(Не) идеальный босс (СИ) - Невинная Яна

— Баров? А что Баров? — встрепенувшись, Исаева принимает невинный вид. — У нас с ним отношения без обязательств.

— Отношения? Звучит серьезно, — улыбаюсь, потому что при упоминании Арса моя подруга становится очень забавной.

Хочет показать, что он ее ничуть не волнует. Почему мы со стороны кажемся такими несмышлеными в собственных отношениях? Неуверенными, плохо понимающими, что происходит, неадекватно поступающими?

А со стороны всё кажется таким простым и понятным.

— Баров и серьезно — несовместимые понятия, — Исаева теребит свой телефон и проверяет сообщения. — Он остепенится только тогда, когда поседеет, сядет в инвалидное кресле в доме престарелых и от Альцгеймера забудет имена всех своих любовниц. Да и то, наверное, — машет рукой в небрежном жесте, — будет соблазнять молодых медсестричек. У нас свободные отношения. Пробуем такой формат.

— И как тебе? — спрашиваю неуверенно, совсем не понимая, что я думаю по этому поводу.

Подруга лишь грустно улыбается:

— Поверь, вечно занятый бизнесмен-папаша гораздо лучше. Держись за своего Марка, подруга.

Глава 25

— Карин, иди-ка попробуй соленый пирог с авокадо. Мне кажется, или он горчит?

Понуро опустив голову, плетусь из своей комнаты в кухню, где мама с видом военного генерала развернула бурную деятельность. Везде царит беспорядок, мука рассыпана по всей поверхности кухни, а кусочки авокадо живописно разбросаны на столе яркими зелеными пятнами. Косточки от них сложены кучкой на тарелке.

— Посажу авокадо! — начинает она суетиться, подсовывая мне кружку чая и кусок неаппетитного пирога на тарелке. Тарелка огромная, а треугольный пирог малюсенький, рядом каким-то белым соусом нарисованы линии, а венчает всю красоту листик мяты.

— Подача как в ресторане, чай тоже мятный, — гордо говорит мама и останавливается напротив меня, чуть крутанув белую тарелку. И стоит рядом, так напряженно сжав руки перед собой, как будто я ресторанный критик, а она ждет, когда я ей присвою звезду Мишлена.

Аппетита нет совсем, настроения — тоже. Но ради мамы я беру ложечку и пробую маленький кусочек пирога. Сначала он кажется мне действительно горьким, даже боюсь, что придется выплюнуть его, тем самым обидев маму, но скрываю свои эмоции, усердно жуя.

И с удивлением понимаю, что это вовсе не противно.

Горечь компенсируется мятным вкусом, создавая на вкусовых рецепторах необычный букет. А глоток мятного чая венчает наслаждение.

Ничего себе! Кто бы мог подумать! Смотрю на маму с удивлением, видя на ее лице довольно выражение, а еще облегчение. Теперь она усаживается рядом и кладет рядом с собой точно такую же тарелку.

Я сопоставляю факты и прихожу к выводу, что увлечение странной выпечкой — самое долгое за последнее время у моей взбалмошной мамы. И это радует, потому что сейчас вокруг меня мог крутиться индус с благовониями или бегать лысые кошки, брр…

Делюсь с мамой своей догадкой, и она откидывается на стул с улыбкой на губах.

— Раскусила ты меня, дочь, я заключила контракт с одной ресторанной сетью. Название пока не говорю, не хочу сглазить, — говорит она и плюет себе через плечо три раза. — Предлагают хороший контракт, а еще намекают, что у них много административной работы, которой бы неплохо кому-то заняться.

— Что это значит конкретно? — осторожно интересуюсь я, опасаясь нового витка маминых злоключений: сначала стать во главе какого-то коллектива, испортить там отношения из-за своего самодурства, потерять работу — и впасть в депрессию.

Но высказать собственные опасения я не могу, боюсь обидеть маму.

К моему удивлению, она догадывается о моих мыслях без слов.

— Это значит, Кариночка, что тебе не нужно заботиться обо мне, как о маленькой, больше не надо, моя девочка.

Голос у мамы такой проникновенный, взгляд лучится добротой и пониманием, а ее рука ложится на мою, несильно сжимая.

— Мама, — отчего-то сиплю, как будто готова расплакаться.

Почему? Да что со мной такое?

— Ну-ну, моя хорошая, ты меня вытащила из депрессии после увольнения. Я чудила как могла, а ты терпела. Мало кто из детей на такое способен.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Мам, я ничего такого не делала.

