Рейвенор - Дэн Абнетт

Пэйшенс натолкнулась на мальчишку. Заэль устроился возле ржавеющего ткацкого станка и хлебал из пластековой миски разведенный суповой концентрат.

Ему предлагали более качественную пищу, даже угощения, купленные у одного из уличных торговцев, но, судя по всему, парнишке нравились концентраты. Мальчик выглядел болезненным и слишком маленьким. Он вырос в подземельях и, возможно, не мог съесть что-то большее, чем растворимую, высушенную холодом похлебку.

Заэль наблюдал за Тониусом. Дознаватель настроил портативный когитатор и включил его контакты в разъем одного из муниципальных коммуникационных каналов. Пучок проводов бежал вдоль стены. Риск обнаружения был минимален. Весь улей был опутан проводами, и в разрушающемся городе обрывы сети были повсеместным явлением. Вычислить его подключение — все равно, что указать на конкретную дырку в рыболовной сети.

А Тониус был прекрасным специалистом. В его арсенале имелось множество программ и кодирующих систем. Одни разработали ордосы, другие он написал сам.

Теперь он обшаривал массивы данных Петрополиса в поисках нужной информации.

Портативный когитатор в кожаном чехле размером и формой напоминал дорожный чемодан и был настолько тяжелым, что только Нейл мог нести его без посторонней помощи.

Карл водрузил его на пару упаковочных ящиков, устроив для себя импровизированный столик. Многочисленные провода выходили из тыльной части устройства вместе с кабелем питания. Еще три провода было включено в разъемы за правым ухом дознавателя. Монитор когитатора поддерживался небольшими бронзовыми коленчатыми соединениями. Тониус что-то медленно печатал на механической клавиатуре.

— Как дела? — подойдя к нему, спросила Пэйшенс.

Он пожал плечами. Среди бегущих по экрану столбцов данных появилась янтарная руна, и Карл нетерпеливо вздохнул, нажимая на кнопку.

— Медленно. Чего и следовало ожидать от административного мира. Огромные информационные системы здесь хорошо управляются. Мне приходится продумывать каждый шаг, чтобы меня не обнаружили как незарегистрированного пользователя.

Еще одна янтарная руна. Очередной вздох и щелчок.

— Видишь? Данные разделены на дискретные подблоки, что означает отдельные протоколы шифрования и пользовательские коды. Я уже спалил один декриптор. Пришлось переписывать по памяти парадигмы ветвей Геймана.

— Короче, в этом ты разбираешься. Слушай, мы скоро отправимся на помощь Нейлу. Ты остаешься здесь?

— Да, мне еще многое надо сделать.

Она кивнула, отметив, что все это время Заэль внимательно наблюдал за ними обоими.

Когда она ушла, мальчик отставил свою миску. Он слышал большую часть их разговора и теперь задавался вопросом: почему этот пижон солгал женщине?

Пока она не появилась, он вовсе не работал на когитаторе.

Они взобрались на западный двадцать. Здесь можно было слышать стенание ветра и скрип раскачивающихся стен массивной башни. На бредущих по пустым коридорам людей давила жутковатая атмосфера, словно они оказались на брошенном в море судне.

Верхнее царство башен Стайртауна возвышалось на шесть километров над уровнем моря и называлось Гиблыми Чердаками. Первоначально здесь размещались роскошные квартиры и пентхаусы, но затем Стайртаун — как и многие другие районы — пришел в упадок. Опустевшие верхние уровни уступали разрушению. Ветер, кислотный дождь, пожары, вандализм. Богачи и элита общества съехали отсюда много лет тому назад. Гиблые Чердаки — верхние шесть или семь этажей каждого стека Стайртауна — облюбовали бездомные, нищие, беглецы и безумцы. Но даже таких было немного.

На заброшенных просторах не было никаких удобств. Ни энергии, ни водопровода. Часть помещений «съела» кислота, другие, лишившись куполов из цветного стекла, превратились в смертельные ловушки, выжженные ультрафиолетом и убийственной радиацией. Здесь разыгрывались настолько сильные высотные бури, что порыв ветра запросто мог вынести неосторожного человека через разбитое окно и разодрать его тело при перепаде атмосферного давления.

Два часа они пробирались пешком между башнями Стайртауна к западному двадцать и еще целый час поднимались на чердачный уровень. Ни одного работающего лифта. Два замерли в заблокированных шахтах, еще два вышли из строя из-за упавшей винтовой лестницы, уступившей коррозии.

