Молчание (ЛП) - Бланко Изабель Н.

— Питайся. Мной. Сейчас же.

Ее борьба усиливается, сбивая меня с толку. Ее голод по мне покрывает обе наши кожи, его запах разжигает инферно в этом переулке.

— Не ты. Слезь с меня.

— Да, именно я, — выдавливаю я из себя, мой разум снова зацикливается на этом человеке. Едкая ревность бьется в моей крови.

Каламити впивается ногтями мне в грудь, ее тело плавно скользит по моему, пытаясь вырваться.

— Я не переношу тебя!

Я смотрю на нее сверху вниз.

— Месяцами ты преследовала меня, доводя до отчаянного состояния, а теперь ты значит, не переносишь меня?

Неправильный вопрос. Ее лицо искажается от ярости, резцы становятся острее, и она бросает все свое усилие на то, чтобы оттолкнуть меня.

— Иди и попроси одну из своих маленьких шлюх в гареме покормить тебя. — Она исчезает в мгновение ока, проносясь мимо меня вместо того, чтобы дематериализоваться.

Я преследую ее в течение нескольких секунд, которые потребовались мне, чтобы понять смысл сказанного ею: весть о моем посещении гарема во сне, должно быть, дошла до нее. Она считает, что я снова переспал с другой вместо того, чтобы быть с ней.

Я не питался другой женщиной с тех пор, как ее киска была у меня во рту.

Мы проносимся мимо уличного рынка, заполненного людьми. Люди не видят нас на той скорости, с которой мы мчимся, но, когда Каламити проносится мимо прилавка с шарфами, вся конструкция сотрясается, как от сильного ветра.

Люди отпрыгивают назад, оглядываясь через плечо в поисках источника этого ветра.

Ругаясь себе под нос, я сильнее отталкиваюсь ногами. Она мчится достаточно быстро, чтобы стать размытой даже для моих органов чувств, и я едва могу различить ее очертания.

Волосы развеваются за спиной, она смотрит через плечо и видит, что я приближаюсь. Ее тело меняет положение, когда она пытается отпрыгнуть в сторону, но концентрация, необходимая для выполнения этой задачи, превышает ее возможности.

Она должна понять, что, либо мы найдем место, где сможем уединиться друг с другом, либо эти люди станут нашими жертвами.

Два вампира рвутся на улицы Бухареста, питаясь всем подряд.

Наследница нашего королевства и его самый высокопоставленный командир.

— Каламити! — кричу я, чувствуя, как меня преследуют последствия потери контроля.

— Держись от меня подальше! — кричит она в ответ, ускоряясь.

Мы приближаемся к окраине города, в нескольких кварталах от того места, где начинается лес Бэнеаса. Мое облегчение от того, что она направляется домой, недолговечно; никто из нас не может ступить ногой в королевство в таком виде.

Ее запах витает вокруг меня, а мой — вокруг нее.

Наши черты лица изменились от жажды крови.

Любой, кто увидит нас в нескольких метрах друг от друга, поймет, что мы вызвали друг в друге это чувство.

И когда мы оставляем позади оживленный центр города, небо над нашими головами начинает светлеть до серого оттенка.

Приближается рассвет.

Я резко вдыхаю воздух, мое сердце колотится в панике за нее. Красная сторона леса, наше тайное владение, — единственное безопасное место, где ее можно поймать.

С этой мыслью я отклоняюсь влево, бегу по дуге вокруг нее, используя все тысячелетия, которые у меня есть на нее. Как бы сильна она ни была благодаря объединенной ДНК, как бы быстра она ни была, я все равно сильнее ее. Через несколько секунд она прорывается сквозь строй деревьев, где растительность становится красной и темно-серой, ее мощные ноги полны силы, каблуки едва касаются земли, когда она бежит.

Ее спина — изящная дуга, изгиб ее задницы чертовски идеален в этом кожаном платье.

Я останавливаюсь прямо на ее пути, наблюдая, как восходящее солнце пронзает защитный купол, привлекая внимание к масштабам ее вампирской природы.

Бледная кожа. Эти полностью черные глаза. Вены, выделенные последовательностью черных и темно-красных линий. Безумная, больная потребность искажает прекрасные очертания ее лица.

Сжимая пальцы, я провожу ногтями по шее, шипя, когда горячая кровь течет по шее.