— Ты была рядом, всегда поддерживала, я уже молчу о финансовой стороне. Обеспечивала меня. А теперь моя очередь о тебе заботиться.

Смотрю на родительницу во все глаза, не узнавая ее. Маму будто подменили. Или я сплю? Что вообще происходит и что она мне хочет сказать?

— Дочка, я подумала, что тебе надо съезжать, хотела подыскать даже квартиру тебе, но потом решила, что это снова будет вмешательством в твою жизнь. А я и так тебе на шею села. Поэтому я поговорила с Маркушей, спросила его совета.

— Мам, что? Ты поговорила с Марком? Когда?!

Я даже вскакиваю с места, уставившись на маму во все глава.

— Ну вот, не умею я держать язык за зубами, — она нервно теребит край халата, опустив голову. — Надо было предоставить мальчику самому тебе всё сказать, но я так воодушевилась, Кариночка, хотела чуть подтолкнуть события, чтобы успеть до вашей свадьбы в ресторане укрепить позиции, чтобы не пришлось место арендовать. Ты не думай, дочка, что твоя мама была как слон в посудной лавке! Я просто спросила у него, когда свадьба и где он ее отмечать планировал. Разве это преступление?

Я молчу, переваривая сказанное, и пытаясь понять, натворила ли мама делов. Но не хочу ее обидеть, ее выстроившиеся на прахе самообладание и вера в себя такие хрупкие! И я действительно рада, что она разобралась со своими внутренними проблемами и готова к новым свершениям. Но…

— У нас с Марком всё очень неопределенно, — признаюсь. — Дата свадьбы, а тем более место мы не выбирали. К тому же я вообще не знаю, где Марк будет жить. С сыном в России, со мной или вернется к семье в Германию.

— Ну как же, дочь? Вы же собирались пожениться.

— Марк сейчас всецело занимается ребенком.

— Я знаю, и он замечательный отец, — она умильно улыбается. — И Курт такой хороший мальчик. Жаль, что по-русски ни бельмеса, но это же дело времени.

— Не знаю, мама, ты говоришь о свадьбе этой больше, чем он и я. Мы не затрагиваем такие вопросы.

— А что у вас за отношения?

— Если бы я знала, — грустно вздыхаю. — Мы работаем вместе, но откровенность ушла. Он занимается ребенком, а еще… — Закусываю губу, опасаясь дать маме новые факты. Ее реакции и действия непредсказуемы. — Мне кажется, он хочет уехать. Во-первых, я нашла билеты. На два имени. Во-вторых, он заканчивает все проекты в России. В-третьих, мальчик, как ты верно сказала, совсем не говорит по-русски. Он хочет жить в Германии, там его мама и вся его семья. Здесь только Марк. Зачем им жить тут? Можно же переехать. Вряд ли Россия предпочтительнее Европы.

— А в-четвертых, Карина, он очень тебя любит, это видно! И ни за что не уехал и не предпринял действий скрытно, без твоего ведома! Ой, ну ты точно вся в меня. Накрутишь себя донельзя, а потом страдаешь. Мой опыт тебя ничего не научил?

— Мама, ты о чем?

— Нельзя жить в своем маленьком мирке и не выходить за его пределы, — стучит мне костяшкой пальца по лбу, сжимая плотно губы. — Здесь у тебя может что угодно происходить, но пока ты не выскажешь Марку свои претензии, ничего не поменяется.

— Это не претензии, мама, я не имею права на них.

— А кто же имеет? — мама выгибает бровь.

Тушуюсь под ее взглядом, но в то же время рада этому разговору.

— Его жена… Его невеста…

— Пф! Ты про Эвелинку?

— Ты знаешь про нее? Про фальшивую помолвку? — смотрю на маму в шоке.

— Твоя мама познакомилась с инстаграмом для своего ресторанного бизнеса. Чай, не обезьяна с гранатой. И там я нашла, конечно, ваши профили. Ой, до чего она тебя копирует, просто смешно. Я, конечно, понимаю, сейчас мало у кого есть яркая индивидуальность, но с твоего лица нужно писать картины.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ой, мам, ты так говоришь, потому что моя мама. Лучше расскажи про помолвку, — отмахиваюсь от нее, не желая говорить о своей красоте, которая стала скорее проклятием, чем даром, потому что из-за нее я была настолько окружена поклонниками, что не замечала внимания Марка. А теперь он платит мне своей монетой.