Кроманьонский человек - Том Придо

Затем, зная, что ему следует искать, дон Марселино спешно вернулся в Испанию, вновь расчистил вход в пещеру и начал раскапывать ее пол. По сравнению* с другими доисторическими пещерами Альтамира не особенно велика - протяженность ее в целом составляет чуть больше четверти километра. За тесным входом она расширяется в зигзагообразную анфиладу из трех галерей с несколькими боковыми ответвлениями и завершается очень узким извилистым коридором чуть меньше 50 метров в длину. Сгибаясь в три погибели, дон Марселино откопал вблизи входа порядочное число каменных орудий. Но оказалось, что во время этих предварительных исследований его голова была повернута не в ту сторону.

И вот тут в истории появляется ребенок, исправивший эту ошибку. Как-то в 1879 году Мария, двенадцатилетняя дочь Саутуолы, отправилась с отцом на раскопки и примерно в 25 метрах от входа забрела в узкое ответвление, высота которого нигде не превышала полутора метров. Поэтому ее отец, раскапывая там пол в поисках орудий, вынужден был работать на четвереньках, однако рост Марии позволил ей осмотреться по сторонам. И в тусклом свете фонаря она увидела бегущее по потолку стадо красных животных. Девочка бросилась к отцу сообщить о своем открытии.

Дон Марселино, согнувшись, вошел в боковое ответвление, поднял глаза к потолку и увидел около двадцати пяти нарисованных животных, главным образом зубров. Волнение мешало ему сосчитать их внимательно, не то он заметил бы, что там изображены еще две лошади, волк, три самки оленя и три кабана. Некоторые были нарисованы в натуральную величину или даже крупнее, и в дрожащем свете фонарей они словно двигались. Коричневые, красные, желтые, черные, они вбирали в себя очертания скалы: художник сознательно расположил их так, чтобы использовать неровную поверхность потолка Альтамиры. Например, задняя нога могла быть нарисована на выпуклости, что создавало удивительно реалистическое ощущение объема.

Дон Марселино был потрясен. Да, в одной из французских пещер уже были найдены рисунки животных, выцарапанные на скале, но он первым из всех исследователей увидел живопись каменного века. И его чувства, пока он, щурясь, вглядывался в удивительный потолок, можно сравнить с тем чувством, которое испытал Галилей, когда впервые поднес к глазам свое изобретение - подзорную трубу - и, заглянув в недоступные прежде пределы небес, увидел луны Юпитера. Внешне эти два открытия нисколько не сходны между собой: одно преодолевало необъятность пространства, другое - необъятность времени. Но и в том и в другом случае человек отчасти преодолел эту необъятность и неизмеримо расширил свои познания.

Дон Марселино поспешил в Мадрид, чтобы посоветоваться со своим другом палеонтологом Хуаном Виланова-и-Пьера, профессором Мадридского университета, который уже не раз помогал знатному дилетанту. Виланова чрезвычайно заинтересовался неожиданной находкой и тут же поехал в имение Саутуолы. Он не обнаружил никаких свидетельств того, что в пещере кто-то бывал со времен последнего ледникового периода, - оставалось заключить, что рисунки не могли быть сделаны позднее. Дон Марселино напечатал брошюру с описанием своего открытия. Фотография Марии появилась в газете. Среди любопытных, поторопившихся осмотреть пещеру, был испанский король Альфонс XII, склонивший свою августейшую голову, чтобы войти в галерею зубров. (С тех пор пол там углубили и современные туристы могут любоваться животными, не вывертывая шеи.)

Пещера расположена под старой фермой, носящей удачное название "Альтамира" (дозорная вышка), и выходит на пологий склон, перед которым простирается луг. Вокруг все дышит уютной безмятежностью. Однако на юге в небо врезаются величавые Кантабрийские горы, а ближе к западу вздымаются Пикос-де-Эуропа, чьи вершины, почти всегда покрытые снегом, достигают в высоту двух с половиной километров. Неизвестно, служила ли когда-нибудь Альтамира святилищем, но ее красивое местоположение указывает на такую возможность.

Открытие Альтамиры вначале не произвело должного впечатления на академические круги. Ученые, соглашавшиеся признать древность человека, еще не были готовы увидеть в нем художника. Когда в 1880 году Виланова на конгрессе специалистов в Лиссабоне во всеуслышание признал колоссальную важность открытия дона Марселино, его мнение было презрительно отвергнуто учеными мужами из Франции, Германии, Швеции, Норвегии и Англии. Все единодушно считали, что рисункам этим никак не может быть больше 20 лет. Некий испанский художник величественно объявил, что в них "нет ничего от духа искусства каменного века, архаичного искусства, ассирийского или финикийского. Это всего лишь мазня посредственного последователя современной школы живописи". Но наиболее сокрушительным был выпад французского эксперта, который указал, что в поместье дона Марселино уже несколько лет живет художник, намекая на протеже Саутуолы, который снимал копии с доисторических оригиналов. Профессор дал ясно понять, что это мистификатор, который тайком пробрался в древнюю пещеру с фонарями и красками, чтобы размалевать стены своими подделками. Собравшиеся бонзы прямо-таки со злорадством ухватились за эту нелепицу. Дон Марселино отказался от попыток доказать подлинность искусства ледникового периода и запер вход в пещеру. В 1888 году он умер.

