Девять месяцев, или «Комедия женских положений» - Татьяна Соломатина

Собственной квартиры у молодожёнов не было. В трёхкомнатные родительские хоромы Светочка напрочь отказалась приводить Серёгу. Хотя у неё тут была собственная комната. Мама так часто тыкала ей этой «своей собственной» комнатой, которой нет у младшенькой, и та вынуждена ютиться в гостиной, что, возможно, именно поэтому Светочка и отказалась. Серёга жил на ближней окраине – вроде как и в городе, а вроде как – и садик с яблонями то в цвету, то в яблоках, то в снегу, то снова в цвету – тоже в родительском доме. Но на своей половине. С отдельным туалетом-ванной, с отдельным входом-выходом, с двумя комнатами и собственной кухонькой. Абсолютно и полностью изолированной от простой мамы и алкоголика-папы половине. Эдакий таунхаус минувшей эпохи, можно сказать. Светочка уже не раз побывала у него на этой отдельной половине, поэтому была рада пусть дольше добираться в институт, зато жить самостоятельной независимой жизнью.

Светочка собрала свои не такие уж и многочисленные вещи, загрузила их в Серёгин «Жигуль», и они отчалили далеко-далеко – за целых двадцать пять километров от дома, где Светочка выросла. Да-да, и машина у молодого мужа уже была. Признаться честно, молодой муж был всё-таки семью годами старше студентки – к моменту официального заключения брака – четвёртого курса медицинского вуза.

Не жизнь у них началась, а сказка! Серёге – Прекрасную Задницу в единоличное владение, хотя и так-то, пока неотчуждаемой не стала, никто не покушался. Светочке – мужик ладный и все прелести семейной жизни.

Папаша у него был безобидный, не смотри что алкоголик. Инвалид, пенсионер и не буйный. Стакан самогона выпьет – и спать. Всю жизнь шоферил, а потом ему руку покалечило. Не то тросом, не то кузовом. Светочка такие разговоры слушать не любила. А вот папа её, полковник, свата, напротив, привечал. Что-то чудилось ему в нём родное, деревенское. И когда тому жена стакана не давала, то Светочкин свёкр через весь город, через безумные пробки на своём стареньком «Москвиче» пёрся к Степану выпить. И заночевать. Светочкина мама такой дружбы не одобряла, но молчала. Потому что, как бы там ни было, младшенькая её, любименькая, получила свою законную комнату, да и Светка замуж вышла за хорошего в общем-то парня. Ей, старшенькой, если уж совсем начистоту, просто несказанно повезло!

Родительницы Серёгина и Светочкина друг друга невзлюбили ещё до свадьбы, а после оной так и вовсе не встречались.

Светочка наслаждалась новой сладкой ролью любимой жены, а мужем Серёга был отменным. Включая кофе с молоком и мёдом в постель (кто вам сказал, что дальнобойщик не может сварить и подать? Почище любого псевдоаристократа может!). Вывозил любимую жену на рынок и в магазины. В Светочке, к слову, обнаружились ранее неведомые таланты: безумная тяга к наведению чистоты и желание готовить. Вслед за которым, как известно, приходит и умение. Она училась, убирала, жарила, парила, крутила. Серёга благоговел, потому что Прекрасная Задница была не только Прекрасной Задницей, но и Прекрасной Задницей студентки медицинского вуза! Задницей будущего врача!

– Пусть она особо-то свой нос не задирает! – шипела иногда в него свекровь (ну, то есть – его родная мама). – А не то...

Ну, не будем повторять, что она говорила про нос. Зря, что ли, автор мучил вас Ростаном? Хотя, конечно, новое и новейшее народное творчество любого замшелого французского поэтишку переплюнет.

Серёга, к чести его, мамашу свою одёргивал, да и семейства почти не пересекались, разве что когда Светочка коврики и половики свои вытряхивала прямо на свежепостиранное, развешенное во дворе бельё свекрови.

Идиллия длилась месяц, а потом Серёга ушёл в рейс.

Тогда ещё не начались блаженные нулевые, год шёл смутный, начально-девяностый, и служба дальнобойщиков, ездящих блатными маршрутами и перевозящих, например, дорогостоящую технику, а то и автомобили, была не только трудна, но и опасна. Таможня, сопровождение, перегоны... Кто помнит – тому не надо рассказывать. Кто не застал – тому и знать не надо.

В общем, вернулся Серёга через три недели, измотанный, как резиновая пищалка алабаями. И что-то у него в голове щёлкнуло. Видимо, та самая моторика. Светочка в институте была, и он по привычке сгрузил весь личный, приобретённый в заграницах товар-навар – от видиков и телевизоров до бананов – в мамашину самостоятельную половину. Раньше вроде как всем этим она заправляла: хранением, а то и сбытом. Во всяком случае – всегда была завскладом. Скинул наш незадачливый Серёга всё мамаше и к себе пошёл. Помылся, чаю выпил и отрубился, потому что почти двое суток предыдущих не спал – напарник заболел и с температурой под сорок на лежаке валялся.

