Робинзоны космоса (сборник) - Франсис Карсак

— Орк, кажется, это наречие, родственное древнему языку клум начала тысячелетия!

— Как, ты знаешь этот язык, на котором никто не говорит вот уже четыреста лет?

— Я выучил его студентом, чтобы проверить перевод, кстати не слишком точный, одного математического трактата. Может быть, я ошибаюсь, но по-моему, этот человек спрашивает, кто мы такие.

— Что ж, попробуй ему ответить!

С трудом подбирая слова, Кельбик произнес короткую фразу. Лицо человека на экране отразило безмерное удивление, затем радость. Он тотчас коротко ответил.

— Он говорит, что рад встретить людей. Он боялся, что мы друмы.

— Значит, они знают про друмов? Кельбик посмотрел на меня с жалостью.

— Раз это люди и они говорят на клумском языке, то скорее всего это потомки экипажа одного из наших затерянных в гиперпространстве звездолетов! Неужели ты не понял? Я повернулся к капитану.

— Тирил, вы всегда увлекались историей. Скажите, был ли среди потерянных звездолетов хотя бы один с клумским экипажем?

Он подумал несколько секунд.

— Думаю, что да. Третий или пятый звездолет, а может быть, тот и другой. Начиная с десятого, вылетевшего в 4119 году, уже был введен универсальный язык, хотя древние местные языки еще кое-где сохранялись до 4300-х годов.

Новый поток на сей, раз более настойчивых вопросов хлынул с экрана. Кельбик не очень уверенно перевел:

— Если я точно понял — язык сильно изменился, — он снова нас спрашивает, откуда мы. Сказать ему?

— Разумеется!

Несколько минут Кельбик говорил один. Человек в шлеме слушал. Я видел, как на лице его выражение недоверия сменялось изумлением и наконец восхищением. Он произнес несколько слов и прервал связь.

— Он переговорит со своим правительством. Мы должны оставаться на месте, пока он не получит указаний.

На волнах Хэка мы в свою очередь связались с Землей. Я приказал продолжить торможение и попросил Совет привести наш флот в боевую готовность. Затем началось томительное ожидание.

Три звездолета по-прежнему плавали перед нами в пространстве, но теперь ближайший был всего в двадцати километрах, а остальные два — километрах в ста. Они не подавали признаков жизни. Наши люди оставались на боевых постах, готовые ко всему. Трижды мы пытались возобновить связь, но безуспешно. Время тянулось все медленнее. Наконец через двенадцать долгих часов экран снова осветился.

— Есть у вас на борту кто-нибудь, кто может вести переговоры от имени вашего правительства? — спросил все тот же рыжеволосый незнакомец в шлеме.

— Да! — ответил я.

— Приглашаем вас к нам на борт вместе с вашим спутником, который знает наш язык. Мы прибудем на Тилию, где вы встретитесь с нашими правителями. Двое из наших перейдут на ваш корабль как заложники. Вы вернетесь через срок, равный двенадцати оборотам планеты Ретор, которая перед вами.

— Хорошо, — сказал Кельбик. — Но если мы не вернемся в срок, наши друзья обрушат на вас всю мощь двух планет. Человек пожал плечами.

— Я капитан Кириос Милонас, — сказал он. — Мы вас не страшимся, и мы хотим мира… если только мир возможен. Чтобы у вас не было опасений, можете прибыть к нам в своей собственной спасательной шлюпке.

— Согласны. У вас есть шлюз?

— Конечно. Он будет открыт.

Я быстро собрал в своей каюте необходимые мне личные вещи и, поскольку незнакомец ничего не говорил об оружии, прихватил с собой маленький легкий фульгуратор. Уже в шлюпке мы облачились в скафандры, и когда наш аппарат причалил к борту чужого корабля, шагнули в зияющее отверстие шлюза. Правда, выждав, пока две фигуры в скафандрах, похожих на земные, не заняли в шлюпке наши места, помахав нам на прощание рукой. Дверь шлюза бесшумно закрылась. Мы стали пленниками чужого звездолета.

Точно в назначенный срок мы вернулись на борт «Клингана» измученные и огорченные. Да, здесь для нас не было места! Положение в системе Этанора оказалось настолько сложным и запутанным, что присутствие еще двух густонаселенных планет грозило привести к братоубийственной войне. Тилийцы, действительно потомки людей с одного из наших звездолетов, обосновались здесь после долгих странствий по Вселенной. Но длительное пребывание в космосе вызвало у землян мутацию. Она выразилась в том, что на десять детей у них рождался только один мальчик. Отсюда — обязательная полигамия для поддержания хотя бы минимального числа мужчин. Дело осложнялось тем, что единственная другая планета, пригодная для жизни, была населена враждебными людям гуманоидами — трриисами, уже знакомыми с межпланетными перелетами. Тилийцам приходилось постоянно отражать атаки, и у них образовалась высшая каста космических рыцарей. И сложная, непонятная нам социальная структура, напоминавшая иерархию боевого корабля. Они создали достаточно высокую, но совершенно чуждую нам цивилизацию. И они не хотели ничьей помощи, не терпели ничьего вмешательства. Гордые воины, владыки своих прекрасных гаремов, отцы многочисленных семей, они хотели завоевать вторую планету для своих потомков. Тем более что триисы напали на них первыми.

