КГБ. Председатели органов госбезопасности. Рассекреченные судьбы - Леонид Млечин

Став министром, Голушко говорил, что ставит перед собой задачу «активно воздействовать на политические партии и движения, деятельность которых угрожает безопасности страны».

Но бывший пресс-секретарь президента Вячеслав Костиков вспоминает, что в Кремле Николаем Голушко были не очень довольны. Министр не демонстрировал особого рвения в поддержке президента и держался в стороне от политических баталий.

Ельцин подписал указ о закрытии оппозиционных «Правды», «Советской России», «Дня». Но указ не действовал.

С разрешения президента Костиков направил запрос министру безопасности:

«Николай Михайлович!

В нарушение Указа Президента газета „День“ вновь в открытую распространяется в Москве, меняя название и типографии. Теперь это газета „Завтра“. Неужели у Вас нет возможности заставить выполнять решения Президента?»

«Более всего меня поразило то, — пишет Костиков, — что Голушко, позвонив мне по поводу записки на следующий день, стал расспрашивать, где газета печатается и где ее можно купить. Поразительная информированность для министра безопасности!»

По мнению Костикова, министерство безопасности вводило президента в заблуждение. В справке о деятельности объединений и партий непримиримой оппозиции, подготовленной министерством безопасности для администрации президента накануне октябрьских событий, утверждалось, что, «по имеющейся информации, функционирование указанных организаций фактически парализовано». В этой справке не говорилось ни о партии Жириновского, ни о коммунистах, которые через несколько месяцев победят на выборах в Государственную думу…

В конце концов Ельцин решился сделать то, к чему его долго призывали. Его помощники говорили мне потом, что они готовили юридически безукоризненный способ распустить съезд народных депутатов, но Ельцин, по своему обыкновению, не захотел ждать. Впрочем, есть и другая точка зрения: он слишком долго ждал. А двоевластие буквально разрушало страну. Никто не работал, все ждали, чем кончится противоборство президента и депутатов.

Предполагалось распустить Съезд народных депутатов 19 сентября, в воскресенье. Сразу после телеобращения в восемь вечера части дивизии имени Дзержинского должны были взять под контроль Белый дом, где в выходной день нет депутатов.

Собрались в узком кругу: президент, премьер-министр, министр внутренних дел Виктор Ерин, министр безопасности Николай Голушко, Коржаков и начальник Главного управления охраны Михаил Барсуков. Все согласились с идеей президента, кроме Филатова. Он еще раз попросил слова:

— Можно мне высказаться?

Президент резко отмахнулся:

— Ваше мнение мне известно.

Филатов почувствовал, что Ельцин просто накален. Это был единственный случай, когда он не захотел выслушать руководителя своей администрации. Филатов уверен, что, если бы президент не знал, что именно он услышит, то выслушал бы обязательно… Единственное, что удалось тогда сделать, — перенести роспуск съезда с 19 сентября на 21-е, чтобы не было ассоциации с 19 августа.

Ельцин согласился отложить начало операции, потому что выяснилось, что Хасбулатов и Руцкой каким-то образом узнали, что их ждет в воскресенье. Элемент внезапности был утерян.

Но 18 сентября на совещании руководителей советов всех уровней Руслан Хасбулатов публично оскорбил президента. Он сказал:

— Если большой дядя говорит, что позволительно выпивать стакан водки, то многие находят, что в этом ничего нет, мол, наш мужик. Но если так, то пусть мужик мужиком и остается и занимается мужицким делом. А наш президент под «этим делом» (председатель Верховного Совета многозначительно щелкнул себя по горлу) любой указ подпишет.

Слова Хасбулатова превратились в casus belli — формальный повод для объявления войны.

21 сентября 1993 года президент подписал Указ № 1400 «О поэтапной конституционной реформе». Ельцин распускал Съезд народных депутатов и Верховный Совет и назначал на 12 декабря 1993 года выборы в новый представительный орган — Федеральное собрание. Действие Конституции в части, противоречащей тексту указа, «прекращалось».

Запись выступления президента осуществили заранее, но кассету забрали и вернули тележурналистам за два часа до трансляции. В восемь вечера указ передали по телевидению и радио. Правительство поддержало президента, хотя настроение у всех было мрачное, подавленное.

Всем членам правительства назначили личную охрану, в министерских приемных появились омоновцы с автоматами.

