Ванька 4 (СИ) - Сергей Анатольевич Куковякин

ДА

ВОЗНЕСЕТЪ

ВАСЪ ГОСПОДЬ

ВЪ СВОЄ

ВРЕМѦ.

Это цитата из Нового Завета. Кусочек из первого соборного послания святого апостола Петра — «Итак смиритесь под крепкую руку Божию, да вознесет вас в своё время».

Так вот, никаких преимуществ первоочередное вручение медалей, ни мне, ни Александру Владимировичу, не давало, но сам факт… Ну, что одними из первых получим… Как бы — почетно, что ли.

Медали нам выдали светло-бронзовые, а мне ещё и с бантом. Бант этот говорил о том, что я во время русско-японской войны ранение получил.

Да, носилась эта награда на Александровско-Георгиевской ленте. Почти как медали «За покорение Западного Кавказа» и «За покорение Чечни и Дагестана». Но, там лента — Георгиевско-Александровская.

Однако, вручением российских медалей наше награждение не закончилось. Оказывается, мне и поручику ещё и из Японии пакеты пришли.

Сегодня нам их и передали.

Я вскрыл свой.

Мля… Медаль. Серебряная. На лицевой стороне — два скрещенных знамени, скрепленных шнуровой перевязью со свисающими кистями. Под рисунком — что-то ещё и написано. По-японски. На обороте — пятиконечная звезда.

К медали прилагалась ещё и бумага. На ней — опять одни иероглифы.

— Александр Владимирович, это, что нам такое вызвездило?

Поручик хмыкнул, иероглиф на медали пальцем потёр.

— Сэйкин…

Мне, что сэйкин, что не сэйкин — один хрен не понятно.

— Что, это по-нашему будет? — верчу медальку в руках, так и сяк поворачиваю.

— Прилежание, трудолюбие — так примерно.

Так, так, так… Какое такое ещё прилежание? К изучению боевых искусств?

Александр Владимирович тем временем бумагу, присланную вместе с медалью читать принялся. Причем, мою.

— «Свидетельство. Настоящее свидетельство выдается русскому Ивану Воробьеву в том, что он за все время плена в Японии не только вел себя честно как в отношении российской дисциплины, так и в отношении японских требований, но своим безукоризненным поведением всегда подавал пример и другим своим товарищам по плену, за что ему выдается серебряная медаль. Начальник приюта в Мацуяма полковник Коно…»

— Так, мы, что, в приюте, а не в лагере были?

Я взял у поручика присланный мне листочек и принялся его разглядывать.

— В лагере… — вздохнул Александр Владимирович. — Лицо победители хотят сохранить…

— А, что, и носить эту медаль можно? — я повертел в воздухе увесистым серебряным кругляшком на ленточке.

— Запрета нет, — как о чем-то вполне обычном сказал поручик. — Но, я — не буду.

Я решил тоже не носить, но и выбрасывать не стану. Пусть как память лежит. О плене.

Глава 40

Глава 40 Подготовка к собеседованию

— Иван, в чём на собеседование в академию пойдёшь?

Вопрос Александра Владимировича прозвучал для меня как гром среди ясного неба.

Я как-то и не задумывался над этим.

Документы у меня приняли, недостатков в них не обнаружили. Три раза спасибо омским блиноделам надо сказать — поработали на славу.

Тогда, со своими бумагами, я в гражданском платье был. Пришлось мне после приезда в столицу чуток потратиться — не в солдатском же обмундировании по проспектам и площадям города на Неве разгуливать. Купил всё, что требовалось, по совету поручика. Не шиковал, но денег в коробке из-под сигар всё же значительно убыло…

Назначено было мне, как и другим желающим проявить себя на поприще военной медицины, испытательное собеседование. Определен день и час для этого, вот я и вечерами, а иногда и ночное время прихватывая, готовился.

Про то, в чём на себе в академию являться, как-то и не было мыслей.

— А, как лучше? — вопросом на вопрос только и смог я ответить Александру Владимировичу.

— Ну, не знаю… — поручик развёл руками. — Давай подумаем…

Если пословица не врёт, то — встречают по одежке. Как дома на вступительные экзамены парни у нас ходили?

Кто как. Вчерашние дембеля — в форме, значками всякими-разными украшенной. У одного даже медаль была. Правда — юбилейная. «60 лет Вооруженных сил СССР». Парнишка сверхсрочником был, вот и получил данную награду.

Может и мне, в форме?

Я озвучил свою мысль поручику.

Тот, сначала разулыбался. Затем — хмыкнул. Причем, задумчиво. Как будто в голове мой вариант так и сяк взвешивал.

— Слушай… Действительно… Почему и нет?

