История Глории - Стейс Крамер

у которой даже задница онемела от страха. Ох, как же мне было стыдно за себя в те минуты! Выскочила из клуба, семимильными шагами стала от него удаляться. Машину пришлось оставить в следующем квартале, чтобы не было никаких подозрений, и пока я к ней шла, не прошло и мгновения без самобичевания. Больше никогда не приду в его клуб. Наверное, он сейчас рассказывает своим про меня, ржет, брызжет слюной во все стороны, а все остальные его поддерживают. А потом это все, естественно, дойдет до Лестера, Брайса и Доминика. И мне точно не дадут покоя. Поперлась на другой конец города, крутая, отважная, владеющая «ценной» информацией, решила спасти этих самовлюбленных качков, думала, что умнее всех! Господи, Глория, лучше бы ты вместо имени и фамилии сменила свои куриные мозги.

Взрыв.

Я перестала дышать на несколько секунд. Словно по мановению волшебной палочки я превратилась в столб. Стояла с выпученными глазами и раскрытым ртом, смотрела лишь вперед, где в сотнях метрах от меня адское пламя доставало до ночного неба. Слышались сигнализации автомобилей, молниеносно сработавшие в унисон из-за взрыва. Крик очевидцев. Я успела скрыться за несколькими постройками, так что не видела, что именно взорвалось. Но ведь это было очевидно.

В ту ночь не стало «Стальных буйволов».

На улице было светло, царила прекрасная весенняя погода. И только в нашем доме застрял мрак минувшей ночи. Для всех это было ударом, не все были способны что-то говорить. Лестер вошел в зал, где собрались все, кроме Север и старшего Дерси.

– Где Брайс?

– Понятия не имею, – ответил Джеки.

– Доминик?

– Я не знаю, – сухо ответил он.

– Кажется, я знаю, – сказала я, уверенно покинув свое место.

Мы с Брайсом были похожи в некотором роде. Его душила всепоглощающая душевная боль, и он решил затмить ее физической. Я зашла в спортзал. Брайс мучил грушу. Весь вспотевший, поникший, он отрабатывал удары, словно перед ним была жестокая судьба и он использовал каждую секунду, чтобы отомстить ей.

– Брайс.

Он услышал меня, но не отреагировал. Горе окружает тебя четырьмя мощными стенами, за которыми никого не слышно, сквозь них невозможно пробиться. Я подошла к нему ближе. У его глаз были кристальные капли. То ли пот, скатившийся со лба, то ли слезы.

– Брайс, Лестер вас ждет.

Он остановился, выдохнул и медленно поплелся к выходу.

– Покажите свои руки.

Брайс остановился. Мне было жаль этого великана. У него были огромное сердце, впечатляющая верность.

– Посмотри на свои. Почти такие же.

Он снова продолжил путь, а я все не унималась:

– А как же ваши слова, Брайс? Там что-то про пулю, которую нужно вынуть и забыть о боли?

То-то и оно. Столкнувшись со своим горем лицом к лицу, мы страдаем в три раза сильнее, чем те несчастные, которых мы когда-то успокаивали, говорили, что все можно пережить.

– Брайс, нам тоже тяжело, – сказал Лестер.

– Я не из тех, кому становится легче, зная, что кому-то так же тяжело, как и мне. Лестер, я не хочу сидеть здесь и что-то обсуждать. Погибло огромное количество людей! Скоро «Ласса» доберется и до «Девятого круга», и у нас вообще не останется шанса на спасение.

– Брайс, мы не могли предвидеть такое развитие событий.

– Нет, мы могли предвидеть! Могли! Просто мы, сука, расслабились. «Ласса» соблазнила нас молчанием, и мы увлеклись чертовым бизнесом. Ты же с ума сошел с этим Крэбтри, ты забыл про то, кто ты есть на самом деле, забыл про наших врагов, стал строить заоблачные планы. Вот, сука, твои планы! Столько хороших парней не стало! Столько жен и детей лишились своих кормильцев!

– Брайс, успокойся, – сказал Доминик.

– Ты, щенок, не смей даже встревать! Я успокоюсь только тогда, когда всажу пулю в лоб Уайдлера.

Не сразу мы заметили Север. Она вошла мрачная, беспокойная, все присутствующие притихли, когда Север подошла к столу, оперлась кулаками и, не подымая глаз, произнесла:

– Мне очень тяжело говорить об этом…

– Север, ты что-то узнала? – спросил Лестер.

– Да… Одного из «Абиссали» видели в ночь взрыва в клубе Бораско. И этот человек сидит здесь.

Мне казалось, что я растворилась в воздухе. Пламя страха пожирало все мое тело, я горела, обливалась потом. Страх сдавливал мой череп. Я боялась громко дышать, боялась выдать свое искусственное спокойствие, прозрачной пеленой скрывавшей страх. Мой взгляд уперся в стол, на черном глянцевом покрытии были разводы, я представила, что вижу перед собой крошечные озера с мутной водой, а все черное вокруг – это мертвая земля, как памятник кошмарного апокалипсиса, убившего это место.

Я понимала, что мне некуда деться, не рисковала даже шевельнуться, словно случайно ступила на леску, растянутую меж двух цилиндров взрывного устройства: стоит убрать ногу, как прогремит взрыв и в воздух взлетят мои кишки.

Все молчали, грызли друг друга взглядами, полными недоверия.

– И кто же это? – спросил Лестер.

22

Шестое июня

Мы уже шестой день на озере Потакуэй. Это наше с Кэтери любимое место. Как только начинается лето, мы сбегаем сюда, как и сотни остальных подростков, чтобы вдоволь повеселиться на фестивале. Здесь выступают малоизвестные, независимые группы с независимыми текстами песен для независимых подростков.

В палаточном лагере спать трудно, практически невозможно. Попробуй выспаться, когда у всех сбиты биоритмы в этом месте, это словно какая-то аномальная зона, где пропадают самолеты с радаров, птицы теряют направление, а люди не спят по ночам, но днем дрыхнут или стонут от жуткого похмелья. Душ здесь – роскошь. Стоят две самодельные кабинки с бочонком воды наверху. Очереди гигантские, но благо есть озеро, вода дико холодная, еще не прогревшаяся, но тут уж ничего не поделаешь.

И все же я счастлива здесь. Воздух волшебный, всюду горят костры, и запах воздушных маршмеллоу витает вокруг вместе с искрами. Здесь невероятная атмосфера. И как только я вспоминаю, что завтра придется вернуться домой, меня тут же в дрожь бросает…

– Обалдеть! Не могу поверить, что они здесь!

Я была поражена, когда увидела на сцене Алекса со своей группой.

– Ты что, их знаешь?

– Конечно, это же ASJ, они из Манчестера. Черт, я их обожаю! Особенно Алекса, их солиста, посмотри, какой он секси!

Да, все девчонки от них были без ума. Визжали так, будто им животы вспарывали. Раны, которые нанес Марс, до сих пор украшали лицо Алекса, но из-за них он еще больше притягивал к себе взгляд. Казалось, что он такой опасный и, даже попав в страшную передрягу, выживет и