Разбудила его Светочка ласковым поцелуем, сообщила, что скучала, поинтересовалась, мол, как дела и чего привёз муж любезный из дальних странствий. Муж перечислять начал, у Светочки глаза загорелись. Она ему, де, давай, быстрее показывай! Я на курсе видики с телевизорами враз толкану, да и вообще, не забыл ли ты прикупить мне колгот таких-то и лифчиков с трусами заморских, и мыла, такого, что мамаше моей неразумно всё отдарил. Ну, он ей и говорит:

– Пошли, посмотришь!

– Куда идти?! – радостно интересуется Светочка и хищным взглядом шарит по собственной вотчине.

– Так к маме. У неё всё.

– Что?..

Последующее автор оставляет на откуп читательской фантазии. Скажет только, что состоялась у Светочки такая битва со свекровью, что Чудское озеро – просто шоу для младшей группы детского сада. Студентка медицинского института, дочь интеллигентных родителей такой мастер-класс показала простой мамаше шофёра-дальнобойщика, что не разлей их Серёга холодной водой из ведра – не метафора, – нанесли бы друг другу тяжёлые телесные. А благодаря двенадцатилитровой ёмкости H2O всего лишь фингалами и царапинами отделались. Светочка даже на всякий случай сняла побои, потому что всё-таки ментовская дочь. Знала, что к чему в Уголовно-процессуальном кодексе.

И началась у них с тех пор вот такая вот не жизнь, а праздник какой-то. Разборки за разборками. Светочка яростно выясняла, какого моржового этого Серёга должен содержать эту ё...ю мать. Мамаша, в свою очередь, пыталась в не менее непарламентских выражениях уточнить, по какому это праву носатая прошмандовка семейным майном распоряжается. А между ними метался, постепенно растрачивая колоссальный, но всё-таки не бесконечный запас врождённого добродушия, простой дальнобойщик Серёга. Отдыхал он теперь не дома, а в рейсах. По приезде оставлял добро во дворе и уходил в загул, а пару раз даже в запой.

Но Прекрасная Задница забеременела, чем осчастливила мужа безмерно, и маятник с солидным перевесом качнулся в сторону Светочки. Мамаше в незамысловатых, но отточенных выражениях было заявлено, что если он увидит жену в слезах и если, не дай господь, за время его отсутствия хоть что-то вроде насморка или тошноты с ней случится, то дальнейшее мамаша будет наблюдать уже с небес.

Простая женщина отлично знала своего сына. Вы тоже наверняка хорошо знакомы с представителями такой мужской породы: добрейшей души человек, но если сильно постараться... А уж Светочка с мамашей расстарались на славу.

Во время беременности Прекрасная Задница перетянула всё одеяло на себя и даже дырявую простынку из-под свекровушки выдернула. Та временно поменяла тактику и теперь каждый день смиренно стучала к невестке во светёлку и голосом юродивой странницы просила:

– Подай, деточка, старенькой маменьке ложку сахара на пропитание.

И не по разу и не по два стучала, а прямо как метроном, поставленный на presto:

– Подай, деточка, бананчика подгнившего, коим уже сама брезгуешь. Пожа-а-алуйста...

– А не дашь ли, солнышко, больной женщине коньяку?.. Нет-нет, не надо бутылку, отлей в рюмочку сколько не жалко...

Ну, и так далее. Светочка Серёге жаловаться, а тот только смеётся, мол, тебе что, ложку сахара или банан жалко?

Светочке было жалко. Уж такая у неё была натура. Автор не может выкинуть эту жестокую правду из повествования. Потому что объективность прежде всего.

В общем, долго ли, коротко ли, через положенное время Прекрасная Задница родила. Всё как природой предписано, через естественные родовые пути, без особых проблем. Родила сына, чем осчастливила даже свекровь. Не говоря уже о свёкре-инвалиде, своём отце-полковнике и, собственно, муже. И даже Светочкина мама была рада, честное слово. Потому что она любила свою дочь, пусть она даже и старшая, и стра... Но всё равно она её дочь, а мать должна любить дочь. Это вам любая дочь скажет. Особенно когда матерью станет.

Серёга, так тот вообще вёл себя как безумный, как будто на свете не осталось ни одной бабы, а лишь одна Светочка. И вот только она одна смогла забеременеть и родить. Он даже продал по сходной цене старую – то есть совсем новую голубую коляску в белый горох, потому что уже из моды вышла, – и купил какой-то безумный агрегат с сумками, бутылками, закрылками, шасси и цвета «дипломат».