На последнем слове Александр Владимирович ещё мне и подмигнул.

— Тем более, есть чем грудь украсить…

Тут поручик сделал серьёзно-суровое лицо, щеки надул и на левую половину своей груди глаза скосил. Там сейчас ничего не было, это он на мои награды намекал.

С ними у меня небольшой казус вышел.

При массовом награждении всегда какие-то накладки бывают. Списки-то на ордена и медали люди составляют, вот и вносят туда иногда совсем непричастных, а забывают — несомненно их заслуживших.

Вот так и мне в апреле из Главного Управления Российского Общества Красного Креста свидетельство пришло. Желтенькая бумажка такая. Там значилось, что мне медаль выдана. «В память русско-японской войны». Она сама, медаль эта, на сем свидетельстве даже была нарисована. Беленькая такая, с красным крестиком, на Александровской ленте.

Саму медаль не прислали. Сперва надо было денежки заплатить, тогда тебе её и изготовят. Причем, в частной ювелирной мастерской. На монетном дворе эти медали не чеканили — тут требовались ещё и эмальерные работы.

Я сразу у поручика пошёл прояснить ситуацию. Узнать, что и как.

— Ну, значит ты, Иван, где-то по линии Красного Креста числился. В лазарете или в военно-санитарном поезде… Где-то в списках личного состава, пусть и временно, но присутствовал.

Точно, было такое дело. Имел место факт. После госпиталя-то я на Дальний Восток на военно-санитарном поезде следовал, там и был поставлен на все виды довольствия, включен в положенные списки.

Ну, дают — брать надо. Заплатить-то за изготовление медали всего рубль требуется.

Заплатил куда надо. Через две недели малюсенную фитюльку в руках держал. Медалька — диаметром в два с половиной сантиметрика, на лицевой стороне эмалевый красный крест, на обороте — «русско-японская война» словами и даты — «1904 — 1905».

Простенькая, но государственная награда. Это у меня уже четвертая — если с японской лагерной медалью считать, а без неё — третья.

Тут же была извлечена из шкафа моя форма.

Примерил.

Что за дела… Мала.

Ничего себе я в атлетическом клубе железом побаловался…

Так, а это, скорее всего, опять от золотых зверьков моих подарочек. После тренировок они каждый день в работу включались. Не только по мышцам и связкам у меня как будто мягкие лапки бегали, даже по костям тёплые волны туда-сюда ходили. Каждый свой кровеносный сосуд и нерв я чувствовал. Нет, боли не было, даже и не знаю, как правильно те ощущения описать.

— Мала… — я перевёл глаза на поручика.

— Снимай. К завтрашнему утру новую пошьют.

Кто бы сомневался. У семьи Александра Владимировича даже свой портной в хозяйстве имеется. Хорошо, в князьях-то ходить…

— В комнате будь. Сейчас с тебя мерки снимут.

Поручик ушёл, а я опять за книги засел.

Испытательное-то собеседование за меня никто проходить не будет.

Глава 41

Глава 41 Зинаида Коноплянникова

Одна тысяча девятьсот пятый год в Российской Империи был неспокойный, а в шестом — террористы как с цепи сорвались… Будто мухоморов объелись.

Двадцать седьмого января в Санкт-Петербурге взорвали харчевню «Тверь», которая принадлежала Союзу Русского Народа и была постоянным местом сбора рабочих-монархистов. Убито было двое, а ранено одиннадцать человек. Многие — тяжело.

Двадцатого апреля в Иркутске террористами был убит инициатор открытия отдела Русского собрания преподаватель церковно-учительской семинарии Тронин.

Двадцать шестого апреля на Невском судостроительном заводе в перестрелке с революционерами-боевиками погибли вожаки заводского отдела Союза Русского Народа мастера котельного отделения Снесарев и Лавров, позже там убиты еще четверо рабочих-патриотов.

Двадцать седьмого июля в Ростове террористами убит активист Союза Русского Народа мастер железнодорожных мастерских Башков.

Двадцать девятого июня того же года от пулевых ранений скончался командующий Черноморским флотом вице-адмирал Чухнин. Убийцей его была террористка Измайлович Екатерина Адольфовна.

Двенадцатого августа террористами убит пензенский губернатор Хвостов. Он погиб при взрыве дачи Столыпина на Аптекарском острове, а всего там было лишено жизни сразу тридцать три человека. Кто и — совершенно безвинно.

До конца года террористами будет ещё смертельно ранен симбирский генерал-губернатор К. С. Старынкевич, в Твери С. Н. Ильинским убит граф А. П. Игнатьев, погибнет акмолинский губернатор Н. М. Литвин, в декабре будет совершено убийство санкт-петербургского градоначальника