Охота Полуночника - Ричард Зимлер

— Я сопротивлялась, как могла, но все бесполезно. Это никогда не помогает.

Смотря в пол, Виолетта прошептала, что мать пригрозила: если еще раз поймает ее на подобной «лжи», то будет брить ей голову еженедельно и не позволит надевать шляпку, и тогда каждый в Порту узнает, что она — неисправимая лгунья.

— Мама сказала, что отрежет мне в следующий раз еще кое-что, чему уже не отрасти никогда.

— Я бы убил твою мать! — воскликнул Даниэль.

— А что она обещала отрезать? — спросил я.

— Замолчи, Джон! — оборвала меня мама. — Ни слова больше!

Ее глаза горели от гнева.

— Послушай, Виолетта, и думать не смей, что они правы. Запомни одно — ты ни в чем не виновата. — Она прижала девочку к себе и поцеловала ее в лоб. — И ты прекрасна. И никогда они не отнимут твою красоту. Никогда!

— Я пойду сегодня к тебе домой, — объявил Даниэль. — И буду спать рядом с твоей кроватью!

— Мы скоро уедем с тобой в Америку! — воскликнул я.

— Замолчите оба! — прикрикнула мама. — Господи, Виолетта если твоя мать не верит тебе, то чем она объясняет эти два нападения на тебя?

— Она говорит, что я всегда падаю, потому что неловкая, и из-за своей неуклюжести я способна упасть на ровном месте. И еще она сказала, что, не будь я такой неуклюжей, мой дядя женился бы на мне.

— Ты бы вышла замуж за негодяя, который… который сделал это с тобой? — прокричал Даниэль. Он шагнул к ней и потряс кулаком. — Ты ни за кого не выйдешь замуж, вот что я скажу тебе!

— Ты многого не понимаешь, — с мольбой в голосе произнесла Виолетта.

— Бедное дитя… — произнесла мама, гладя ее по щеке.

Девочка убрала ее руку.

— Мне пора. Я и так задержалась.

Она поднялась.

— Ты не можешь уйти! — вскричал я. — Я не пущу тебя домой. Мама, скажи ей, что она может остаться с нами. Скажи ей!

Моя мама пыталась успокоить меня, обещая обсудить мою просьбу с папой в этот же вечер, но я уже вышел из себя. Я вопил как сирена и проклинал ее, когда она уводила моих друзей. Я подбежал, спотыкаясь, к окну и распахнул ставни, подавленный своей беспомощностью. Я звал Виолетту и Даниэля, но девочка быстро уходила, не обращая внимания на мои крики, а Даниэль нерешительно топтался на месте.

Позже в тот день папа рассказал мне, что он сделал с дядей Виолетты, Томасом. Через два дня после того, как меня принес домой охотник, отец поручил двум мелким воришкам разбить все часы в лавке Томаса. На следующий день папа проследил за ним до Ивовой таверны, отвратительного заведения за церковью святого Франциска. Папа зашел в таверну и увидел Гонсалеса. Тот пытался залить горе джином, он держал в руках полупустую бутылку и что-то бормотал двоим закадычным приятелям, которые ржали словно лошади.

Папа подошел к ним и представился мистером Бернсом.

— Сударь, я узнал о вашем несчастье и хотел бы сделать вам интересное предложение, — сказал он.

Он объяснил, что приобрел часовую мастерскую в Лиссабоне и надеется найти опытного человека, которому мог бы ее доверить.

Папа предложил Гонсалесу прогуляться, чтобы обсудить все подробности сделки. Поскольку было жалко оставлять приятелям Гонсалеса полупустую бутылку джина, он заплатил за нее.

Дядя Виолетты, укушенный моей Фанни, прихрамывал на одну ногу. Папа прогуливался с ним под руку, радуясь, что Гонсалес не забывает смачивать горло из прихваченной бутылки. Когда бутылка опустела, отец завел Гонсалеса в темную аллею и разбил эту бутылку о его голову.

Гонсалес осел на булыжные камни, но не лишился чувств. Папа открыл свое настоящее имя, сообщил, что это по его просьбе разбили все часы в лавке, за то, что он обидел меня и свою племянницу.

— И я самого тебя разрублю на щепки, если ты не уедешь в Лиссабон, чтобы больше никогда не появляться в Порту. Выбор только за тобой!

Гонсалес схватился за окровавленную голову и попытался подняться.

Папа присел на корточки рядом с хромым мерзавцем и поднес разбитое горлышко бутылки к его лицу:

— Сейчас я посажу тебя на ближайший экипаж до Лиссабона и даже оплачу проезд. Но если ты вздумаешь вернуться в Порту, я возьму эту бутылку и вдавлю ее тебе в лицо, чтобы у тебя не осталось ни ноздрей, ни рта ни глаз!

Ровно в восемь часов двадцать одну минуту по папиным часам Томас Гонсалес навсегда покинул наш город.

Без Гонсалеса и дохода, приносимого его лавкой, семья Виолетты уже через несколько недель осталась без гроша, и все дети были вынуждены пойти на работу. Виолетта устроилась резчицей фитилей в мастерской неподалеку от Руа-дуж-Инглезес, напоминавшей изнутри пещеру. Девочка работала с утра до ночи, и всю зарплату отдавала матери, не оставляя себе ни фартинга.

По субботам и воскресеньям у нее были выходные, но в наказание за «ложь», лишившую семью ее благодетеля, мать держала девочку взаперти. Иногда она даже привязывала ее за лодыжку к кровати. Мне об этом рассказала мама, она сама явилась свидетельницей подобного унижения. В такие моменты Виолетта вышивала молитвы на полотенцах, чтобы продать их на рынке.

Возможно, потому, что папа оказался невольным виновником того, что семья Виолетты оказалась в нужде, мама первые недели по субботам носила им морковь, картофель и другие овощи. Так, по ее словам, они хотя бы раз в неделю смогут приготовить себе горячий суп. Мама была единственным человеком, от которого мы узнавали о девочке, и именно она сказала мне, что нам с Даниэлем навсегда запрещено навещать подругу, поскольку ее мать утверждала, что мы оказываем на нее дурное влияние. Но даже тогда, как я узнал позже, Даниэль появлялся под ее окном по ночам при любом удобном случае, тщетно уговаривая ее выглянуть наружу. Он прекратил свои ночные посещения, когда младший брат Виолетты сообщил ему, что мать бьет девочку всякий раз, как заметит его на улице.

В сентябре 1801 года, через десять недель после того как дядя Виолетты исчез из города, ее мать зашла так далеко в своей ненависти к нам, что назвала нас негодяями, лишившими невинности ее дочь. После этого мама перестала ходить в их дом.

Рассказывая мне о своем разговоре с матерью Виолетты, мама добавила, что перед своей вспышкой гнева та успела сказать, что вскоре у ее дочери появится еще одна работа. Каждую субботу она будет стоять за прилавком на Новой площади и продавать вышитые ими с матерью вещи.

Мама благодарила небеса за эту новость, поскольку видела в этом возможность помочь девочке. Она предложила нам с Даниэлем навещать ее там и оказывать ей поддержку, но ни в коем случае, ни при каких условия не показываться на глаза членам ее семьи.