Это расчетливая уловка. Если ее кровь способна заставить меня упасть на колени одним своим запахом, я могу только предположить, что моя делает то же самое с ней.

И она еще не питалась мной.

Но она, черт возьми, будет.

Каламити с визгом останавливается в десяти ярдах от меня, бешеные глаза уже устремлены на мою шею.

Я не даю ей времени сомневаться или пытаться снова броситься в бегство. В последней вспышке скорости я поднимаю ее на руки.

Она мгновенно отбивается от меня, и нас отбрасывает к одному из деревьев. Я принимаю удар на себя, не обращая внимания на то, что дерево вырывается с корнями и рушится на другое, стоящее рядом. Дернув ее за волосы, я прижимаю ее рот к кровоточащим ранам на моей шее.

— О боги. Я не могу… — ее маленькие клыки вонзаются в меня, и крик вырывается из глубины моей груди.

Через секунду мир растворяется в волнах пульсирующего наслаждения. Каламити обвивается вокруг меня, подтягивая ноги и руки. От ее следующего порыва у меня слабеют колени. Я не могу ничего сделать, кроме как вцепиться в нее, пытаясь восстановить равновесие, мой член пульсирует от желания кончить.

Рыча, посасывая, она впивается ногтями в мою футболку, кожаную куртку. Материал содран с моего тела. Она ослабляет свои укусы достаточно долго, чтобы приспособиться, затем снова наносит еще более глубокий удар.

Упав на колени, я впиваюсь ногтями в ее одежду, едва способный видеть от ощущения ее укуса. Цвета леса сливаются, расплываются, когда Каламити толкает меня обратно на лесную подстилку, ее сладкий язык впивается в мою кровь.

В течение нескольких секунд она разрывает мои джинсы.

У меня мгновение ясности, ее намерение прорывается сквозь нее, а затем она лежит на мне, продолжая сосать, и поднимает платье на бедра.

Под ним нет трусиков. Только эта влажная, блестящая плоть, расступающаяся передо мной, ищущая мой член.

Я выкрикиваю ее имя, теряя сознание, кончик моего члена блестит от спермы. Мои онемевшие пальцы впиваются в ее бедра. Зарычав, она заглатывает меня еще и тянется между ног, чтобы схватить меня.

Мгновение — это все, что она дает мне, прежде чем направить меня к своему входу. Она откидывается назад, смотрит на меня бездонными черными глазами, на ее коже цвета слоновой кости проступают красные и черные вены, и опускается на меня.

По одному влажному, тугому дюйму за раз.

Спина прогибается, бедра отрываются от земли, я кричу вверх к солнцу, голова падает обратно на землю.

Поворот ее бедер, моя длина всасывается самой восхитительной, шелковистой киской, в которой я когда-либо был, и я остаюсь дергающимся беспорядком, кончающим против своей воли.

— Святое дерьмо, Каламити! — вскрикнув, она наносит новый удар, на этот раз по другой стороне моей шеи. — Черт!

Моя самка питается мной.

Мой член наполняет ее семенем.

Наши сердца бьются в такт, пульсация почти разрывает мою грудь.

Ногти впиваются в мои грудные мышцы. Ее бедра сгибаются по обе стороны от меня. Затем она скачет на мне со всей своей сверхъестественной скоростью, попка подпрыгивает в моих руках, сливая один оргазм с другим, приближающимся, более сильным.

Я еще не до конца осознал, что нахожусь внутри нее, что ее шелковистые стенки доят меня, а она уже держит меня на грани взрыва. Наслаждение нарастает в моем паху, мои собственные бедра сгибаются от напряжения. Дрожащими руками я откидываю назад ее волосы, срываю с нее удавку. Как пуля, он пролетает сквозь стволы нескольких деревьев, большой черный бриллиант служит снарядом.

Плевать. Я либо найду его для нее позже, либо куплю другой.

Застонав, я откидываю ее волосы, обнажая сочную артерию. Она пульсирует в такт с ее киской, умоляя меня укусить ее.

Взять ее в себя еще раз и укрепить ее нечестивую власть надо мной.

Губы расходятся, и я наношу ей свой удар, впиваясь своими чудовищными зубами в ее тонкую, хрупкую на вид шею. Все кружится от моего первого вкуса, мир снова расплывается в совершенном хаосе. Мы питаемся друг другом. Встречая каждый толчок ее бедер своими толчками. Чувствую, как она капает на меня своими соками и моей спермой.