Азербайджанские тюркские сказки - Народное творчество (Фольклор)
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Брат мой, мне не нужны ни богатство, ни девушка! Моей целью было извлечь изо рта девушки вот эту самую змею. Если бы эта змея не вышла теперь, то, выйдя когда-нибудь, она погубила бы тебя. Возьми теперь все это богатство и девушку и отправляйся к своему отцу; кроме того, да будет тебе известно, что я не человек, а та самая змея, которой отец твой дал из своей обуви напиться. Теперь я уже отплатил за добро добром. До свидания! – Сказав это, юноша превратился в змею и исчез.
После этого царевич прибыл в страну своего отца. Когда царь услышал весть о прибытии сына своего, он выехал к нему навстречу и торжественно привез его в город. И снова царевичу устроили здесь свадьбу. Но в то время, как они, поев и попив, ушли уже в землю, мы будем есть, пить и предаваться жизни. С неба упали три яблока. Одно принадлежит мне, другое – рассказчику, третье же – тому, кто слушал.
Что сделали Гюль Суману и Суман – Гюли
Жил-был один молодой человек, его звали Мамед. Он был беден. Вздумал он свататься за царскую дочь. Послал сватов. Царь ответил так – Пусть он пойдет и принесет мне известие, что сделала Гюль Суману и что Суман сделал Гюли. Тогда я выдам за него дочь. – Сваты вернулись и передали Мамеду, что сказал царь. Мамед ответил: —Ну что ж такое, пойду и принесу ему это известие.
Мамед собрался в дорогу; шел в день по перегону, а то и по два перегона шел; шел, шел, наконец дошел до одного города. Он увидел тут портного, который шил костюм, потом брал ножницы и все кромсал на мелкие куски, приговаривая: —Что сделала Гюль Суману и что Сумад сделал Гюли? – Мамед сказал ему – Хорошо, я тебе отвечу на это!
Он пошел опять по дороге; потихоньку, полегоньку он дошел до другого города. На главной улице он увидел седельщика, который делал седла, потом брал молоток и разбивал их в щепки, приговаривая:
– Что сделал Суман Гюли и что сделала Гюль Суману?
Мамед сказал ему:
– И тебя я извещу об этом.
Потом он пошел и увидел: кузнец делает садовые ножи и топоры, а окончив работу, опять разбивает их, приговаривая:
– Что сделал Суман Гюли, что сделала Гюль Суману?
Мамед сказал:
– Хорошо, и тебе скажу.
Он вышел из этого города. По дороге он встретил трех дивов. Увидя человека, дивы сказали:
– Человек разрешит наш спор.
Дивы подошли к нему, он спросил: —В чем дело?
Дивы ответили:
– Вот один ковер, одна скатерть и одна корона, не можем их поделить.
Мамед сказал:
– Хорошо, я разделю. Но что они означают?
Дивы ответили:
– Если раскрыть скатерть и сказать: «именем любви пророка Соломона пусть здесь появится то-то и то-то», моментально появится все, что ты захочешь. На коврик сядешь и скажешь: «именем любви пророка Соломона будь на таком-то месте». Тотчас же, где пожелаешь, там и будешь. А если наденешь на голову корону, то тебя никто не увидит, а ты всех будешь видеть.
Мамед сказал – Я сейчас выпущу три стрелы, каждый из вас бегите за одной стрелой. Кто из вас раньше придет, тому дам скатерть, кто потом придет, тому – коврик, кто последний придет, тому – корону. – Дивы согласились.
Мамед выпустил три стрелы. Когда они побежали за стрелами, Мамед взял скатерть и корону, сел на коврик, сказал – Коврик, именем любви пророка Соломона, будь у ворот Сумана!
Моментально коврик очутился у ворот Сумана.
Один из дивов пришел, видит, что Мамеда и вещей нет, пришел другой и сказал:
– А где человек?
Первый ответил:
– Почем я знаю, куда он пошел!
Второй див сказал:
– Конечно ты съел человека!
С этими словами он убил первого дива. Третий пришел, увидел, один див убит, человека нет и вещей нет. Он спросил, где человек?
Див ответил:
– Почем я знаю!
Тогда тот сказал:
– Значит человека вы съели, а вещи спрятали. – И он убил второго дива.
Мамед остановился у ворот Сумана. Он вошел в дом и сказал:
– Я – божий гость!
Суман ответил:
– Буду жертвою бога и его гостя, входи!
Тот вошел, сели. Вечером Суман принес кушанье и поставил перед Мамедом. Мамед сказал:
– Не буду есть! Ты должен мне сказать, что ты сделал Гюли и что сделала тебе Гюль, потом я буду есть.
Суман сказал:
– Мамед, ужинай, а об этом не спрашивай!
Мамед:
– Нет, ты должен сказать!
У Сумана было сорок комнат и двери всех выходили в одну комнату, где он жил, а у этой комнаты была наружу одна дверь. В одной из этих комнат лежали сложенные один на другом сорок ковров, сила их была в руках у Сумана. Когда в дом приходили гости, Суман говорил:
– Сорок ковров ловите! – и они ловили.
– Сорок дверей ловите! – и они ловили.
Суман сказал:
– Мамед, встань, пойдем.
Он повел его в подземелье. Там было много человеческих скелетов. Он сказал:
– Мамед, смотри, если хочешь умереть, я отвечу тебе. Кому я отвечаю на этот вопрос, того я убиваю!
Мамед ответил:
– Ну что же, убей, но скажи. – Про себя же Мамед сказал: «Именем любви пророка Соломона пусть все двери откроются и останутся открытыми, сложенные ковры пусть раскроются!»
Суман сказал:
– Ну, Мамед, принимайся за еду, а я расскажу тебе сказку.
