Дьявольские близнецы - Елена Хисамова

     Маша решила, что только бабка сможет прояснить чудовищное недоразумение. Она спешно купила билет на первый же поезд и поехала  в Ленинград.

     В сильнейшем волнении Маша подъехала на такси к дому бабки. Сердце билось так, что казалось, вот-вот выскочит из груди. Вдруг что-то насторожило девушку во внешнем облике дома. Что-то неуловимо поменялось. Раньше, когда Маша была маленькой, она обожала двойные картинки, где предлагалось найти между ними определённое количество отличий. Иногда она подолгу билась над головоломками. Разгадав их, удивлялась. Ведь ответ был так очевиден. Прямо на поверхности. А она сотни раз смотрела и не видела. Вот и теперь, какое-то неуловимое, не поддающееся объяснению отличие было в доме по сравнению с тем, когда она жила здесь со старухой и Яковом. Маша расплатилась с водителем и подошла к калитке. На ней висела забавная табличка: «Здесь живёт маленькая, но очень злая собака!» В недоумении Маша помедлила звонить. Бабка ненавидела всех животных без исключения. Неужели она решила завести себе собаку? Девушка подняла глаза на окна верхнего этажа. Одно из них было открыто настежь. От сквозняка занавески слабо колыхались. Она тут же поняла, что смутило её. Гардины были нежно розового цвета. На всех окнах занавески были светлых пастельных тонов. Этого не может быть! Старуха, насколько знала Маша, не терпела солнечного света. Она всегда требовала задёргивать толстые чёрные шторы на окнах днём и открывать их только по ночам.

     Не медля больше ни секунды, Маша позвонила. Где-то внутри дома взвизгнула и захлебнулась лаем собачонка. Маша поняла, что дверь открылась, так как лай стал громче. Незнакомый женский голос весело прикрикнул: «Место!» Шавка тут же притихла. По дорожке зашуршали шаги.

 – Иду, иду!

Калитка распахнулась. Перед Машей предстала молодая светловолосая девушка, не намного старше её. Одета она была по-домашнему: в короткий цветастый халатик и смешные розовые тапочки с большими пушистыми помпонами. На поясе у девушки был повязан кокетливый маленький фартук. Видимо, Маша оторвала её от готовки. Незнакомка вздёрнула бровки, вопросительно глядя на незваную гостью.

– Что вы хотите? Продаёте что-нибудь? Спасибо, ничего не надо!

Она уже собралась захлопнуть калитку, но Маша придержала её рукой.

– Подождите! Я внучка Василины Евграфовны! Вы что, её горничная?

– Я что, выгляжу, как прислуга? – явно оскорбилась девушка и тут же высокомерно заявила: – Я хозяйка этого дома! Мой муж купил его у какой-то несносной старушенции. А она, выходит, твоя бабушка? Да, не всем везёт с родственниками.

Потом, видя, что Маша изменилась в лице, сжалилась.

– Издалека приехала? Ладно, заходи! Хоть чаем напою с дороги! Я сегодня решила мужу пирожки с яблоками напечь. Может, поможешь? Не слишком-то я в ладах с кулинарией. Муж такой привереда! Того и гляди опять к своей старухе убежит. Та – кошёлка, ему разносолы подавала каждый день. А у меня или яичница, или котлеты из кулинарии. Хотя одно блюдо ему пока по вкусу! – она озорно хохотнула и подмигнула Маше. – Понимаешь о чём я?

Маша, молча, шла за ней к дому. В голове у девушки никак не укладывалась новость, что бабка продала дом и уехала в неизвестном направлении. Всё же в глубине души она надеялась, что её новая знакомая хоть что-нибудь расскажет ей о том, куда собиралась отправиться старуха.   

     Внутренняя обстановка дома разительно отличалась от прежней, той, что была при бабке. Стены оклеили светлыми обоями, полы застелили мягким бежевым ковровым покрытием. Мебель была импортная, современная. Маленькая мраморная такса, хитроглазая и вовсе не злая, ластилась к Маше, словно давно знала её. За вкусным свежезаваренным чаем с непропечёнными пирожками девушки, наконец, перезнакомились. Анжела, так звали молодую хозяйку, оказалась неутомимой болтушкой. Или просто от постоянного одиночества слова лились из неё нескончаемым потоком. Её супруг, коего она неизменно называла «Папулей», дома появлялся только ближе к ночи. Он был крупным городским чиновником и постоянно пропадал на всевозможных совещаниях и конференциях. Маше не терпелось расспросить Анжелу о бабке. Но та не давала ей слова вставить, всё тараторила о необыкновенной любви к престарелому мужу, о драгоценностях и подарках, которыми тот осыпает её. О зависти противных подружек к внезапно свалившемуся на неё счастью и о том, что супруг страстно мечтает о наследнике, а она не хочет ребёнка, так как боится испортить фигуру. Лишнее напоминание о беременности и родах причинили Маше нестерпимую боль. Она решила, что достаточно уже проявлений благодарности к гостеприимству Анжелы.

– Анжел, – прервала её нескончаемый монолог Маша, – а ты приезжала сюда, когда здесь ещё моя бабка жила?

Молодка поперхнулась на полуслове, откашлялась и активизировалась вновь:

– Ну! А я тебе, о чём с самого начала! Это ужас, что за карга!

Анжела вылупила глаза и понизила голос:

– Не представляю, Машуль, как ты с этой самодуркой несколько лет прожила! Мне бы десяти минут хватило, чтобы начать замышлять смертоубийство невыносимой старухи! У неё изо рта слова ядом сочатся, такой злобой она ко всему исходит! А мужик, которого мерзкая клюшка своим мужем звала, ничего себе так! Сексуальненький! С таким покувыркаться одно удовольствие! Жалко его, бедняжку… Хотя сам виноват! Нечего было с дряхлой козой вязаться. Позарился на богатство, вот разум и потерял.

– Ты что-то знаешь о нём, о Якове? – насторожилась Маша.

Анжелка придвинулась к ней ближе, огляделась по сторонам и зашептала, словно их кто-то мог подслушать:

– Ой, Мань! Тёмная тут история какая-то! Прямо, как в книжках страшных.

Маша, волнуясь, схватила девушку за руку.

Анжела выдержала театральную паузу, наслаждаясь её реакцией на свои слова.

– Старуха съехала в неизвестном направлении ещё в июне месяце. И прикинь, четыре дня назад, точно, четырнадцатое число это было, рано утром на участке Яков очутился! Как он через забор перебрался, бес его знает! Сама знаешь, дом, как тюрьма огорожен. Мышь не пролезет. Перепугалась я, даже не могу тебе передать как! Папуля уже уехал, одна я дома была. Сначала закрылась и в окошко на него поглядывала. Муся моя от лая чуть не охрипла, а он сидит и сидит на травке. Не шевелится. Хоть предыдущей ночью дождь сильный и прошёл, а денёк жаркий с утра выдался, солнце так и шпарило. Думаю, конец мужчине. Солнечный удар хватит. Хоть и боязно, а вышла. Муська со всех лап к нему рванула. Она же дурочка, хоть и пустобрёшка, а любит всех без разбора. Мася моя!