Переговоры на Тилии не привели ни к чему. Тилийцы протягивали нам дружескую руку, закованную в стальную перчатку. Они восхищались подвигом землян, они готовы были с радостью принять любую помощь, научную и военную, и в свою очередь поделиться с нами своими знаниями, они готовы были даже предоставить в наше распоряжение лучших своих офицеров, закаленных в космических сражениях, но они твердо попросили оставить их систему во избежание конфликтов в будущем. И мы покорились.

Снова в путь!

По возвращении на «Клинган», который ожидал нас в той же точке пространства, я тотчас отправил Совету подробный отчет.

Совет одобрил принятые мною обязательства, и вот Земля и Венера под действием гигантских космомагнитов начали менять свою траекторию, снова набирая скорость. Несмотря на мои опасения, народ тоже поддержал Совет, когда узнал, что в противном случае грозила бы война с такими же людьми, как и мы.

Ни Кельбик, ни я не участвовали в совместных с тилийцами баталиях против триисов, о чем было договорено. Когда мы вернулись на Землю, Кельбик сразу же заперся в нашей лаборатории, чтобы проверить идею, возникшую у него на Тилии. Спустя неделю он вызвал меня. Все шло хорошо, поэтому я на несколько дней передал свои полномочия Хэлину и отправился в лабораторию.

Кельбика я застал за большим деревянным столом — он ненавидел столы из металла или пластмассы. Перед ним в беспорядке громоздились стопки листов, сплошь покрытых его тонким капризным почерком. Он выбрал одну такую стопку и протянул мне.

— Прочти и скажи, что ты об этом думаешь.

Я взял бумаги, присел на край стола и начал их просматривать. Однако вскоре я выбрал кресло поудобнее и, придвинув его к столу, в свою очередь принялся выводить формулы на чистых листах. Мне трудно было следить за его мыслью, и если бы Кельбик не научил меня своему особому методу анализа, я бы с этим никогда не справился. Даже сейчас работа эта была нелегкой, и прошло немало часов, прежде чем я довел ее до конца. С изумлением я уставился на своего друга.

— Но послушай, Кельбик, ты же развиваешь здесь новую теорию времени! И довольно соблазнительную! Это представление о времени как о поляризованном потоке четвертого измерения… Однако, готов поклясться, твое уравнение имеет обратную силу! А это значит…

— Что можно путешествовать во времени. Да. Но это не ново. На такую возможность, если верить нашему другу археологу Люки, указывал еще до темных веков, а может быть, даже до ледниковых периодов, некий Уэрс или Уэллс — его имя упоминается в хрониках прорицателя Килна. Впрочем, мне кажется, это просто легенда — в противном случае он бы обосновал свою теорию. Однако это возможно сделать, только опираясь на основные уравнения космомагнетизма!

— Да, но кто знает, какого уровня достигли люди первой цивилизации? В конце концов, они до какой-то степени освоили Марс и добрались до Венеры! А может быть, это было просто ни на чем не основанное предвидение. Но подожди… Теперь твое уравнение мне кажется чем-то знакомым. Ну да, ведь это уравнение распространения волн Хека, только более сложное, потому что фактор времени в нем имеет четыре измерения, а не одно. Это и объясняет, почему они распространяются быстрее света в континууме более сложного порядка, нежели пространство. Поздравляю, Кельбик! Это большое открытие. Но когда у тебя возникла такая мысль?

— Когда я увидел тилийский город Рхен. Я узнал его. Он изображен на второй фотографии марсиан. Я смотрел на него в недоумении.

— Ну да, все очень просто! Этот город существует не более трехсот лет. А марсиане исчезли в незапамятные времена, задолго до появления на Марсе наших предков первой цивилизации. Следовательно, чтобы сделать фотографию города, который возникнет только через сотни тысяч или миллионов лет, нужно совершить путешествие во времени, в будущее. Так вот, простой космолет марсиан не мог посетить Тилию из-за барьера. Он не мог это сделать и через гиперпространство, потому что иначе бы он не нашел дороги обратно. Тем не менее на их звездолете мы нашли гиперпространственную установку! Но в таком случае зачем им понадобились мощные космомагнетические двигатели! Теперь понимаешь?