Цвет сверхдержавы - красный 4 Восхождение. часть 2 - Симонов Сергей

В то время в каждом учреждении, в каждой комнате стоял приёмник или просто громкоговоритель проводной радиотрансляции, по которой передавали обычные передачи «Маяка» — музыкальные, литературные, концерты по заявкам, «В рабочий полдень» и другие. Чаще всего их слушали фоном, на малой громкости, как шум, а если передача была интересная — просто делали звук погромче.

Когда на съезде началось сравнительное обсуждение системы социальной оценки и бригад коммунистического труда, страна перестала работать. Все собрались возле радиоприёмников. Часы потерянного рабочего времени отрабатывали вечером, и никто не пожалел об этом — слишком уж интересные, касающиеся каждого вопросы оказались подняты на съезде.

Хрущёв в ход обсуждения не вмешивался, внимательно слушая аргументы той и другой стороны. Уже в самом конце, когда стороны устали спорить и доводы начали повторяться, Первый секретарь взял слово:

— Выслушал я и тех и других, — сказал Никита Сергеевич. — Вижу, что обе стороны по-своему правы, каждый в своём. Мне представляется, что коллективы коммунистического труда — более высокая ступень морально-этического развития. Они предъявляют к участникам более высокие требования, соответствовать которым может не каждый, что наглядно показала статистика. Из 188 тысяч претендентов на звание коллектива коммунистического труда оно было присвоено лишь немногим более 9 тысяч. Остальным надо ещё подрасти, чтобы этому высокому званию соответствовать.

— Систему социальной оценки выступающие и хвалили и ругали. Одни говорят — система мотивирует человека к социальному и моральному росту, другие ругаются, дескать, «каждый чих на учёте». Так ведь, товарищи, социализм — это учёт и контроль, вспомните Владимира Ильича. Как же иначе? Без учёта и контроля, товарищи, пока нельзя, и ещё долго будет нельзя. Без них можно такого наворотить... 37-й год раем покажется.

— При том, посмотрите, товарищи, ведь система социальной оценки мало чем отличается от системы перекрёстного премирования. Разница между ними, по сути, в том, что при перекрёстном премировании учитываются только производственные показатели, и баллы начисляются членами коллектива друг другу, а в системе социальной оценки баллы начисляет общее собрание коллектива, и они учитывают, помимо производственной сферы, ещё и социальное поведение каждого.

— Мне вот, недавно, статистическую сводку принесли. И по ней сразу видно, кто социальную оценку поддерживает, а кто от неё бежит, как чёрт от ладана. Поддерживают те, кто работает честно, а не приемлют её воры, растратчики, алкоголики, и прочие скрытые антисоциальные элементы.

В зале зашумели, потом послышались аплодисменты.

— Заметьте, товарищи, — продолжал Первый секретарь. — Даже система перекрёстного премирования прижилась не везде. На Кавказе, в Средней Азии, после первых экспериментов пришлось её отменить. А почему? Потому что там, оказывается, менталитет особый. Там начисление баллов воспринимают как узаконенную взятку начальству. Так и называют её — «бакшиш». То есть каждый рабочий или колхозник должен обязательно начислить сколько-то баллов председателю, чуть поменьше — бригадиру, а на заводе — ещё и мастеру, и начальнику цеха... А кто не начислил — того увольняют. Сейчас с этим явлением Госконтроль разбирается. Ну, и партийный контроль, само собой.

Зал снова заволновался, сидящий в первом ряду темнолицый бородатый аксакал в тюбетейке, по виду — заслуженный хлопкороб из Туркмении — возмущённо сплюнул и что-то пробормотал. Его сосед, тоже явно из Средней Азии, что-то возразил, туркмен ответил, слово за слово, и вот уже делегаты съезда едва не вцепились друг другу в бороды. Соседи по ряду успели их разнять и утихомирить.

— А вот и не подерётесь! — с усмешкой заявил Хрущёв. — Я ведь знаю, что сейчас многие из вас себе под нос шепчут: «Позорище... При Сталине такого не было!». Верно, такого не было. Но тогда давайте будем честными друг с другом до конца — при нём не было и многого другого. Отдельные квартиры сотням тысяч и миллионам людей не давали. Машину купить могли только избранные. За границу поехать могли разве что чиновники высокого ранга, дипломаты, и технические специалисты в больших должностях — в командировку. У рядовых колхозников даже паспорта не было — чтобы из колхоза не сбежали. Я уже не говорю о последних достижениях технического прогресса, вроде телевизоров, холодильников, бытовой техники — они были доступны единицам, но с ними положение и тогда улучшалось.