Мамед увидел охотничью собаку, о которой Суман очень заботился. Суман положил в тарелку еды и поставил перед собакой. Все кости он собрал, в углу был привязан мул, он высыпал кости перед ним; возвращаясь, он палкой ударил какой-то череп. Мул стал есть.
Суман сказал:
– Мамед, у меня есть два коня, которых я очень люблю. Я замечал, что мои кони с каждым днем все больше и больше худеют. Я спрашивал конюхов, куда девается мой корм, почему лошади так худеют. Они говорят: «не знаем». Каждую ночь, когда дочь дяди – Гюль ложилась в постель около меня, она бывала холодная, как лед. Я ее спрашиваю: «куда ты ходила, что такая холодная?», она отвечает: «никуда не ходила». Как-то раз конюх спросил меня: «Суман, кто из вас старше, ты или Гюль?» Я ответил: «Конечно я! Почему ты спрашиваешь?» Он ответил: «Каждую ночь Гюль приказывает седлать твоего коня, одевается в твой костюм, садится верхом и куда-то уезжает». Мамед, я в ту ночь разрезал палец, всыпал в ранку соли и не уснул. Поздно ночью она встала, оделась в мой костюм, со стены сняла мой меч, три раза замахнулась, опустила меч на меня, подняла, потом вышла; спросила конюха: «готова лошадь?» Тот ответил: «готова». Она села на лошадь и уехала. А я сел на другую лошадь и поехал следом за нею. Вдали под горою я увидел свет. Гюль ехала на этот свет. Когда подъехала ближе, я увидел на склоне горы дом. Она перед домом слезла, лошадь привязала во дворе, вошла в дом. Я тоже привязал лошадь, подошел к окну; увидел сорок разбойников сидят с Гюлью, беседуют. Главарь разбойников сказал Гюли: «Чепель, почему так поздно приехала?» Гюль ответила: «Он не спал; я ждала, пока он заснет». Харами-Баши сказал: «А почему ты его не убила?» Гюль сказала: «Сама не знаю, почему не убила».
Я увидел, что из конюшни есть проход в дом. Я вошел и увидел: там привязаны сорок хорошо выхоленных лошадей. С нескольких лошадей я снял уздечки, они стали брыкаться. Харами– Баши сказал товарищам: «пойдите кто-нибудь, узнайте, почему лошади беспокойны?» Один из них вошел в конюшню, я отрубил ему голову. Лошади продолжали брыкаться. Разбойники по одиночке приходили, и я их убивал. Наконец пришел тридцать девятый, я и тому отрубил голову. Затем я вошел в дом и схватился с Харами-Баши. Я заметил, что Гюль старается меня толкнуть под него. Собака тоже была со мною. Она схватила Харами-Баши и свалила его под меня. Я быстро зарезал Харами-Баши и голову его положил в мешок. Гюль сейчас же вышла, села на лошадь, поехала, я взял мешок, сел на лошадь и поехал за нею. Я очень любил дочь дяди, любовь моя к ней не остывала. Сколько я ни уговаривал ее, ни усовещивал, все было напрасно. Наступило утро, я встал, сказал: «встань, приготовь нам чай и завтрак!” Она прочла вирд, обратила меня в охотничью собаку и сказала: «иди, собачий сын!» Я стал собакой. Куда бы я ни пошел, везде меня грызли собаки; наконец, Мамед, я побежал и залез во двор одного мясника. Помощник мясника бросил мне кусок сырого мяса, я его понюхал, но не стал есть. Тот сказал: «Какая это хорошая собака. Я ее оставлю себе.» Он взял меня с собой, надел мне на шею ошейник и привязал меня в угол комнаты. Он знал, что я не ем сырого мяса. Вое, что он варил для себя, он и мне давал есть. Его помощник каждый день приносил по золотому и клал в сундук, лежащий над моей головой; я замечал, что он это прячет от хозяина. Сорок дней я пробыл там; каждый день я видел, как он приносил по золотому и клал в сундучок. Через сорок дней они поссорились. Поделили прибыль и самый капитал. Он подошел ко мне, развязал, хотел меня увести, я уперся ногой об пол и не пошел; он хотел меня побить, я прыгнул и опрокинул сундучок. Он понял, что я не хотел итти. Он собрал золотые деньги и сказал мяснику: «это я у тебя украл.» Он взял меня и золото, пошел домой. Он привязал меня в угол и постелил мне тюфячок. Матери он поручил хорошо смотреть за мной, так как я хорошая собака, вот сколько ему пользы принесла. Все, что они варили для себя, давали и мне. А я про себя думал: «Как бы мне сделать, чтобы они узнали о моей участи?» Оказывается, эта женщина была чародейкой. Ее дочь постоянно приносила мне мой обед. Как– то. раз она поставила обед передо мною и стала на меня внимательно смотреть. Она сказала: «Эй, мама, он похож на Сумана!» Смотря на меня, она спросила: «Ты – Суман?» Я заплакал, она сказала: «Эй, мать! Ей-богу, он – Суман. Я его спросила: ты – Суман? Он заплакал». Мать подошла, посмотрела, увидела, что я – Суман, и подумала: «А, это Гюль с ним так поступила!» Женщина сказала: «Хорошо, пусть придет сын». Сын пришел, мать сказала: «Сын мой, это – Суман! Гюль с ним так поступила!» Сын сказал: «Мать, если только можешь, приведи его в прежний вид, он нам много добра сделал!» Женщина тотчас прочла вирд. Я обратился в прежнего Сумана. Она меня научила пойти к Гюли, прочитать стих и сказать: «Обернись тем-то!» – и она тотчас же станет, чем я захочу.
