Мы просто дружим - Анастасия Градцева

– Понял, – подтвердил Саня и уставился на ее губы. Совершенно не скрываясь. – Буду знать, что так можно.

И Женя все же покраснела.

Дорога от Цюриха до деревни Эвиан-ле-Бен заняла почти три часа. Сначала вел Саня, потом они сделали небольшую остановку – дозаправились, сходили по очереди в туалет, перекусили кофе и булочками – и за руль села Женька.

– Там впереди горные дороги, – предупредил Саня. – Ты нормально по серпантину едешь? Могу я, если хочешь. Я в целом живой, не сильно устал.

– Но все же устал? – зацепилась за последнюю фразу Женька.

– Да голова гудит немного. Спал плохо, потом еще гуляли считай полдня. Передоз свежего воздуха.

Женька прекрасно его понимала, она и сама чувствовала себя не так чтобы идеально. Но это нечестно – просить Саню снова сесть за руль. Он и так вел половину дороги от Лихтенштейна до Цюриха и сейчас еще полтора часа.

– Я поведу, – Женька сказала уверенно, давая понять, что это уже принятое решение, а не вопрос, который надо обсудить. – Можешь сесть назад и поспать, если хочешь.

– Не, я рядом с тобой посижу. Мне так спокойнее.

Как показали дальнейшие события, Саня был тысячу раз прав, решив остаться на переднем сиденье.

Серпантин утомлял резкими поворотами, узкой полосой и постоянным напряжением от того, что приходилось быть полностью сосредоточенной на дороге. Женя чувствовала, что устала, футболка прилипла к спине, плечи начали затекать. Очень хотелось сделать остановку, выпить глоток воды и немного отдохнуть, но горный серпантин – это не дорога в городе. На обочине тут не притормозишь.

Женя заложила очередной поворот, вписывая машину в еще один изгиб горной дороги, а потом на мгновение прикрыла глаза и… выключилась. Провалилась в абсолютную темноту.

Женя пришла в себя почти сразу: сначала услышала Санин голос, который настойчиво ее звал, а потом обнаружила поверх своих рук на руле его ладони.

– Женька!

– Что?

– Ну слава Богу!

– А что…

– Ты вырубилась! На пару секунд! Я, блядь, чуть не сдох. Рули, блядь, рули, следи за дорогой!

– Слежу, – пробормотала она. – Убери, пожалуйста, руки, мешаешь.

Саня, помедлив, послушался, но продолжал сверлить ее настороженным взглядом. И разговаривал с ней – тоном врача из психбольницы.

– Как меня зовут?

– Агафон.

– Женя, блин! Нормально отвечай!

– Александр Григорьевич Марков. Так пойдет?

– Куда мы едем?

– Во французскую деревню. Сань, что случилось? Ты сомневаешься в моей адекватности?

– Я во всем сомневаюсь, – пробормотал он и с усилием потер руками лицо. – Как только увидишь съезд, тормози. Поняла?

– Поняла.

Через полтора километра Женя плавно съехала с дороги и остановилась. Как только она дернула ручник и выключила зажигание, Саня хлопнул дверью и выскочил из машины. А через секунду уже открыл ее дверь, вытащил Женьку за шкирку, словно нашкодившего котенка, и наконец дал волю душившему его гневу.

– Это что было? Какого хрена, Жень?! Мы чуть не уебались. А если бы, блядь, я на заднем сиденье спал? Что бы было?! Ты вообще соображаешь, что бы было?!

– Не ори на меня! – От свежего воздуха закружилась голова, и Женька привалилась к боку машины. – Откуда я знаю, что произошло? Может, перепад давления. Горы все-таки. А ты так орешь, как будто я специально.

– Еще скажи, что когда за руль садилась, идеально себя чувствовала!

– Да!

– Не пизди.

– Ну усталость была немного. Но ты же тоже устал.

– Так сказать надо было! Мы бы отдохнули, а потом только поехали. Или вообще никуда бы не поехали, в конце концов. Мы, блядь, чудом не слетели с дороги. А все потому, что ты не можешь признать свою слабость и попросить! Просто открыть рот и сказать!

– Хватит на меня орать! Я не виновата!

– Да твою же мать, – прорычал Саня и долбанул кулаком по крыше. – Убил бы!

Но вместо этого почему-то сгреб Женьку в охапку и зло впился в ее губы. Грубо сминал их, почти кусая, и толкался языком в рот – словно наказывал поцелуем. Женька сначала просто обмякла в его руках, послушно приоткрыв рот и позволяя ему выплеснуть всю ярость вот таким, единственно верным сейчас способом, а потом вдруг зашипела, когда Саня чувствительно прикусил ее нижнюю губу, и сама ринулась в атаку.

Это не было нежно. Не было романтично. Это был злой, грязный, грубый поцелуй, напрочь сносивший остатки мозгов и выжигающий напалмом липкий страх смерти, которой они только что чудом избежали.

Оторвались друг от друга, тяжело дыша.

– Полегчало? – спросила Женька, машинально касаясь кончиком языка зацелованных, искусанных губ.

– Полегчало, – буркнул Саня и отвернулся. – Дальше я поведу.

Женя не стала спорить. Села на место пассажира, и оставшиеся сорок минут дороги они практически молчали, изредка перекидываясь незначительными фразами о дороге, маршруте или о звучавшей по радио песне.

В Эвиан-ле-Бен въехали, когда уже начало темнеть. Маленький курортный городок на берегу озера выглядел прекрасно даже в сумерках: изящные белые дома, мягко освещённые фонарями улицы и много-много нарядных людей. Пьющих вино на летних террасах ресторанов, гуляющих по тротуару и никуда, совершенно никуда не торопящихся.

– Деревня, говоришь? – ехидно спросила Женька. – Жопа мира?

– А что, жопа – это же не значит плохо, – миролюбиво отозвался Саня. – Красивая жопа – это очень даже прекрасно. О, казино! Смотри!

– А народ здесь на полную катушку расслабляется, я смотрю. Эй, внимательнее! Ты поворот проехал!

– Блин, точно. Затупил. Устал.

– А что же ты не сказал, что устал? – язвительно протянула Женька. – Не мог открыть рот и сказать? Мы бы остановились, отдохнули.

– Ну ты и язва, – с плохо скрываемым восхищением отозвался Саня.

– Можно подумать, ты только что об этом узнал!

– Нет, но каждый раз поражаюсь, – хмыкнул он, делая круг и возвращаясь наконец к нужному повороту, который привел их к небольшому отелю почти на самом краю города. Это был чистенький, выбеленный дом с