— Но давайте будем объективными. Сталин стоял у истоков создания Советского Союза. Под его руководством советский народ построил вторую в мире экономику. Причём построил её дважды! Сначала после гражданской войны, а затем — после Великой Отечественной. Под его руководством мы одержали самую великую Победу в нашей истории. Этих заслуг у Сталина не отнять.

— А прогресс — он на то и прогресс. Через 50 лет про меня скажут: «При Хрущёве личных ЭВМ ни у кого не было, и в отпуск на Марс не летали — ну как так жить можно было? Это же прошлый век!»

В зале послышались смешки, аплодисменты. Один из делегатов встал, поднял руку, прося слова.

— Прошу вас, товарищ, — Первый секретарь прервался, давая делегату высказаться.

— Говорите вы, товарищ Хрущёв, правильно, но сказать надо не только об этом! Главное отличие сейчас в том, что я ложусь спать спокойно, и знаю, что ко мне не постучат в дверь рано утром, и не увезут под конвоем, потому что соседу моя комната в коммуналке приглянулась, и он на меня донос написал! Вот о чём сказать надо! Вот наше, товарищи, на сегодняшний момент, главное достижение! Да, случается, арестовывают, сажают. Но кого, посмотрите? Воров, взяточников, да зарвавшихся партийных чиновников, вроде Козлова, Кириченко, Ларионова! (АИ, см. гл. 03-19) Вот за это Центральному Комитету партии и вам лично, Никита Сергеич, большое человеческое спасибо!

И тут зал встал. Делегаты съезда единым движением поднялись с мест. Слова выступавшего утонули в аплодисментах. Хрущёв, стоя на трибуне, терпеливо ждал, пока улягутся страсти. Когда аплодисменты стихли, и все расселись на места, он ответил:

— Спасибо, товарищи. Но таких бурных аплодисментов не надо. Я их не заслужил, это общая заслуга Коммунистической партии. А партия — это вы сами, вы, здесь присутствующие.

— Я вам даже больше скажу: знаете, к чему такие аплодисменты приводят? Сначала тот, кому аплодируют, смущается, потом начинает думать, что так и надо, что он умнее всех, что ему всё позволено, и начинает делать всякие глупости, а то и творить беззаконие. Поэтому будем считать, что ваши аплодисменты относятся ко всему советскому народу и его авангарду — Коммунистической партии!

Соблюдение социалистической законности и построение правового государства находится в числе важнейших приоритетов. Вы не обольщайтесь, сажали и сажать будем! Но — за дело! А не потому, что ваша комната соседу понравилась.

Все снова зааплодировали, теперь уже сидя.

— Я считаю, что трудовые коллективы должны решать сами, на общем собрании, какую именно систему — социальной оценки или бригад коммунистического труда, им на своём предприятии вводить, — закончил Никита Сергеевич. — Пусть люди решают сами, как им жить! — добавил он под вновь возникшие в зале аплодисменты. — Производственное и местное самоуправление — это, товарищи, пролог коммунизма, который мы с вами строим!

#Обновление 24.04.2016

20. Электронное управление.

К оглавлению

Для реализации масштабных экономических проектов в СССР и странах ВЭС в большом количестве требовались ЭВМ — общего назначения, специализированные управляющие, малые вычислители (калькуляторы). Госкомитет управления автоматизацией экономики (ГосКомУпр), созданный 28 августа 1958 г (АИ), поставил задачей отечественной промышленности обеспечить предприятия страны и ближайших союзников по ВЭС аппаратурой для математических и экономических расчётов.

При этом промышленность фактически была вынуждена выпускать два направления ЭВМ, кардинально различающихся по архитектуре.

— Наши учёные, специалисты-электронщики, разработчики элементной базы, движутся вперёд, не побоюсь этого слова, семимильными шагами, — заявил Никита Сергеевич на совещании ГосКомУпра в апреле 1959 года. — Это, отчасти, даже создаёт нам некоторые проблемы. Созданная элементная база устаревает так быстро, что мы не можем налаживать производство серийных образцов в достаточном количестве. На освоение ЭВМ в серии уходит минимум год, а за это время разработчики элементной базы уходят далеко вперёд. Получается, что в серии у нас выпускается очень малое количество заведомо устаревших ЭВМ. Заводы лихорадит, только освоят в производстве одну модель, как её уже надо снимать с серии и производить другую, значительно более совершенную. Это даже для нас не под силу, а что уж говорить о наших союзниках по ВЭС?