Обсидиановый нож - Александр Мирер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
…Тот Чье Имя Нельзя Произносить смотрел на молодых белых, стоящих у входа в его дом. За Их спинами светило заходящее солнце и сидели на корточках Змеи. Белые смотрели на него непонятно. Женщина смотрела с любопытством, а мужчина — с тревогой, и еще с каким-то выражением, которого он не сумел понять.
— Зачем они пришли?
— Он говорит, что им нужна помощь, что они друзья, что они просят помощи.
«Они смотрят приветливо, — понял Бемба. — Агути приветливо смотрят на крокодила».
— Кто они?
— Рашен, — сказал Многоязыкий. — Так он себя называет.
— Что это означает?
— Не знаю. Это язык северных белых.
…Он хотел бы спросить, что они делают среди Огненных в своих зеленых одеждах. Как они узнали о его деревне, и на каком языке они говорят. Знает ли белый, что он привел беременную жену на смерть.
Он не спросил ничего. «Если ты должен убить хороших людей, не заводи с ними дружбы».
Он понимал, что это неразумно. Белые могут знать многое о солдатах, их привезла военная летающая машина, но Дождь в Лицо не может их спрашивать. Еще несколько мгновений он колебался, потом приказал:
— Пусть они уснут, и во сне их смерть будет легкой. Отвези их обратно, положи в доме. Ничего не трогайте и не оставляйте следов.
Он произнес это, не глядя на Аленку и Андрея, — тихо, даже равнодушно, но они поняли.
«Вот как это, оказывается, — подумал Андрей, — и страха нет. Ничего нет».
Нельзя было смотреть на Аленку.
— Андрей! — сказала Аленка, и вдруг он начал хохотать, и корчась от хохота, чувствуя слезы на глазах, он все время видел Бембу, неподвижно сидящего под резным столбом, и черно-белую ленту над его седыми бровями.
Его толкнули в спину, стянули локти, свет остро ударил в глаза. Аленка крикнула: «Старый идиот! Идиот!». Потом они шли по улице и он говорил Аленке какие-то слова, а она смотрела на него ясными спокойными глазами, только брови были подняты и лицо спеклось, как опаленное сухим жаром.
— Сядьте, — сказал старик в ботинках. Оказалось, что трудно сесть на землю со связанными руками. Они сели в тени, старик что-то приказал конвоирам.
— Вот старый идиот, — сказала Аленка.
— Смешно, — сказал Андрей. — Один против мира. Что он знает о мире? Как большой Клуб.
— Да, — сказала Аленка.
…Тусклым голосом пропела за спиной птица. Старик повернул узкое лицо и посмотрел назад из-под руки, в прошлое. Птица пропела еще раз. Старик сплюнул коричневую слюну к их ногам и проговорил с ненавистью:
— Встать.
Их снова ввели к вождю и развязали руки.
Теперь Бемба смотрел на Аленку. Андрей отвечал, старик в ботинках переродил, но, задавая вопросы, вождь смотрел только на Аленку.
— Что кричала? Она?
— То, что кричала.
Бемба покачал головой — чуть заметное движение.
— Что она кричала? — повторил переводчик.
— Что вождь поступает неправильно, — угрюмо сказал Андрей. Пауза. Старик что-то говорит Бембе и трясет головой. Бемба тихо шамкает одно длинное слово. Старик покорно сгибает спину.
— Кто пришел за помощью, человек или женщина?
— Женщина и человек.
«До чего противно, — думал Андрей. — Как будто я виноват, что по-английски „мужчина“ и „человек“ — одно и то же».
— Какую помощь вы хотите?
— Надо прорыть канал, чтобы спала вода.
— Зачем?
— Чтобы муравейник не залило водой.
— Ха! — сказал Бемба.
— Объяснять? — спросил Андрей. Аленка кивнула.
— Это особые муравьи, — сказал Андрей. — Почти как люди.
Когда старик перевел, вождь тоже кивнул головой и произнес: «Солдадос».
— Нет, нет, — сказала Аленка. — Они думают. Как вы или вы. — Она показала пальцем на Бембу и старика. Бемба внимательно посмотрел на ее палец, и заставил старика повторить перевод.
— Они знают, кто я?
Аленка кивнула, и Бемба опустил ладонь на рукоятку ножа.
— От кого они знают?
— Мы видели деревню из муравейника.
Бемба жестом приказал им сесть и произнес одно длинное слово.
Многоязыкий с кряхтеньем опустился на колени, вытащил из металлической коробки карту, заклеенную в прозрачный пластик, и развернул ее на полу.
Аленка подошла, чтобы посмотреть карту. Очень подробная военная карта, прекрасной печати. Алена присела на корточки, поддернув бриджи. Бемба что-то спрашивал, глядя на нее запавшими глазами. Замолчал. Старик-переводчик зашипел, как змея, и вдруг Алена увидела, что вместо карты, покачиваясь, плывут внизу под ногами деревья, все быстрей, быстрей, и еще быстрей — в глазах рябит, а по берегу неровными прыжками скачет кошка. «Ягуар, — подумала Аленка, — какой он странный сверху… Они зажалят его до смерти». Огненные летели над ягуаром — крошечные искры заходящего солнца, и зверь, яростно мяукая, бросился в воду, мордой вниз…
Аленка сидела на корточках у карты. От реки несся хриплый кошачий вой, круглый потолок над головой был совсем темный. Пахло крепким табаком и оружием. Она даже не успела шевельнуться и никто не обратил на нее внимания. Андрей показывал на карте, старик переводил и только Бемба смотрел на Аленку и чуть заметно качал головой.
…Было совсем темно, когда воины столкнули пироги на воду и взяли на буксир их лодку. Ночные звуки гулко летели над берегом. В воде отражались огромные звезды и факел, установленный на передней пироге. Бемба как деревянный стоял у воды, ни на кого не глядя.
Наверное, это была великая честь — воины ходили согнувшись, мелкими смешными шагами. Рулевой левой пироги протянул Аленке руку, но уже ступив в лодку, Аленка прыгнула обратно на берег, подбежала к Бембе и подала ему свой пистолет, рукояткой вперед. Старик взял пистолет и она вытащила из кармана две запасные обоймы.
Андрей смотрел, стоя в пироге. Бемба забрал обоймы в горсть, наклонился, что-то сказал, снова выпрямился как деревянный.
Факел погас, и в полной темноте пироги понеслись по протокам. Резко пахло потом, шумно дышали гребцы, и Аленка посвистывала ему со второй пироги, а Многоязыкий сидел перед ним и с ненавистью смотрел в темноту.
Было непонятное время, непонятное место, и была глухая ночь, когда они выбрались на мостки. Пироги бесшумно ускользнули в темноту, только голос Многоязыкого сказал с ненавистью: «Мы придем утром к дамбе».
— Давайте, давайте, — сказал Андрей. Спотыкаясь, он осветил палатку, обдул ее инсектицидом, и открыл мешки.
…Он заснул сразу, и бормотал черными губами, когда Аленка стягивала с него ковбойку и прижигала укусы. Она залезла к нему в мешок и заплакала — во второй раз за этот день, а он повернулся и, не просыпаясь, обнял ее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});