Один на дороге - Владимир Михайлов

- Похоже на то, - подумал я.

- Я одолжу вам.

- Нет, ни в коем случае.

- Глупо. Совершенно глупо.

- Нет. Ну, как вы не понимаете!

Я и понимал, и не понимал. Вернее, понимал ее мысли, но считал, что думает она неправильно. Господи, и их еще берут служить в армию! Вряд ли счастлив тот, кому приходится командовать ими.

И тем не менее с ее мнениями, хоть и неправильными, приходилось считаться. Или же попрощаться и идти спать. А она так и провоцировала это.

- Владимир Борисович, да успокойтесь вы. Идите и ложитесь. Ничего со мной не случится. Не такая я слабая, как кажусь. Я просто немного расклеилась. - И уже совсем высокомерно: - Вам не в чем обвинять себя. Я ухожу. До свидания!

Она независимо повернулась и зашагала. Я догнал ее и снова накинул пиджак на ее плечи. И снова она восприняла это как должное.

Мы прошли несколько шагов - теперь и я шагал неторопливо, экономя силы, потому что, судя по всему, нам предстояло бродить так до утра. Ольга молчала, я тоже - я был сердит на нее. Действительно. Да не стал бы никто покушаться на ее честь, видывали мы и не таких!.. До утра мы замерзнем, как цуцики. Вокзал? Мы направлялись к нему, но вокзал сейчас закрыт. А куда еще деваться?

И тут меня осенило. Аэропорт! Открыт круглые сутки, и круглые сутки там можно хотя бы закусить, выпить горячего кофе. Мягкие, удобные кресла и относительный покой...

Я схватил ее за руку, словно боясь, что она потеряется где-нибудь по дороге, и мы зашагали быстрее.

- Куда вы меня ведете?

- Туда, где тепло и уютно, и есть горячий кофе.

- Если это снова гостиница...

- Не волнуйтесь. Ничего общего.

- Почему мы так спешим? Там закроют?

- Нет. Но у меня есть причины. Причины заключались в том, что до двух часов ночи мы могли еще успеть на маршрутное такси, а затем можно было рассчитывать только на машину. Мне же приходилось быть бережливым, потому что с собой у меня была лишь мелочь, деньги остались в кителе - кто мог думать, что они мне понадобятся ночью. Да и днем стараюсь не носить деньги с собой, потому что знаю свою привычку тратить их не думая, а потом, когда они действительно нужны, их никогда не оказывается, хотя зарабатываю не так уж и мало.

На маршрутку мы успели. Хоть одно везение. Но и на том спасибо.

V

В аэропорте шла уборка. Народу было чуть больше, чем я ожидал; где-то была плохая погода, самолет выпустили с опозданием, и теперь тут собирались встречающие - правда, не столько, сколько собралось бы днем, - и к стоянке подкатывали, накапливаясь, зеленые такси. В креслах - глубоких, с высокими спинками - тут и там спали или просто сидели люди, но свободных мест еще хватало. При виде кресел Ольга просто застонала от наслаждения. Наверное, бедное создание устало до смерти. Я и то чувствовал, что с удовольствием дам ногам передохнуть. Но прежде всего мне хотелось кофе. Пусть и не первого сорта. Мне трудно пройти мимо любого места, где варят кофе, такую страсть я сохранил со времен службы в этих местах.

- Чашку кофе, Оля.

- Как прекрасно было бы!.. Но туда я не пойду. Там не на чем сидеть. А стоять я больше не в силах. Я усадил ее в одно из кресел подле входа в буфет:

- Я принесу вам.

Очередь перед прилавком была невелика; правда, несколько человек из какого-то экипажа получали свое без очереди - они имели на то право. Когда я вернулся с кофе и булочками, Ольга дремала, расположившись в кресле наискосок. Невдалеке какая-то женщина спала на двух креслах сразу, лежа на спине, перекинув согнутые в коленях ноги через подлокотник. Я сел, одной рукой удерживая на весу два кофе, поставленных друг на друга; на верхней чашке покоилась тарелка с едой. Осторожно тронул Ольгу за руку.

- Оля, выпейте. Вам нужно хоть немного согреться. Может быть, хотите чего-нибудь покрепче?

- А вы?

- Исключено в любом случае.

- Ну, тогда и я не буду, - отказалась она, приняла из моих рук чашку и с удовольствием отпила.

Мы выпили кофе молча, я отнес чашки, вернулся и снова сел. В этом уголке аэровокзала было почти совсем темно. Стояла тишина. Опоздавший самолет наконец приземлился, и возникший на какое-то время внизу, в багажном отделении, гул голосов прилетевших и встречавших успел уже улечься. Можно было подремать, но почему-то сон не шел. Ольга тоже не спала; она то закрывала глаза, то, просидев так с минуту, снова открывала их, и они отблескивали в слабом свете, пробивавшемся из буфетного зала. Темнота и тишина располагают ко сну - или к разговорам; нам не спалось, так что можно было, наверное, поговорить.

- Оля?

- Да?

- Что же все-таки за таинственная история у вас? Как вы сюда попали, почему оказались в одиночестве?

Она ответила не сразу; наверное, подыскивала самую общую фразу. И нашла.

- Как и все.

- Нет. Вы, похоже, не из тех, кто остается в одиночестве.

- Да, - согласилась она. - Я не из таких.

- Значит, что-то случилось?

Она едва заметно, как и всегда, усмехнулась.

- В жизни всегда что-нибудь случается.

- Но вот - с вами?

Она повернулась ко мне, на этот раз без улыбки.

- А почему это вас интересует?

- Ну... хотя бы потому, что мы встретились.

- Не каждая встреча к чему-нибудь приводит, иначе ... А вообще, надо ли отягощать себя знанием чужой жизни? Разве в своей собственной мало такого, над чем надо размышлять, чему огорчаться? Неужели вы такой уж благополучный человек, что больше вам и делать нечего, как только интересоваться другими?

- Все-таки, Оля, люди - не абсолютно упругие тела.

- Не понимаю. При чем тут тело?

- Это физика. Абсолютно упругие тела, столкнувшись, должны разлетаться с той же скоростью, что и сближались, и у них не остается времени на выяснение отношений. Но у людей нет такой упругости.

- Выяснение отношений... - медленно, растягивая слова, повторила она. Господи, как надоели мне эти слова, это выяснение отношений, сами отношения... Не хочу больше. И пожалуйста, ни о чем меня не спрашивайте. Если захочу, расскажу сама - тогда, когда захочу. Вы показали себя рыцарем не сбрасывайте доспехов на полдороге. Останьтесь им до конца; до утра хотя бы. Я буду вам очень благодарна.

- Рыцарем... - сказал я. - Высокая похвала, и ее не часто приходится слышать.

- Еще реже ее заслуживают.

- Возможно... Значит, вы взяли бы меня в ваш восемнадцатый век?

- Вам было бы там труднее. Пришлось бы многому переучиваться.

- Почему вас тянет именно туда? В неустроенное время с постоянными войнами, жестокостью... и отсутствием горячей воды?

- Горячая вода - это хорошо. - Она говорила медленно и тихо, словно спала, а речь лилась независимо от ее воли и состояния. - Но это не главное. В то время женщины не ходили на службу. Не стояли в очередях. Не таскали переполненные сумки. Не забывали, что они женщины. А я - женщина, - она широко раскрыла глаза и в упор взглянула на меня. - И не хочу, чтобы об этом забывали.