Инстинкт Убийцы. Книга 3. Остров Черной вдовы - Элеонора Бостан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– О, да! – кивнул Вадим, – она вас очень вдохновила, да?
– Это было волшебство, – согласился художник, – не знаю, может, она была видением, слишком уж странно ее появление из волн, ее красота, ее сила… От ее энергии как будто воздух искрился, понимаете? Вселенная привела меня туда, какая-то сила подарила мне этот незабываемый момент, и вот я здесь.
– С этим сложно не согласиться, – кивнул Вадим, если какая-то сила и вела свою игру, то явно не для этого придурка с браслетами старалась. От этой мысли на губах снова заиграла улыбка.
Теперь ему просто не терпелось попасть в дом к этому идиоту и забрать вторую картину. Черт, для начала – хотя бы увидеть ее.
– Десерт? – спросил Вадим, видя, что трапеза подходит к концу, как и интервью. – Впоследствии многие будут угощать вас, хотеть выпить с вами или что-то вам подарить, но первый раз, как вы знаете, самый запоминающийся.
Ему надо было подумать, надо было решить, как действовать, потому что времени было меньше, чем он думал. Сколько еще картин с Фатимой написал этот болван? Сколько из них разошлись по региону? А может, он выкладывал их в интернет? Вадим очень не любил терять контроль, а сейчас чувствовал, что не вполне владеет ситуацией.
– Я не особо люблю сладкое…, – начал художник, но Вадим не дал ему договорить.
– А я не люблю незаконченные интервью, – он улыбнулся улыбкой голодной акулы. – Время дорого, особенно, мое время. Да и в ваших же интересах, чтобы материал как можно быстрее попал в массы. Пока вся эта шумиха не начала утихать, а интерес к Аде и этому региону – угасать.
– Ну, к такому громкому и окутанному тайнами событию интерес еще не скоро угаснет, – уверенно заявил художник. Опять пытается натягивать поводок, с раздражением подумал Вадим. И тут же принял меры.
– К Аде – да, ее знает весь мир, она свой след оставила. Но не вы, мой друг. Вы пока – начинающий, подающий надежды и т.д., и т.п. А если по-нашему, по-журналистски, таких, как вы, называют «никто и звать его никак». Не упускайте шанс, – добавил он. И подмигнул.
Художник покраснел и замолчал. Пусть подумает, решил Вадим, делая вид, что занят телефоном.
– Почему вы это делаете? – Вдруг спросил Анатолий. – Почему решили написать обо мне, если я никто?
Вадим вскинул брови, глядя на него, как на неожиданно заговорившего человеческим голосом жука.
– Почему? – Он отложил телефон. – Хочешь правду, парень? Что ж, получай. Я – обычный столичный делец, там таких много, но выплывают те, кто умеет крутиться. Ты – неразработанная золотая жила. У тебя есть талант, а талант, если его умело оформить, то есть, найти ему красивую оправу, очень дорого продается. Вот и всё. Ты – мой шанс сделать еще больше денег. Я тебя не знаю, и твои красивые или не очень глаза меня не волнуют, меня волнует то, что я смогу продать. А тебя и твои картины я смогу продать. Если ты не будешь мешать мне.
Этот аргумент, как ни странно, оказался самым правильным. Анатолий и сам жил в той же стране и в то же самое время, пусть и не в столице, но даже в маленьких городках всё решали деньги, всё оценивалось и продавалось, так что этот довод показался ему самым убедительным. В стране, где порядочность и благородство стали мифами, вроде русалок и единорогов, именно жажда наживы служила самым реальным, а потому самым убедительным мотивом.
– Талант – это бриллиант, да? – Улыбнулся художник холодной улыбкой будущей акулы, еще только родившейся и не отрастившей зубы, но определенно обещающей вырасти в зубастого гиганта… вернее, ему так казалось. Невозможно стать волком, если рожден ослом. Правда, довольно часто такие ослы, приобретая жизненный опыт, учились очень даже хорошо лягаться и кусаться. Но Вадим не собирался давать ему такую возможность.
– В точку, – кивнул Вадим, всё, капкан захлопнулся, теперь жертва обречена. – Можно продавать его за гроши в необработанном виде, а можно огранить, вставить в шикарную оправу и выставить на самый престижный аукцион. И тогда богатейшие люди будут биться за твой бриллиант, выкладывая суммы, о которых в таких городках и не слышали.
Он отпил воды, наблюдая, как отравленные семена пускают черные корни в честолюбивом сердце этого олуха. Эти корни разорвут его сердце, так уж устроено это дьявольское растение, но перед этим оно успеет вырасти и дать свои горькие плоды, а Вадим соберет их, потому что для некоторых эти плоды – пища, слаще которой нет.
– Сейчас такое время, – продолжил он, – что каждый мнит себя талантом и звездой. Интернет предоставляет полную свободу, как первичный бульон на рассвете мироздания, туда плюхнулось всё, что только есть, а вот сквозь время прошло лишь стоящее. Художников, музыкантов, танцоров и писателей сейчас как грязи – зайди в сеть, там каждый идиот сливает тонны своего мусора, в надежде быть замеченным и откусить от сладкого пирога славы. Но шанс, он выпадает по-прежнему лишь единицам.
Художник молчал, зачарованный, загипнотизированный, как кролик под лучами фар мчащегося прямо на него автомобиля.
– Каждый день в мире появляется всё больше картин, всё больше песен, всё больше книг. – Вадим понимал, что надо доигрывать, и доигрывал, причем с удовольствием. – Если раньше один писатель-дворянин на страну накалякал какой-то бред, все всё равно читали и восхищались, потому что ничего больше не было. А теперь? Теперь конкуренция уже даже не тысяча человек на место, а миллион. Как думаешь, напиши сейчас Пушкин своего Евгения Онегина, стал бы он звездой? Не факт, он мог просто затеряться в потоке информации, в сотнях, тысячах книг и поэм, которые люди выкладывают в общий доступ. Всё решает случай, попадешь ли ты в струю, или нет. А талант, да, как ни странно, кое-что еще решает и талант, но это, скорее, временные рамки. Например, кто-то через сотню лет откопает твою картину и скажет: «Бог ты мой! Гениально-то как! Как же мы раньше этого не видели!». И начнут изучать твое творчество, напишут твою биографию, устроят выставку, а за твои картины будут выкладывать сотни миллионов, сражаться и даже убивать. Но какой в этом прок тебе, если ты уже сто лет как мертв?
– Этот как умереть от голода, – прошептал художник, – а на твои поминки люди принесут самые изысканные деликатесы.
– Отличное сравнение! Лучше и не скажешь! Вижу, мы пришли к пониманию.
Художник облизал губы, глаза напоминали иллюминаторы, за которыми простирался открытый космос.
– Что еще вам нужно для интервью? – Тон сменился, Вадим снова добился, чего хотел.
– Совсем немного, – он