Оскорбления, которыми осыпали дона Марселино, были непростительны, но для скептицизма его критиков имелись некоторые основания. Им казалось невероятным, что краски, наложенные на стены в ледниковом периоде, могли остаться такими яркими и что легко крошащийся известняк сохранился под ними в целости. Более того, картины были выполнены с большим техническим умением и обладали своим стилем, что шло вразрез с представлениями XIX века о первобытных людях как о примитивных дикарях. Ученые каким-то образом не заметили безусловного сходства как по тематике, так и по духу между живописью Альтамиры и фигурками животных, выцарапанных на кости, которые уже были признаны наследием ледникового периода. Только что вышло в свет исследование этих фигурок, написанное французским палеонтологом Эдуардом Ларте и английским археологом Генри Кристи, а потому трудно понять, как осведомленные специалисты могли отвергнуть увеличенный вариант почти таких же фигур. И прошло двадцать лет, прежде чем наиболее прославленная из всех пещер, расписанных доисторическими художниками, была открыта заново и вера дона Марселино в величайшую ценность его находки полностью оправдалась.

Когда древность пещерной живописи была наконец признана, кроманьонец прочно обрел титул первого художника в истории человечества. Его выцарапанные и сделанные краской рисунки не служили чисто утилитарным целям, лишь случайно оказавшись приятными для глаза. Они предназначались для того, чтобы на них смотрели - пусть одни лишь их творцы - и удовлетворяли какую-то внутреннюю потребность. Тем не менее кроманьонский человек создал высокоразвитое искусство не из ничего. Истоки его художественных дерзаний, несомненно, были более древними, чем он сам.

Эти три покрытые резьбой предмета - две костяные суженные к концу палочки из Франции и бивень мамонта из Чехословакии - предположительно употреблялись в каких-то обрядах. Концентрические овалы, вырезанные на бивне, образуют символическое изображение женщины, а потому не исключено, что геометрические узоры на палочках также имели символический смысл

По меньшей мере миллион лет древние люди не оставляли никаких свидетельств о существовании у них искусства или эстетического чувства. Однако сверкающий кристалл кварца, найденный в китайской пещере Чжоукоудянь, заставляет предположить, что даже человек прямоходящий 500 тысяч лет назад мог хранить подобные предметы за их красоту, которой приписывал благотворные свойства и вполне вероятно, что другие древние люди украшали себя перьями, оленьими рогами и мехами, а потом делали ритмичные движения и пели, руководствуясь сложной системой побуждений, среди которых было и удовлетворение эстетической потребности. От неандертальских времен до нас дошли свидетельства того, что орудия сознательно обрабатывались с приятной для глаза симметрией. А потому логично предположить, что у кроманьонского человека, когда он начал создавать зримую летопись своего времени, уже имелись определенные основы художественного выражения и интуитивное представление о его правилах и пределах.

Кроманьонское искусство распадается на две основные категории. Первая обычно обозначается французским термином "art mobilier" - "передвижное" искусство, а вторая -"art parietal", искусство "непередвижное", например рисунки на стенах пещеры.

Старейшие памятники художественных достижений человека принадлежат к первой категории - мелкие предметы, вырезанные из кости, рогов и бивней или вылепленные из глины, которые насчитывают по меньшей мере 30 тысяч лет и были одними из первых собственных вещей человека, высоко ценимых и бережно сохранявшихся. Неисчислимые тысячелетия человеческие пальцы учились, как сжимать, как обхватывать камень или кусок кости и как манипулировать режущим орудием. И естественно, человек мало-помалу начал изготовлять небольшие декоративные предметы. Он создавал их во множестве - вероятнее всего, зимой, когда реже ходил на охоту и располагал достаточным досугом. Такие предметы или их фрагменты археологи находили повсюду от Франции до Сибири, и объединяет их не только небольшая величина, но и тщательность обработки. Некоторые даже отшлифованы и покрыты резьбой. Дошли они до нас потому, что были потеряны или забыты в пещерах, под скальными навесами или на открытых стоянках кроманьонцев и сохранились под нарастающими слоями земли. В Чехословакии и в Советском Союзе некоторые были спрятаны в ямах возле очага, из чего следует, что их владельцы придавали им какое-то особое значение.