Хасбулатов и Руцкой ожидали появления указа. Хасбулатов собрал в Белом доме депутатов. Они считали, что теперь Ельцину конец, что народ возмущен президентом и поддерживает Верховный Совет. Руслан Имранович действительно полагал, что он популярен в народе, а Ельцин людям надоел.

23 сентября поздно вечером депутаты объявили президентские полномочия Ельцина прекращенными и поручили исполнение обязанностей президента Александру Руцкому. Правомерность такого решения подтвердил большинством голосов Конституционный суд.

В начале первого ночи Хасбулатов открыл внеочередную сессию Верховного Совета и обратился к Руцкому:

— Александр Владимирович, прошу вас занять ваше место.

Руцкой с видимым удовольствием уселся на место президента.

Но региональные администрации заняли сторону президента, считая, что он сильнее. В четверг 24 сентября в Москву приехали руководители стран СНГ и единодушно поддержали курс президента России. Борис Ельцин успокоился — реакция в мире была благоприятной. В нем по-прежнему видели гаранта демократии, вынужденного распустить парламент, чтобы провести новые выборы.

Ельцин подписал указ «О социальных гарантиях для народны: депутатов Российской Федерации созыва 1990–1995 гг.». Депутатам, которые соглашались подчиниться указу и сложить с себя полномочия, то есть перейти на президентскую сторону, подбирали работу в правительстве.

А что делать с теми, кто не желал покидать Белый дом? В Кремле решили подождать: долго они там не просидят. Пассивная позиция власти была ошибкой. Она привела к кровопролитию в Москве. Помимо депутатов в эту игру вступили совсем другие люди.

В Белый дом со всей страны стекались люди, почувствовавшие запах пороха и крови. Приднестровские боевики, бывшие «афганцы» и рижские омоновцы. В Белом доме собралось несколько десятков отставных военных. Заметную роль играл Союз офицеров во главе с подполковником Станиславом Тереховым.

23 сентября в начале десятого вечера восемь вооруженных автоматами боевиков из Союза офицеров проникли в здание бывшего штаба Объединенных вооруженных сил СНГ на Ленинградском проспекте. Они обезоружили охрану. Туда отправили отряд ОМОНа, боевики бежали. В перестрелке погибли капитан милиции и женщина, которая случайно подошла к окну.

24 сентября вокруг Белого дома установили более жесткое оцепление. Выйти из него можно было. Но назад никого не пускали. Отключили воду, электричество и отопление. Милицейское охранение вокруг Белого дома было без оружия. Да и способна ли была столичная милиция выполнить столь сложное задание?

3 октября, в воскресенье, Ельцин провел совещание. Руководители спецслужб говорили, что ситуация представляется стабильной. Впоследствии министр безопасности Голушко объяснил эту ошибку собственного ведомства, которая привела к гибели десятков людей, тем, что «никто не рассчитывал на подобное безрассудство этих лиц».

Когда министры в отличном расположении духа разъехались по дачам, в столице вспыхнул вооруженный мятеж. Люди Виктора Ампилова перегородили Садовое кольцо, стали строить баррикады.

Началась стрельба. Руцкой призвал толпу идти на мэрию — «Там у них гнездо» и захватить «Останкино» — «Нам нужен эфир!»

Автобусы с вооруженными людьми под командованием отставного генерала Макашова двинулись в сторону Останкина, чтобы взять телецентр и выйти в эфир. Если бы это удалось и на телеэкранах появился Руцкой в роли нового президента, это могло бы изменить настроения в стране. Люди в большинстве своем предпочитают присоединиться к победителю.

Когда прервалась телепрограмма, Хасбулатов был уверен, что это победа. Он радовался от души:

— Теперь мы выиграли. Мэрия взята. «Останкино» тоже. Штурм Кремля — дело нескольких часов. Сейчас сюда подходят верные нам войска. Оккупационный режим пал.

Можно предположить, что решительных людей, готовых к организованному применению силы, в Москве было всего несколько сот человек. Еще столько же осенью прибыло в столицу, почуяв запах крови. Этого количества оказалось вполне достаточно для того, чтобы терроризировать целую страну. Министерство на Лубянке, созданное для того, чтобы обеспечивать безопасность государства, замерло и старалось о себе не напоминать.