. Приличная дыра теперь разделяла Свету и вохровцев.

– Боль – это прикосновение Бога, так выразился один поэтишка. И, как вы могли убедиться, женщины не всегда врут. – сказала Светлана в перерывах между стонами, потом добавила, заметив нацелившиеся на нее стволы. – Ко мне ни шагу, хоть один выстрел и все сдетонирует сразу.