Изредка им встречались оборванные бродяги, многие из которых предпочитали скрыться, завидев посетителей. На пересечении коридоров голый человек поджаривал мох над газовой горелкой. Его тело целиком покрывали ужасные пятна кислотных ожогов. Он был с ног до головы облеплен намоленными бумажками.

Затем они увидели полуразобранного сервитора-уборщика, уже мертвого, если не считать левой руки с полировочной тряпкой, бессмысленно кружившей в воздухе.

Им приходилось обходить места, где с крыши капала кислота, и проверять покрытие пола, которое местами было изъедено настолько, что превратилось в мягкую кашу. В заброшенных коридорах завывали сквозняки. Нейл вытащил пистолет. Его спутники старались держаться поближе. Кару особенно расстраивало отсутствие Рейвенора. Ей пришлось напомнить себе, что в прежние деньки, на службе у Эйзенхорна, она счастливо справлялась и без ментальной няньки. Но с тех пор Свол слишком привыкла к постоянному присутствию инквизитора.

По дороге они расспросили несколько обитателей Гиблых Чердаков. Некоторые вовсе отказывались отвечать, а остальные утверждали, что в глаза не видели и вообще не знают никакого Одиссея Бергоссиана. Только одна старуха, ссутулившаяся на циновке в пустой комнате, пробормотала кое-какие указания. Она ужасно шепелявила, а между остатками зубов торчали сломанные чешуйки крыльев и ножки жуков, которыми она питалась.

Окна позади нее давно потрескались и пропускали жесткий свет и холодный воздух. Затылок и шею несчастной женщины покрывали мокнущие ожоги. Старуха не двигалась уже очень давно.

Через эти потрескавшиеся окна Кара смогла разглядеть небо, ядовитого цвета облака и панораму широко раскинувшегося, укутанного смогом города. Гиблые Чердаки оказались самым светлым местом во всем Петрополисе, но при этом хуже места в улье не было.

Следуя указаниям старухи, они прошли еще два коридора и услышали музыку.

Кара вытащила свой миниатюрный пистолет и проверила обойму. Матуин опустил на пол вещмешок и достал ротаторный пулемет. Затем он застегнул опорную конструкцию вокруг своего торса и снял перчатку, обнажая аугметический коннектор из полированного хрома, заменявший ему левую руку. С глухим щелчком Зэф вставил его в соединительное гнездо так, что орудие стало продолжением его предплечья. Механизм автоподачи боеприпасов затрещал и установил первый из контейнеров с патронами на место. С металлическим лязгом провернулись стволы.

— Мне бы хотелось успеть поговорить с ним прежде, чем ты украсишь стены его мясом, — произнес Нейл.

— Простая предосторожность, — пожал плечами Матуин.

— Тогда будешь прикрывать нас со спины. — Гарлон двинулся было вперед, но потом снова обернулся: — Зэф, если ты прикончишь меня или Кару из этой пулеплевалки, наши призраки будут преследовать тебя до конца твоих чертовых дней.

— Я знаю, что делаю, Нейл, — спокойно проговорил Матуин.

А вот Кара ни на секунду не усомнилась в профессионализме Зэфа. В этом трио, несмотря на годы службы, только она была любителем. Свол постигала эту трудную науку с тех пор, как ее завербовали в качестве сотрудника Инквизиции. А эти двое — только научились ходить. Наемники, охотники-убийцы, такие крутые, что о них можно было сломать зубы.

Но когда Нейл предложил ей идти впереди, она почувствовала себя польщенной. Она умела оставаться незаметной. Кара двигалась бесшумно и была виртуозом во всем, что касается слежки. Именно поэтому Эйзенхорн когда-то и решил принять ее в свою команду.

Она шла впереди, Нейл держался в нескольких метрах позади нее, а Матуина вообще не было видно. Солнечный свет лился через окна в крыше. Он дрожал и преломлялся в такт с метущимися облаками. Кара почувствовала запах кислоты.

Музыка теперь звучала громче. Грохочущая и резкая, она напоминала пунд — музыку твистов. Звуки клубов для мутантов сводили молодежь с ума.

В конце коридора Кара заметила дверной проем, занавешенный куском матового пластека, прибитого прямо к верхнему наличнику. Свол подошла ближе. Над дверью краской от руки было выведено: «УБИРАЙСЯ».

Будь у нее такая возможность, она попросила бы Рейвенора рассказать, что находится за занавесом. Но сейчас ей пришлось самой тихонько подойти и украдкой заглянуть внутрь. Одна из комнат большого пентхауса. Голый пол, голые стены, через огромные окна цветного стекла льется солнечный свет.